Читать книгу "Фаза ингибиторов - Аластер Рейнольдс"

перестала верить. – Он покачал головой, и в голосе зазвучала осуждающая нотка. – Незачем было подвергать нас столь жестокому испытанию, Мигель. Если там случилось нечто такое, из-за чего тебе пришлось задержаться, вполне мог бы и сообщить.

Я уставился на него:

– Что значит – если? Ты прекрасно знаешь, что случилось.

– Мы могли только догадываться. Видели, как взорвался корабль. Либо в него попала твоя ракета, либо ты применил протокол номер два. Поскольку ты молчал, мы вынуждены были предположить последнее.

– А сигнал бедствия?

– Какой сигнал?

– Это что, какая-то игра, Морган? Проверка, насколько я хорошо соображаю после пробуждения?

– Уверяю тебя, это никакая не игра.

– Поступил сигнал бедствия. Нечто вышло на связь с кораблем. Я нашел источник сигнала и обнаружил дрейфующую капсулу.

– Капсулу, – медленно повторил Валуа, будто следователь, запоминающий мои ответы с целью выяснить, насколько тщательно я придерживаюсь одной версии событий.

– Этот сигнал передавался по всей системе. Я должен был любой ценой заставить его замолчать. Солнечный Дол никак не мог его не услышать, не говоря уже об апостолах.

– Мы не принимали никаких сигналов бедствия.

– Значит, он был… узконаправленный. – Я нахмурился, превозмогая головную боль, которую вряд ли можно было объяснить крошечным глотком из бутылки. – Понятия не имею, как сигнал сумел меня найти, но это единственное объяснение. Впрочем, все это можно обсудить и позже; если ты считаешь, что я сочиняю или брежу, то у меня в оружейном отсеке есть все необходимые доказательства. Я нашел дрейфующую капсулу и взял ее на борт. Вместе с содержимым.

– С содержимым?

– В капсуле пассажирка с того корабля. Который, кстати, мне вовсе не пришлось уничтожать. Он взорвался сам, как раз в тот момент, когда я собирался его таранить.

Валуа удивленно поднял брови:

– То есть ты уже был к этому готов?

– Ракета ушла в сторону. У меня не было возможности вернуть ее и заново заправить, и я пошел на таран. – Я понизил голос: – Да, Морган, я был к этому готов. Ты бы знал насколько. И как приятно было ощущать, что я собираюсь пожертвовать собой.

Удивление на его лице столь же быстро сменилось жалостью.

– Пока неожиданное событие не лишило тебя шанса на благородное самопожертвование?

– Ты не побывал в моей шкуре, поэтому тебе не понять.

Он медленно кивнул:

– Ладно, верю. Я заметил: когда ты улетал, было видно, что тебе не терпится искупить вину. Ты серьезно насчет капсулы? В самом деле что-то привез сюда?

– Не что-то, а выжившую. Я с ней разговаривал. Это вовсе не обожженный радиацией труп – капсула давала достаточно тепла, чтобы пассажирка могла со мной общаться. Она летела на корабле с Приюта.

– Единственная выжившая? Из скольких?

– Она почти ничего не помнит. Надеюсь, вспомнит, когда приведем ее в чувство.

– И что сейчас с этой… счастливицей? Она в криосне?

– Капсула повреждена, но я подключил ее к системе питания шаттла. Женщина снова уснула.

– Хорошо, – кивнул Валуа. – Значит, она не почувствует, как мы ее убьем.

Я постучал в свою собственную дверь чисто из вежливости. Последовала долгая пауза, и, хотя был вечер и занятия в школе закончились, я подумал: не ушли ли куда-нибудь Николя с Викториной, отсрочивая тот миг, когда им снова придется увидеться со мной. Винить их за это я не мог. Мне не терпелось их увидеть и в то же время отчаянно хотелось отложить встречу, поскольку всем нам предстояло пережить непростые мгновения.

Я уже собирался вернуться в Святилище под предлогом неких неотложных дел, когда Николя наконец меня впустила. Мы обнялись в коридоре, но в ее объятиях ощущалась неуверенность. Я поцеловал Николя, и она не отстранилась, но и не поспешила ответить поцелуем.

– Рада, что ты вернулся, – тихо проговорила она, словно опасаясь, что Викторина в соседней комнате может услышать. – Куда сильнее рада, чем, наверное, тебе кажется. Но из-за тебя нам пришлось пережить кошмар.

Закрыв за собой дверь, я сбросил дыхательный ранец и тулуп, который надел, чтобы пройти до дома через пещеры.

– Морган говорит, ты не теряла надежды.

– Не терять надежду – вовсе не то же самое, Мигель, что знать, что ты жив. – Голос Николя звучал чуть сдавленно. – Что еще мы могли подумать, когда увидели взрыв?

– У меня было желание подать сигнал. Но любая связь – всегда риск.

– Зря ты мне об этом говоришь.

– Да, – мягко согласился я. – Постарайся меня понять. Тот корабль уничтожила не ракета, а нечто другое. Скорее всего, отказ двигателя. Но я должен был учитывать и иную возможность: что где-то рядом находятся волки. Хватило бы единственного фотона, чтобы они насторожились. Обнаружив меня, волки обнаружили бы и апостолов, а потом и Солнечный Дол.

– Не драматизируй.

– Даже не думаю. Если бы явились волки, мы бы сейчас не разговаривали. – Я взглянул ей в лицо, надеясь, что мои жестокие слова подействовали. – Я не подал сигнал не из-за беззаботности и не по недомыслию, Николя, а из-за любви. Я предпочел бы умереть, но не навести волков на наше убежище.

Ее взгляд стал слегка задумчивым.

– Морган говорит, ты едва не пожертвовал собой.

– Это был последний способ остановить тот корабль. Ракета промахнулась.

Я почувствовал в ней некую перемену – еще не прощение, но шаг к нему, дававший слабую надежду на примирение.

– И насколько ты был близок к гибели?

– Я уже смирился с судьбой.

– А потом?

– Потом была вспышка, которая избавила меня от столь печальной необходимости.

– О чем ты думал в последние мгновения?

– О том, как вы теперь будете жить одни, без меня. И надеялся, что ты меня поймешь.

– Это не мне нужно понимать. Я до последней возможности скрывала известие о твоей смерти от Викторины, но полностью утаить не смогла.

Я кивнул:

– Вряд ли это было бы честно по отношению к ней.

– Когда до Викторины наконец дошла новость, которую все мы считали правдой, случившееся потрясло ее до глубины души. Однако по прошествии времени, общаясь с друзьями, она поняла, что в глазах многих ты стал героем. Мигель де Рюйтер, человек, который отдал жизнь ради спасения Солнечного Дола. Думаю, она предпочла бы в эти несколько дней быть твоей дочерью, а не моей. Но теперь, когда оказалось, что ты вовсе не мертв, на нее обрушилось новое горе – умер образ, который она создала в своих фантазиях.

– Ничего не могу поделать, – сказал я. – Ни с тем, что я не умер там, в космосе, ни с тем, что так и не стал героем-мучеником, которым и не хотел никогда стать. Я знаю лишь