Читать книгу "Рождение Британии. С древнейших времен до 1485 года - Уинстон Спенсер Черчилль"

был большим, не имевшим укреплений городом, полным римских торговцев и сотрудничающих с ними бриттов, зависимых людей и рабов. В нем находился военный склад с ценными запасами, который охраняла горстка легионеров. Горожане умоляли Светония защитить их, но, когда он узнал, что Боудикка, преследовавшая Цериала по направлению к Линкольну, повернула и идет на юг, он принял тяжелое, но верное решение предоставить жителей своей судьбе. Второй легион ослушался его, и у него не было сил противостоять надвигающимся огромным массам. Ему оставалось только одно: соединиться с четырнадцатым и двадцатым легионами, спешившими изо всех сил из Уэльса к Лондону по римской дороге. Посему, оставшись глухим к мольбам жителей, он дал сигнал к маршу, но все же принял в свои ряды всех, кто пожелал пойти с ним.

Бойня, устроенная в Лондоне, была всеобщей. Не щадили никого – ни мужчин, ни женщин, ни детей. Гнев восставших обрушился прежде всего на тех бриттов, которые предались порокам и соблазнам завоевателей. В недавние времена, когда дома в Лондоне пошли вверх и потребовались более глубокие котлованы, экскаваторы во многих местах натыкались на слои золы – следы уничтожения города руками самих бриттов.

Затем Боудикка повернула к Веруламию (Сент-Олбансу). Здесь находился еще один центр торговли, которому был дарован высокий гражданский статус. Его постигла сходная с Лондоном участь – всеобщее побоище и уничтожение. По словам Тацита, «не менее 70 тысяч римских граждан и их союзников были убиты» во всех трех городах, «ведь восставшие не знали ни взятия в плен, ни продажи в рабство, ни какого-либо способа обмена, обычно применявшегося на войне, но торопились убивать, резать, распинать, вешать и сжигать».

Эти суровые слова показывают нам, какой неумолимой была война между Карфагеном и его наемниками за два столетия до этих событий. Некоторые современные авторитетные лица полагают, что эти цифры завышены, но нет никаких оснований сомневаться в том, что Лондон мог вмещать 30 или 40 тысяч жителей, а Колчестер и Сент-Олбанс столько же каждый. Если добавить сюда жертв резни вне, городов, то расчеты Тацита могут быть верны. Возможно, это самый ужасный эпизод, известный нашему острову. Мы видим, как грубое и разлагающее начало более высокой цивилизации было еще более омрачено диким и свирепым восстанием местных племен. И все же первостепенное право людей – это право умирать и убивать посягающих на ту землю, на которой они живут, и наказывать с исключительной суровостью всех представителей собственного народа, которые, так сказать, погрели руки у чужого огня.

«И Светоний, имея в своем распоряжении четырнадцатый легион и ветеранов двадцатого, а также вспомогательные войска, находившиеся поблизости, что составляло всего около 10 тысяч полностью вооруженных людей, решил… дать бой. Выбрав позицию на теснине, уходящей к лесу, и убедившись, что враг только впереди, на открытой равнине, где нет мест для засад, он поставил легионы сомкнутым строем, с легковооруженными воинами по бокам и плотными рядами конницы на флангах».

День сражения оказался решающим. Армия варваров, силой в 80 тысяч человек, сопровождаемая – подобно тому, как это принято у германцев и галлов, – женщинами и детьми в неуклюжем обозе, выдвинулась боевым порядком, преисполненная решимости победить или пасть в бою. Никто не думал о том, как сложатся обстоятельства после боя. Для обеих сторон вопрос стоял так – все или ничего. При всех неблагоприятных обстоятельствах римские дисциплина и тактическая выучка восторжествовали. Пощады не было даже детям.

«То была славная победа, достойная стать в ряд с великими победами древности. Некоторые утверждают, что на поле осталось чуть менее 80 тысяч бриттов, тогда как наши потеряли убитыми около 400 человек и ранеными немногим больше». Так рассказывают победители. Боудикка приняла яд. Пений Постум, командир второго легиона, не подчинившийся приказу и лишивший своих людей их доли в победе, пронзил себя мечом, когда услышал об успехе четырнадцатого и двадцатого легионов.

Теперь Светоний думал только о мести, и восставшим действительно было за что расплачиваться. Нерон прислал из Германии подкрепление в 4–5 тысяч человек, и все враждебные или подозреваемые во враждебности племена были наказаны огнем и мечом. Хуже всего им приходилось от нехватки продовольствия, потому что бритты, уверенные в том, что им удастся захватить припасы римлян, вывели против них всех мужчин, оставив незасеянными поля. Тем не менее дух их остался не сломленным, и вполне возможно, что уничтожению подвергся бы весь этот древний народ, если бы не возражения нового прокуратора, поддержанного чиновниками в Риме, которые опасались, что вместо провинции получат пустыню.

Как человек действий Светоний завоевал большой авторитет, и его военные решения были здравыми и благоразумными. Но в Римском государстве существовала одна опасная особенность, которую нельзя сбрасывать со счетов под предлогом того, что она порождена лишь завистью влиятельных и могущественных людей. Стали говорить, что Светоний чересчур жаждет воинской славы и что широкое восстание в провинции застигло его врасплох, что «неудачи его являются следствием его глупости, а успехи объясняются благоприятствованием судьбы». Нужно прислать нового правителя, «без злобы к противнику, который мягко обойдется с покоренным врагом».

Именно в таком смысле постоянно писал в Рим прокуратор Юлий Классициан, чье надгробие находится сейчас в Британском музее. Он настойчиво просил усмирить воинствующие банды, все еще продолжающие драться и не желающие ни мира, ни пощады, голодающие и погибающие в лесах и на болотах. В конце концов было решено примириться с бриттами. Волнения в Германии и опасности, грозящие из-за Рейна, заставили даже имперские власти в Риме понять бессмысленность напрасной траты сил в далеких краях. Благовидный предлог для смещения Светония появился после того, как несколько его кораблей были разбиты бурей. Император Нерон послал нового правителя, который договорился о мире с отчаянными племенами, благодаря чему их кровь навсегда сохранилась в жилах островной расы.

* * *

В 78 г. в Британию был направлен новый правитель, Агрикола, талантливый и энергичный деятель. Вместо того чтобы тратить первый год пребывания в должности на церемониальный объезд страны, он взялся за тех, кто все еще оспаривал власть Рима. Большое племя, перебившее вспомогательный конный отряд, было уничтожено. Был покорен остров Мона, с которого некогда из-за восстания Боудикки отозвали Светония. С помощью военных мер он объединил уважаемых и разумных. По словам Тацита (женатого на его дочери), он провозгласил, что «малое приобретается завоеванием, если за ним следует подавление». Агрикола уменьшил хлебную дань. Он поощрял строительство храмов, судов, жилых домов. Он содействовал образованию сыновей вождей, отдавая такое «предпочтение природным качествам бриттов перед рвением галлов», что зажиточные классы были усмирены и даже