Читать книгу "Человек, земля, хлеб - Евгений Фёдорович Куракин"

еще горе катится! Застрянет так, что даже на шоферской дружбе его потом не вытянешь… Молодо-зелено!

Однако, поравнявшись с «москвичом», Иван Андреевич затормозил и, открыв дверцу, дал подробные наставления водителю, как проехать лощинку, где дорога наиболее трудная.

— Веревку-то на всякий пожарный случай не забыл прихватить? Ну, тогда не страшно, в степи ночевать не придется!

Я спросила, знает ли Иван Андреевич этого шофера.

Иван Андреевич добродушно улыбнулся:

— Он пока еще четверть шофера, а может, и того меньше. На комбайне работает парень. В прошлом году хорошо заработал, вот машиной и обзавелся. А до настоящего шофера ему далеко. Особенно по нашим дорогам… Я более двадцати лет по степи колешу, и то, знаете, бывают оплошки. У меня ведь левого-то плеча совсем нет. Осколком снаряда выгрызло. Спасибо, доктора подлатали. Левая рука выше груди не поднимается, но все же правой подмога…

— Но вам же трудно работать?

Иван Андреевич строго на меня посмотрел и наставительно произнес:

— Ежели бы труд был без трудностей, то его как-нибудь по-другому называли бы. Мне, например, моя специальность не легко досталась… Если не возражаете, расскажу, как я стал шофером.

…Сам я из местных жителей. Коренной степняк, в крестьянстве вырос. В тридцать третьем году вместе с другими парнями нашей деревни подался в совхоз. Пришел наниматься. Спрашивают:

— Хочешь быть шофером, на машине ездить?

Я согласился. Курсов в то время никаких не было. Прикрепили меня к одному шоферу, да только он и сам-то оказался не очень силен: ездить еще мог, а объяснить устройство машины было ему не под силу. Вижу, дело не выходит. Пошел к механику, обрисовал свое положение.

Механик дал мне книжку «Автомобиль».

— Почитай, — говорит. — Что не поймешь — приходи, объясню.

А у меня всей-то грамоты — первый класс начальной школы… Пока одно слово по складам разберу — забуду что раньше прочел. Легче камни ворочать, честное слово!

Опять дело у меня не выходит. Снова иду к механику, прошу, чтобы на другую работу перевел.

Он выслушал меня и говорит не то с насмешкой, не то с сожалением:

— Не надолго же твоего характера хватило, Иван. Вот почитай еще эту книжку, может быть, она тебе поможет.

Нехотя принял я из рук механика потрепанную книгу, прочел название: «Как закалялась сталь». Лукавить не стану — подумал, что механик подшутить надо мной решил, но книгу все-таки взял.

Начал ее читать и оторваться не могу. Не знаю, как кому, а мне эта книга глаза на жизнь открыла. Спасибо механику, вовремя он мне ее дал, а то могло статься, что начал бы я легких дорожек в жизни искать или совсем никудышником оказался бы.

Как дочитал до конца сочинение Николая Островского, сказал себе: не то что на руках, — на мозгах себе мозолищи набью, а своего добьюсь, автомобиль освою! И вот, видите, слушается меня мой газик-вездеход, перед трудностями не пасует!

5. Неразлучники

— Саша, ну где же ты, Саша? Ужинать пора! — настойчиво звал звонкий голос.

— Иду, сейчас иду! — весело отозвался белозубый юноша, забирая у своего партнера последнюю пешку.

Когда Саша ушел, пассажир, занимавший верхнюю полку, с завистью проговорил:

— Вот это дружба!.. Братья не всегда так дружно живут, как они…

— У нас в цехе их неразлучниками звали, — оторвавшись от книги, сказал молодой человек в клетчатой ковбойке, с иссиня-черными, монгольского разреза глазами. — У них дружба давняя.

…Лет пять назад в коридоре ремесленного училища встретились четыре подростка: два Саши и два Коли.

Разговорились. Оказалось, что все они решили учиться токарному делу. Договорились проситься в одну группу, а если удастся, то и в одну комнату.

Ребятам повезло: получилось так, как они хотели.

Они учились, помогая друг другу, воспитывая друг друга.

Постепенно менялись, становились все более сложными и разнообразными их интересы, определялись наклонности. Один увлекался шашками и шахматами, другой не пропускал ни одного занятия спортивной секции, третий подружился с радиотехникой, а Коля Солодко в свободные часы любил повозиться в садике. Он вечно что-нибудь выращивал: то новый сорт сирени, то какие-то особые помидоры, то гибрид яблони и груши.

Различие интересов не отдаляло друзей, а, наоборот, делало их дружбу более содержательной и богатой.

Когда они окончили ремесленное училище, мастер группы токарей настоял на том, чтобы неразлучную четверку направили обязательно в один цех и в одну смену. Из общежития ремесленного училища друзья переселились в новый семейный дом. Им дали двадцатиметровую комнату с балконом на солнечную сторону. Соседние две комнаты занимала семья технолога механического цеха.

Свой быт ребята организовали по-семейному. Завтраки и ужины они готовили дома: так было и вкуснее, и дешевле, да и времени уходило меньше.

Бюджет Коли-Саши строили сообща. Каждый месяц они обязательно приобретали что-либо из одежды: то ботинки Николаю, то костюм Александру, то ковровую дорожку на пол…

У них была заветная мечта: вчетвером съездить в Москву, а на обратной дороге погостить у матери Коли Солодко. У остальных ребят родители умерли или погибли во время войны…

Но сейчас эта поездка отложена на неопределенное время, так как иные пути открылись перед друзьями.

Первым узнал о почине московских комсомольцев Коля-младший. Еще с порога он крикнул:

— Едем на целину, ребята!

Почти до самого утра проговорили в ту памятную ночь Коли-Саши. А утром они все вместе пришли в заводской комитет комсомола и попросили послать их в Казахстан осваивать целину.

…Они сидят в своем купе и по-семейному ужинают. На большом чемодане, застланном чистым полотенцем, аккуратно разложены хлеб, розовое украинское сало, консервы, мандарины. Ребята едят с завидным аппетитом, пододвигая друг другу еду и угощая друг друга.

— Никола, вот этот кусок прямо на тебя смотрит, удивляется, почему ты его не ешь, — улыбаясь ярко-синими своими глазами, басит Коля Солодко…

— Да он как раз не на меня, а на Сашу-меньшого уставился. Ведь Саша у нас дистрофик, — отшучивается Никола…

Закончив ужин, ребята убирают со «стола», заботливо укладывают остатки еды в «продуктовый» чемодан.

Коля Солодко бережно отделяет от мякоти мандарина две крупные зеленоватые косточки и, завернув их в уголочек платка, прячет в карман лыжной куртки.

На вопрос, зачем ему мандариновые косточки, он отвечает, удивленно приподняв короткие крылышки бровей:

— Как зачем? Посажу их в ящик, и пусть себе растут. Мы и лимоны думаем вырастить, если, конечно, условия позволят. В палатке лимоны не выживут: они теплолюбивые.

— Мы с собой целый сад везем, — с гордостью говорит Саша-младший. — Не верите! Вот он, наш сад! — Юноша достает из чемодана небольшой сверток, в котором и в самом деле оказался широкий набор цветочных семян. Здесь и