Читать книгу "Второй шанс - Аргус"

метод, по мнению Старика, и использовал Алексей, пользуясь отсутствием своего младшего брата.

"Ну что же, "братишка", мы еще посмотрим, кто кого!"

Глава 3. Тайны нового тела

Неделя пролетела быстро, и, наконец, Старика-Сашу выписали из больницы. За ним приехали родители и забрали его домой. Старшего брата и Нины с ними не было.

Машина подъехала к стандартной пятиэтажной «брежневке» в жилом районе научного подмосковного городка Пущино. Это был крупно котельцовый дом, а не бетонная панель, что было привычнее для городков подобного типа. Выйдя из автомобиля, он осмотрел место, где ему теперь, очевидно, предстояло жить. Несколько пятиэтажек, расположенных достаточно близко друг к другу, образовывали небольшой, но весьма уютный дворик с зарослями сирени и небольшими цветниками, в которых преобладали весьма приметные анютины глазки. В тени могучего тополя приютилась детская площадка с деревянными качелями и песочницей. Медленно переводя взгляд, он замер от восторга, когда в фокус его внимания попала спортивная площадка: с турниками, брусьями и неким подобием уличного варианта шведской стенки.

— Саша, — окликнула мама озабоченным тоном, — идем домой.

Парень кивнул и направился следом за родителями.

Они вошли в подъезд, и, поднявшись всего на несколько ступенек, остановились у квартиры с номером «тридцать семь». Отец, повозившись с ключом, открыл английский замок, и все вошли в, довольно узкую, прихожую. Немного пройдясь по квартире, новый жилец с лёгкостью распознал типовую трёхкомнатку, так называемую «рубашку»: с большой проходной комнатой и двумя отдельными, со значительно меньшей квадратурой. Одна, как водится, была родительской спальней, а вторая принадлежала детям. Догадаться было не сложно, ведь в их с «братом» комнате, вдоль стен, оклеенных какими-то синюшными обоями, стояли две односпальные кровати.

— А где Леха? — спросил Старик-Саша, обернувшись и взглянув в обеспокоенные глаза, замершей на пороге и внимательно наблюдающей за ним, матери.

— А они с Ниной уехали в Москву, в МГУ. Там сегодня день открытых дверей на биологическом факультете, заодно и документы подаст для поступления, — отозвалась, наконец отмирая, женщина и, махнув рукой, заспешила на кухню: — Скоро будем обедать.

«Значит он ее все-таки окучил, — усмехнулся про себя Старик-Саша. — Ловкий парень. Интересно, на сколько далеко у них всё зашло и как давно они дурят паренька, в теле которого мне по-видимому предстоит теперь существовать или… все-таки жить? А теперь, нужно осмотреться! Должен же я понять, кто я теперь: Чем питаюсь? Что читаю? Как учусь? И где сплю…»

С последней мыслью, он опустил свой, теперь уже юный зад, на небольшую тахту с пестрым хлопковым покрывалом расшитым лоскутами различных геометрических форм, безошибочно распознав в ней свою постель. Почему безошибочно? Именно над ней висел портрет Нины, и она была тщательно заправлена. Немного попрыгав на месте, проверяя матрац на твердость, нашел ее слишком мягкой. Уже много лет, в своей прошлой жизни, он спал на специальном ортопедическом матраце с наполнителем из кокосовой койры. Ну какие кокосы в шестидесятых годах прошлого века. Тут ещё бананов днем с огнем не сыщешь, не говоря уже о прочей экзотике. А уж про наполнение матрацов и речи нет. У него самого в детстве вообще кровать была металлическая, которые койками называли. С пружинными сетками вставленными в пазы двух железных боковин. Такие в конце девяностых только в казармах можно было найти, ну и в местах не столь отдалённых… наверное. А раньше они были повсеместно: в пионерских лагерях, больницах, а где-то и в домах отдыха. А что? Дешево и сердито, хоть и для позвоночника полная хана.

«Что же, видимо придется смириться с тем, что имеем», — Старик-Саша сорвался с места и принялся изучать свои новые владения. Пусть и не единоличные.

Первое, что он сделал, это нашел фотоальбом и стал с интересом рассматривать прикрепленные там фотографии. В основном, его интересовали общие фото с одноклассниками. Должен же он, хоть немного, понимать, с кем ему предстоит общаться… теперь.

На мгновение, он вновь замер, задумчиво хмуря брови и глядя в сторону слегка приоткрытого окна. Потоки ветра слегка покачивали в своих объятиях капроновую тюль, на столько модную деталь интерьера семидесятых. Вместо привычных для Старика жалюзи и тяжелых богатых гардин из фактурной ткани, по бокам окна болтались две хлопковые тряпки в «жуткий» мелкий цветочек, которые шторами и язык-то не повернется назвать.

«Боже мой, неужели это все происходит со мной? Я снова молод. У меня тело какого-то юнца. Рядом абсолютно чужие люди, которые считаются моими родителями. Стрёмный брат, который, судя по всему, меня ненавидит. Девушка непонятная, которая вертит хвостом перед обоими одновременно. И вот к этой реальности я должен привыкнуть? Я? Уважаемый там, в моем настоящем, человек…»

Запуская пальцы в волосы и, до боли сжимая прикрытые веки, попытался… проснуться? Но как бы он не старался абстрагироваться от этого бреда, но, с вновь распахнутыми глазами, сон не развеялся. Это действительно не болезненная агония, а суровая действительность. На дворе тысяча девятьсот шестьдесят седьмой. Он в чужой квартире и даже в сознании, правда… не в своем.

Попытавшись сбросить тень былой ностальгии, он вернулся к рассматриванию фотографий.

Найдя виньетку, сделанную, судя по дате внизу, в прошлом году, когда новый он, был учеником восьмого класса, он быстро отыскал себя.

Присмотревшись и убедившись, что на фоне других ребят его новая внешность очень даже ничего, а в сравнении с ним прошлым, так и вообще можно смело считать себя симпатягой, облегченно выдохнул: — Ну хоть тут повезло. Не какой задрот затюканный жизнью. Впрочем, все самое любопытное, по ходу, еще впереди. Тем более, если вспомнить недавнее велосипедное происшествие. Братец так легко не отступится.

Отбросив негативные размышления, он принялся тщательно изучать содержание старенького альбома, найденного там же, — на нижней полке прикроватной тумбочки. На первых страничках — детские черно-белые фото, где маленький Саша в не совсем презентабельном виде. Ага. Вы поняли верно, нижнее белье на нем отсутствует напрочь. И вот к чему это? Семья, видимо, на море. Ну стоит пацан по колено в водичке, ножки полощет и его «бац-бац» и в кадр за это. Понятно, что папа, пребывая в восторге от второго наследного «принца» семейства Ивановых, спешил запечатлеть каждый его шаг и… внешнюю красоту, но зачем так откровенно-то. Ведь не модель для «Плейбоя», а обычный пацан.

«Господи, хоть бы не забыть, что я в далеком прошлом,