Читать книгу "Пыль и сталь - Илья Витальевич Карпов"

них и заметил, что вместо грифона на ней изображён орёл. Да и монарший профиль, который должен изображать короля Эдвальда Одеринга, принадлежал вовсе не ему.

– Давнишняя. Интересно, сколько они ещё будут в ходу, прежде чем грифоны повсюду заменят орлов? – пробормотал Таринор, глядя на изображение Альберта Эркенвальда. У бывшего короля уже был стёрт нос, он всегда стирался первым. Монетка немало повидала и, должно быть, прошёл не один десяток лет с тех пор, как она покинула королевский монетный двор в столичном Энгатаре. Таринор пересчитал деньги. Одиннадцать маренов.

– Почти целый огген! – довольно заключил он. – Жить можно.

Наёмник уже давно не видел монет достоинством в один огген, которые народ ещё называл «большими» или «полновесными» маренами. Они были куда больше и тяжелее простых серебряных монеток, а портрет короля на них окружали маленькие короны.

Монеты же из самого драгоценного металла, звавшиеся золотыми маренами, Таринор видел лишь однажды. Когда-то давно, ещё в войну, Эдвальд наглядно продемонстрировал разницу между золотыми и серебряными монетами. Он вложил наёмнику в ладонь золотую монетку, а в другую руку дал мешочек с серебряными оггенами. Круглый кусочек золота в сравнении с ним казался совсем невесомым.

– Одна эта монетка стоит двух десятков полновесных оггенов, – говорил Эдвальд. – А каждый огген – дюжина серебряных маренов. Взгляни на свой меч. Недурная работа, верно? И заплачено за неё одной единственной золотой монетой.

Меч, который лорд выдал Таринору действительно был хорош. Наверное, лучший клинок, который он когда-либо держал в руках. В те годы Таринор считал скверно, поэтому едва ли мог оценить ценность золотой монеты иным образом.

– А сколько стоит ваш меч, милорд?

Из ножен Эдвальда Одеринга торчала рукоять, отделанная белоснежной костью. С навершием в виде когтистой лапы, сжимающей драгоценный камень, и тонким золотым узором на гарде. Больше символ власти, чем оружие, стоивший, наверное, баснословных денег.

– У некоторых вещей нет цены, Таринор, – с загадочной улыбкой ответил лорд Одеринг. – И далеко не всегда такие вещи можно потрогать руками.

Тогда Таринор не понял, о чём именно говорил лорд, но для себя решил, что речь шла о верности, чести или чём-то вроде. В любом случае, с тех пор золотых монет наёмнику больше видеть не доводилось: платили ему всегда серебром, обыкновенными маренами. Но, пока на эти маленькие потёртые монетки можно было купить еды, оплатить комнату в трактире, починить меч и прохудившиеся сапоги, жаловаться не приходилось.

У здоровяка Кистеня, неподвижно лежавшего с глупым выражением лица, обнаружилась деревянная фляжка с плоским дном, украшенная орнаментом в виде виноградной лозы. Сам дуболом бы такое не сделал, наверняка у кого-то отнял. Внутри что-то булькало. Таринор вынул пробку, приблизился горлышко к носу и тут же отдёрнулся от резкого запаха спиртного. Чёрт знает, что за пойло налил туда Кистень, но пить это вчистую не возникало ни малейшего желания.

Таринор бросил трофеи в сумку и уже собрался уходить, но хлопнул себя по лбу: едва не забыл набрать воды. Он спустился к ручью и, наконец, наполнил свою потёртую оловянную фляжку, заодно промочив горло. Глотать было больно, да и шею жгло огнём. Провёл по ней ладонью – кровь. Наверняка останется след. Ещё, чего доброго, за беглого висельника примут. Надо бы прикрыть чем-нибудь или хотя бы воротник поднять повыше.

С этими мыслями он вернулся на дорогу и продолжил путь, размышляя о том, как всё-таки выгодно, хоть и рискованно, порой бывает сойти с проторённой тропы.

Глава 3

Весь оставшийся день Таринор неспешно брёл. Ближе к вечеру ему встретился торговый обоз с гербом дома Майвенов на телеге – алой розой в окружении зелёных шипов. Сопровождали обоз двое рыцарей в белых накидках с изображением зелёного глаза поверх доспехов. Люди Рикеров, майвеновских вассалов.

Говорят, когда-то давно на месте их замка стояло эльфийское поселение Эарисхен. Устав от постоянных кровавых набегов, Майвены послали туда рыцаря Эдмунда Рикера с войском. Он разграбил поселение, вырезал тысячу эльфов за одну ночь и потерял в бою глаз, вместо которого вставил изумруд. За это тогдашний лорд Майвен даровал Рикеру и его потомкам титул лорда, позволив выстроить на месте Эарисхена замок, который тот назвал Зелёным оком, и который эльфы, по слухам, теперь называют Gistarn, «Крепость костей».

Следом за рыцарями ехало ещё пятеро всадников в кольчугах. От них разило луком и прокисшим вином. Один из них, проезжая мимо, бросил недобрый взгляд на Таринора, хмыкнул и сплюнул почти ему под ноги. Наёмники, такие же, как и он сам, безродные продажные мечи, только устроились получше. Наверняка им не придётся обнажать оружие до самого Гирланда, куда наверняка этот обоз и держит путь. Добрый Таринор расчистил путь, не благодарите.

Солнце клонилось к закату, и стоило найти ночлег. Спал на земле наёмник только в крайнем случае, да и то летом, когда ночи становились достаточно тёплыми. В первой встреченной деревушке на него едва не спустили собак. Во второй, хуторе на пять домов, Таринору повезло больше: он нашёл приют в доме сердобольной вдовы. Засыпая, он вспомнил о разбойничьей засаде, но решил, что вряд ли на этом участке тракта будет больше одной шайки. Иначе они наверняка бы перерезали друг друга. Успокоив себя этими мыслями, он славно поспал, а с восходом продолжил путь.

Далеко на востоке солнце окрасило горизонт огнём, а из-за деревьев доносился щебет пробуждающихся лесных птах. Таринор мерил шаги по золотому тракту, стараясь не сутулиться, чтобы после долгих переходов не болела спина. Обычно в пути он насвистывал или напевал себе под нос одну из множества песен, которые слышал на солдатских привалах в годы войны и хмельными вечерами в кабаках.

Порыв ветра растрепал тёмно-русые волосы. Они добрались до плеч и сотрясались при каждом шаге. Таринору вспомнились слова одной девушки из борделя в Гирланде, которая называла его медведем за цвет волос и отросшую густую бороду. Она говорила, что у него широкие скулы северянина и, если бы не карие глаза, его можно было бы принять за выходца из северных краёв. «Там, за лесом и морем, говорила она, мужи отважны, а женщины верны.» Тогда Таринор подумал, что неплохо бы попасть туда, куда длинные руки королей и лордов не дотягиваются. Сейчас эта мысль снова посетила его, заставив улыбнуться. С кончика носа упала капля пота. Наёмник сделал пару глотков из фляжки и облизнул сухие губы.

Несмотря на худощавость, сложен он был весьма крепко. Несмотря на