Читать книгу "Третий лишний - Игорь Черемис"

мечи. И как, хороший?

— Я ещё не смотрел, Ал, ты как? — я повернулся к своей девушке, которая смотрела на эту сцену с легким недоверием.

Я действительно «ещё не смотрел», поскольку проделал это в будущем, которое тут пока не наступило.

— Что? А, нет, я точно не смотрела, — она помотала головой.

— Вот, так что вместе причастимся, — радостно объявил я — и поймал на себе очень задумчивый взгляд Снежаны.

Наверное, про «причастие» упоминать не стоило, как и про молитву в присутствии Казаха. Вдруг тут обитает семья воинствующих атеистов, выгонят ещё, и Алла меня поездом съест, придется в темпе решать проблему собственного видеомагнитофона и искать по Москве кассету с этим фильмом.

— Проходите, — Снежана не стала нас выгонять и указала рукой в нужном направлении. — Минут через пятнадцать начнем, Лена и Света чуть задержались, но уже отзвонились, что вышли, скоро будут.

***

Жила эта семья на широкую ногу. Квартира была неплохо обставлена, но, на мой вкус, выглядела слегка захламленной — из-за обилия ковров и мебели, которая, скорее всего, вся была импортной-импортной. Родителям и дочери досталось по комнате, а большой зал они использовали в качестве чего-то вроде гостиной или столовой. Сейчас в ней было достаточно свободно, а перед большим телевизором «Рубин» стояло несколько стульев — получился импровизированный зрительный зал. О том, что на просмотре будем не только мы, Алла меня предупредила, но я особо не волновался — у меня только брюки вызывали сомнение, а в остальном я был одет очень прилично.

Нарисованные хозяйкой картинки — что-то абстрактное в духе, насколько я понял, товарища Малевича и прочих авангардистов — меня не слишком впечатлили, но она просила за них всего по два рубля за штуку, чисто за материалы, и они вполне годились, чтобы закрывать дыры в обоях. Так что мы стали на десятку беднее, зато обзавелись пятью небольшими холстами на подрамках, которые нам аккуратно завернули в оберточную бумагу и трогательно обвязали какой-то белой тесёмкой. Рамы предлагалось покупать самим; насколько я помнил, сделать это можно было чуть ли не в любом книжном.

Остальных зрителей нам никто не представлял, как и их нам, и за это я был благодарен хозяйке. Знакомство с людьми, которых я вижу первый и, скорее всего, последний раз в жизни — уж точно не то, чем я хотел сейчас заниматься. Мне было достаточно совершенно излишней информации о том, что рядом с нами будут сидеть какие-то Света и Лена.

Рядом с «Рубином» виднелся японский видеомагнитофон марки JVC с угловатыми кнопками. Уже к концу десятилетия японцы перейдут на закругленный дизайн, а потом и вовсе все кнопки вытеснят сенсоры, но пока до такого прогресса было далеко.

Мы заняли два стула средней комфортности в третьем, последнем ряду, и я склонился прямо к уху Аллы.

— Как думаешь, нам нальют хотя бы чай? — спросил я.

Она прыснула.

— Нет, конечно! Егор, о чем ты думаешь? Мы же только что поели!

По дороге мы посетили «Пельменную», которую обнаружили у метро, и хорошенько подкрепились. И, в принципе, Алла была права — о еде я пока думать не мог.

— Да, но порция пельменей для меня это мало, пусть даже со сметаной, — всё-таки пожаловался я. — Но вообще-то я про сервис. Стулья жесткие, чай не наливают, не говоря уже про пиво… надо было в магазин зайти…

— Егор! — я получил кулачком в бок и, удовлетворенный, откинулся на спинку.

Мне нравилось слегка выводить Аллу из себя, чтобы она начинала доносить до меня своё недовольство с помощью тумаков. Особого вреда от её тычков не было, но я понимал, что в какой-то момент с этим придется завязывать, иначе недалеко до беды. Пока что она была чем-то вроде вырвавшегося на волю подростка, которому такие методы общения казались приемлемыми. Главное, чтобы она не использовала свой коронный прием на окружающих, а то знаем мы этих Димочек.

В прихожей позади нас послышался шум — кто-то позвонил в дверь, Снежана убежала открывать и, наверное, целоваться с вновь пришедшими. Я пытался посмотреть через плечо, кого это принесло, но мне было не видно прихожую — нужно было садиться на другую сторону. Но пока я обдумывал эту мысль, в комнату вошли сразу четыре девушки — хозяйка и три новеньких. Двух из них я никогда не видел, а вот третья была мне хорошо знакома. В первой жизни она через год стала моей первой женой — правда, тогда я их ещё не нумеровал и даже не предполагал, что мне придется это делать.

***

Когда я только провалился в прошлое и ещё не полностью погрузился в водоворот различных событий, в результате которых я оказался в квартире на Новоалексеевской с Аллой в качестве почти бесплатного приложения, то обдумывал несколько вариантов устройства своей дальнейшей судьбы. И одним из наиболее реальных я тогда считал повторные отношения с первой женой. Как ни странно, даже по прошествии стольких лет я что-то чувствовал к этой девушке. При этом возможность наладить отношения со второй или третьей женой я даже не рассматривал, как и отношения с женщинами, с которыми у нас до официального брака не дошло. Кто-то из них сейчас был слишком юн, про кого-то я точно знал, что не смогу их очаровать ни при каких условиях — должно пройти время и должны случиться определенные события. А кого-то я ещё при расставании постарался забыть, как дурной сон, и надеялся, что они больше никогда не окажутся на моём пути. Наверное, поэты правы, и первая любовь никогда не забывается, что бы ни происходило после неё в жизни.

Не было ничего невозможного в том, чтобы заново замутить с этой девушкой. У нас и тогда имелось полное взаимопонимание, я знал её привычки и готов был мириться с её недостатками. Меня не пугало даже то, что через тридцать лет она обзаведется расплывшейся фигурой и благородной сединой, которую будет закрашивать какими-то старушечьими красками. В конце концов, для женщин под пятьдесят это, скорее, правило, чем исключение — если они, конечно, не актрисы и не жены миллиардеров и политиков первого ранга, которые тратят на себя миллионы и изнуряют своё тело в спортзалах и хирургических палатах. Да я и сам в полтинник отнюдь не был Аполлоном.

А так мы какое-то время жили душа в душу, наслаждались друг другом, и у меня имелся шанс снова войти в ту самую реку, берега которой я так неосторожно попутал в первой жизни. Оставались её родители,