Читать книгу "Добро пожаловать в прайд, Тео! - Дарья Волкова"

зрения подходящий вариант? В общем, на следующем музыкальном фестивале, в весьма подходящем к делу романтичном антураже дворцового комплекса Шёнбрунна он прямо на сцене преклонил колено и протянул руку с кольцом. Джессика почти по-настоящему всплакнула, как будто это стало для нее потрясением – хотя все это было срежиссировано Браннером и трижды ими отрепетировано. Кольцо было принято, согласие получено, а свежеобрученная пара спела под бурную овацию публики дуэт Леоноры и падре Гуардиано из «Силы судьбы» - не самый романтичный, но зато позволяющий выгодно раскрыть все оттенки сопрано. Профессия превыше всего.

В жизни Фёдора после этого предложения ничего особенно не поменялось. По-прежнему - постановки, работа, перелеты. У Джессики – то же самое. Правда, теперь нужно было следить не только за своим графиком – за ее тоже. Не забывать присылать цветы. Общение по мессенджеру, фото из гримёрки, пожелания удачи перед спектаклем. С совместными постановками пока не слишком ладилось, но Сол оптимистично заявлял, что это быстро не делается, и обещал, что через пару лет они будут проводить гораздо больше времени вместе. Фёдора такое положение дел вполне устраивало. Свадьбу планировали на следующее лето – семья Джессики, которой он был представлен и одобрен, готовилась к этому важному событию обстоятельно. А у Фёдора семьи не было.

В общем, все шло по запланированному и утвержденному маршруту, пока в размеренную упорядоченную жизнь Фёдора Дягилева не ворвалась - наперерез - Лола Ингер-Кузьменко! И вот вам пожалуйста, пресса который день мусолит фейковое известие о романе оперной звезды и авангардного дизайнера, все как сошли с ума, а Джессика… Джессика взбрыкнула совершенно на пустом месте, глупо и как-то… Не ожидал он от нее такого. А в особенности не ожидал, что она не даст ему возможности объясниться. Сол ничего толкового не советовал, кроме того, чтобы прилететь и упасть с извинениями в ноги. Фёдор же искренне не понимал, за что ему следует извиняться. А ломать график выступлений и мчаться на другой конец света только из-за женской прихоти Фёдору представлялось еще большей глупостью. Все, куда не посмотри, в его жизни теперь глупость. И все из-за одной миниатюрной взбалмошной безответственной особы! А не пора ли Лоле Ингер-Кузьменко научиться нести ответственность за свои поступки?

***

- Лола, там к тебе посетитель.

Лола разогнулась и неверяще обернулась к двери мастерской. Она была очень демократичным руководителем. Ну, по крайней мере, она сама про себя так думала. Но одно правило Лола требовала соблюдать беспрекословно. Даже не так – бес-пре-кос-лов-но. Когда она работает в мастерской - ее нельзя беспокоить. Даже если небо будет падать на землю – не беспокоить! Тем более, когда до премьеры коллекции осталось менее двух недель.

Она начала набирать в грудь воздух. Гвидо успокаивающим жестом положил ей руку на плечо, но Лола руку сбросила.

- Это очень важный синьор, - скороговоркой пробормотала Паола, чуть подавшись назад, в коридор. Похоже, помощница опасалась, что в нее сейчас что-нибудь полетит. И это запросто может быть утюг.

Лола нахмурилась. Паола ожидающе смотрела на нее, выглядывая из-за дверного косяка.

- Синьор из полиции? Из муниципалитета? – Лола никак не могла сообразить, кем таким мог быть этот важный загадочный человек, что ее исполнительная и дисциплинированная помощница нарушила непреложное правило.

- Это синьор Дягилев.

Рядом сдавленно охнул Ди Мауро. Вот вам и нечаянная радость. И Лола решила, что этот визит – вполне себе веский повод, чтобы сделать перерыв в работе.

***

Очень важный синьор уже расположился в ее кабинете. И Лола остановилась на пороге, разглядывая гостя дорогого нежданного. В этом ее взгляде сплелись интерес личный и профессиональный. На синьора Дягилева было вообще интересно посмотреть.

В их первую встречу он был одет как байкер – в кожаную куртку и джинсы. Во вторую – во фрак и бабочку. Сегодня же пришедшая в Милан жара внесла очередные коррективы в его облик. Тонкая белая рубашка и свободные брюки песочного цвета – все изо льна. На ногах – белые слипоны, на лице – «авиаторы», видимо, этому аксессуару синьор Дягилев неизменно верен. Равно как и мощной золотой цепочке с крестом – впрочем, это вряд ли можно считать аксессуаром. Волосы, когда не взмокли под мотоциклетным шлемом и не уложены гелем назад – действительно, русые, с неярким золотистым отливом. Легкая небритость – тоже, похоже, часть имиджа, а не дань лени.

В общем, синьор Дягилев был непозволительно хорош. Он принадлежал к той породе мужчин, которых можно обрядить в мешок от картошки – и он и в нем будет смотреться шикарно. Такие люди могли бы оставить модных дизайнеров без куска хлеба – но, по счастью, их было немного. А еще они служили источником вдохновения. По крайней мере, Лола своими гостем откровенно любовалась - его патрицианской вальяжностью и небрежной самоуверенностью, сквозившими во всем – в каждом элементе одежды, в позе, в которой он сидел, в общем, во всем. А потом синьор Дягилев поднял на лоб очки, и в Лолу уперся взгляд глаз цвета бутылочного стекла. И взгляд этот был недобрым. Оу, кажется, синьор Дягилев зол. И Лола с безмятежной улыбкой прошла к своему столу. Гвидо с совершенно ошалевшим видом остался топтаться в дверях.

- Вам предложили кофе, синьор Дягилев?

- В такую жару только кофе пить, - буркнул синьор Дягилев и, запрокинув голову, сделал несколько глотков из бутылки с водой, которую он держал в руке.

Какой капризный, вы подумайте.

- Гвидо, угости нашего гостя кофе – покрепче и погорячее, - елейно произнесла Лола по-итальянски. Синьор Дягилев одарил ее еще одним мрачным взглядом, но ничего не сказал. А Ди Мауро шустро отправился готовить кофе для своего кумира.

- Чем обязаны счастью видеть вас, Фёдор Михайлович? – голос у Лолы так же елеен, как и улыбка. Фёдор Михайлович одарил ее еще одним, еще более мрачным взглядом.

- Не люблю, когда меня так называют, - соизволил пояснить он свое недовольство.

- Почему? – невинно округлила глаза Лола. – Вы же тезка великого русского писателя.

- Именно поэтому, - все так же хмуро произнес Дягилев. Ну просто принцесса на горошине, а не звезда оперной сцены.

Дверь открылась, и в кабинет вошел Ди Мауро. В руках он держал блюдце, на котором стояла крошечная белая чашка. В наступившей тишине отчетливо слышно было, как чашечка звякает о блюдце. Бедняга Гвидо, он даже побелел от волнения.

Дягилев бросил один взгляд на вошедшего - и вздохнул во