Читать книгу "Принесите повару воду для супа - Евгений Обиванов"

на кухню, парень? Как тебя зовут?

— Я — Макс. — его голос становился все бодрее, — я — бармен, помогал мистеру Чу с сервировкой и подачей блюд, до того как он… ну…

Я понимающе кивнул, сняв кастрюлю с конфорки. Поставив ее на подставку остывать, я вновь развернулся к Максу, и, улыбнувшись, оглядел его с головы до ног.

— Хорошо, Макс, давай тогда на «ты». Можешь звать меня просто Джек.

Парень с легкой улыбкой закивал. Я, кивнув в ответ, продолжил.

— Однако давай сразу уясним: в следующий раз ты будешь заходить на кухню только в поварской форме, идет?

— Но Джек, мистер Чу разрешал…

— Я понимаю. — по-отечески положив руку ему на плечо я пустился в терпеливые объяснения, — Понимаю, что у мистера Чу были заведены свои порядки, он был хорошим поваром, в этом я не сомневаюсь, учитывая в каком отличном состоянии камбуз. Но Макс, ты должен понять, что столовая и кухня где готовят для нее еду это разные места. Здесь все должно быть стерильно. Никаких лишних устройств, чистые руки и форма, смекаешь?

— Да, Джек.

— Вот и хорошо. На первый раз прощаю, но завтра буду ждать тебя в форме. — я улыбнулся — Ну, давай тогда накрывать завтрак.

Так у меня появился помощник. Ну как помощник — принеси, подай… но свое дело он выполнял быстро, и ему не нужно было повторять дважды. К тому же, он взял на себя приготовление напитков, и варил чудесный кофе. Я хоть и любил кофеин, но в приготовлении американо был стопроцентным профаном, как-то не успел обучиться искусству бариста, оно требовалось в наши дни столь же нечасто, как и поварское, так что нам обоим было чему друг у друга поучиться.

Из экипажа в те дни я редко с кем общался. Еще не сформировав точный распорядок дня, я с головой ушел в работу на кухне. Возвращаясь в свою каюту вечером, я здоровался лишь с теми, кого встречал в коридорах «Колодца-1». Чаще всего это были одни и те же ребята, кое-кого я видел еще в первый свой день на корабле. Леонс — добродушный и общительный француз частенько ловил меня в общем зале, где я любил немного посидеть, чтобы оклематься после смены. Мы беспечно болтали о всякой ерунде. Однажды, он застал меня сидящем на круглой центральной скамейке в общем зале, роль спинки выполнял пьедестал красивой клумбы. Я развалился на ней после особенно тяжелой смены, Леонс, вызвав себе лифт, подсел ко мне и заботливо осведомился:

— Что, устал Джек?

— Да, не без этого. — только и кивнул я, лениво обводя зал пустым взглядом.

— Тебе бы побольше времени проводить не в столовой, ami, а то ты совсем окопался на камбузе, Я тебя в зале отдыха то ни разу не встречал. А всем интересно, что за шеф-повар из самого Полиса к нам пожаловал, чем живёшь, и как там сейчас там дела. И про тот ресторан — «Танцующий дождь» наши девушки наверняка хотели бы послушать. — он с улыбкой подмигнул и дружески подтолкнул меня локтем.

Я съехал на сиденье, заставив себя перевести взгляд на своего нового товарища и вяло улыбнулся в ответ:

— Ну, не знаю, я просто делаю свою работу, вот и все. Ты хочешь предложить мне кормить вас историями о Полисе вместо обедов?

— Ну, не будь занудой! У мистера Чу всегда было время для разговора. Он любил поделиться своими премудростями, и я частенько видел его по всему «колодцу», при том, что нас исправно кто-то кормил. Думаешь, он заставлял готовить Макса?

Поняв, в какое русло идет наша беседа я открыл было рот, чтобы осадить инженера, но сигнал лифта заставил Леонса подняться с места и поспешить внутрь монорельса.

— Подумай, Джек, — напутствовал меня француз на прощание, — интерес девушек всегда вспыхивает ненадолго, если масла не подливать. Ты же повар, должен знать. Пока!

Стива, близкого друга Леонса, я тоже пару раз встречал. Но были и новые лица, например корабельный геолог Эмма Нельсон. Однако, она была настолько погружена в дела, что нормально пообщаться нам удавалось редко.

В столовой во время подачи блюд я видел обычно почти весь экипаж, в том числе нашего физика, пилотов и врача, с которыми пересекался реже всего. В целом весь состав «Колодца-1» составляло четырнадцать человек, включая и меня. То, что я пока не стремился к общению с командой, не означало того, что и они обо мне забыли. Экипаж потихоньку привыкал к новому повару. Частенько я находил на двери своей каюты стикеры с записками, на мой браслет приходили шутливые голограммы с танцующими техниками…

Но была одна вещь, все не дававшая мне покоя, от которой было не так легко отделаться — привязанность экипажа к моему предшественнику и его привычкам. Регулярно на почту приходили письма примерно с таким содержанием:

«Мистер Салливан! Я хочу поблагодарить вас за замечательное рыбное филе. Но не могу не заметить, что мистер Чу добавлял туда больше специй, видимо китайских травок, секреты своих предков, не знаю даже… Не могли бы вы поискать по ящикам, может, найдете что-то похожее? Было бы здорово ощутить эту приправу в лососевом стейке снова.». Читая подобное, я только диву давался: ощущение было такое, словно я смотрю не почту в личном терминале на корабле посреди пустыни, а книгу жалоб в пятизвездочном ресторане Полиса! Ну, стоило отдать должное корпорации — своим сотрудникам «Рассел» обеспечивал самые лучшие условия.

Разумеется, подобные отзывы не шли на пользу моему настроению, поэтому иногда я предпочитал проводить смены в молчании, кипятясь как чайник, и боясь открыть рот, чтобы не обидеть ни в чем не повинного Макса. Хотя бывали моменты, когда мой помощник тоже становился одержим моим предшественником и мистер Чу, устами Макса начинал учить меня жизни:

— Знаешь Джек, ты слишком замкнутый, тебе нужно больше общаться с командой. — как-то доверительно сообщил он мне, когда мы убирали остатки обеденной посуды в мойку.

— Зачем? — я замер с грязной тарелкой в руках, непонимающе уставившись на помощника.

— Ну, понимаешь, ты только не обижайся, но когда у нас работал мистер Чу он всегда собирал обратную связь по блюдам, чтобы в следующий раз были довольны все. Учитывал пожелания и все такое. А сейчас ты только и бубнишь им что «доброе утро, добрый день, приятного аппетита» но ты не уделяешь время для общения с ними.

Услышав формулировку «бубнишь» я почувствовал затмевающий глаза прилив злости. Обычно я был сдержан и терпелив, но за годы стрессовой работы на кухне невозможно