Читать книгу "Разорванный август - Чингиз Абдуллаев"

Вся эта система огромного литературного министерства была создана еще в тридцатые годы, при покровительстве самого Сталина, и благополучно дожила до девяносто первого года, когда со скандалами и склоками начала распадаться, похоронив под своими обломками не только творческие Союзы, но и вообще советскую литературу как уникальный феномен цивилизации двадцатого века. Конечно, было много всякой мути, много приспособленцев и откровенно бездарных графоманов. Но были и авторы с большой буквы. Имена Горького, Алексея Толстого, Шолохова, Пастернака, Булгакова, Платонова, Симонова, Твардовского, Фадеева, Леонова, Зощенко, Ильфа и Петрова, даже репрессированного Мандельштама можно смело отнести к выдающимся образцам советской литературы. Не говоря уже о целом созвездии национальных авторов, среди которых были Абай, Самед Вургун, Расул Гамзатов, Мустай Карим, Чингиз Айтматов, Давид Кугультинов, Василь Быков, Константин Гамсахурдиа, Георгий Гулиа, Муса Джалиль и десятки других авторов, состоявшихся именно в эти годы.

Собственно, весь мир литературы можно было разделить ровно пополам: мировая литература и русская литература, продолжателем которой была и советская литература. Даже такие явные критики и оппоненты советского строя, как Солженицын и Бродский, тоже были яркими образцами именно этого периода. А сама литература просто заменила собой религию. На протяжении всех семидесяти лет считалось просто неприличным иметь квартиру без соответствующих книжных полок или собственной библиотеки. Литературные журналы зачитывались до дыр, книги были одним из самым больших дефицитов в стране всеобщего дефицита. Поэты считались властителями дум. Их стихи заучивались наизусть, их книги дарили любимым девушкам.

Мурад любил эти утренние часы, когда можно было спокойно просмотреть документы и продумать текущие вопросы. Можно было также позвонить Карине в Москву и застать ее дома, сказывалась разница в один час. Поэтому сегодня он пришел на работу, как обычно, к десяти часам утра, – и сразу заказал разговор с Москвой на половину одиннадцатого.

Ждать пришлось достаточно долго. Его соединили только в десять сорок восемь. Он услышал знакомый голос Карины, и сердце привычно дрогнуло.

– Доброе утро, – начал он, – как ты себя чувствуешь?

– Доброе утро, Мурад, – ответила она. Голос был все-таки не такой, как раньше, немного наигранный.

– Как у тебя дела? Я боялся, что ты уйдешь на работу, и я тебя снова не застану дома.

– Нет. Сегодня я вообще дома, – сказала Карина.

– Почему? – удивился он.

– Неважно себя чувствую. Кружится голова. Ты обещал приехать еще на прошлой неделе...

– Не получается. Наверное, приеду в августе. Оформлю отпуск и приеду к тебе на весь месяц. А еще лучше, оформлю путевку куда-нибудь в дом отдыха, и мы вместе поедем. В Прибалтику или на Черное море.

– Куда угодно, только не к вам, – горько произнесла она. – Кажется, в Баку тоже был неплохой дом отдыха писателей?

– Был, – согласился Мурад, – но там сейчас живут военные. В январе девяностого они заняли наш дом отдыха и до сих пор не освободили. Сейчас мы как раз ведем с ними переговоры.

– Можно подумать, что, если бы не было военных, ты бы меня туда пригласил.

– Нет, – честно ответил он, – не пригласил бы. И ты прекрасно понимаешь почему. Я бы не хотел, чтобы с тобой что-нибудь произошло. А у нас в городе десятки тысяч беженцев из Армении, и все они настроены не очень благожелательно к твоим землякам.

– Вот поэтому мы с тобой никогда не сможем появиться вместе ни в Баку, ни в Ереване, – сказала она каким-то глухим непонятным голосом.

– Мы поедем в Прибалтику, – повторил Мурад. Его начало раздражать ее постоянное напоминание о невозможности их встреч в Баку.

– Мы уже были в Прибалтике, – напомнила Карина, имея в виду их совместную поездку в Вильнюс во время январских событий.

Он поморщился. Почему нужно все время спорить? Что с ней происходит? В последние дни ее словно подменили.

– Тогда поедем в Пицунду, – предложил Мурад. – И вообще, перестань хандрить. Мне не нравится твое настроение.

– Мне оно самой не нравится, – тихо произнесла она. – Когда ты сможешь прилететь в Москву?

– Я же сказал, что, скорее всего, в августе. Возьму отпуск и приеду на месяц. Если не захочешь поехать отдыхать, останемся в Москве. Или съездим в Ленинград, там тоже будет неплохо.

– Как хочешь, – согласилась она, – только, пожалуйста, приезжай обязательно.

Он впервые подумал, что с ней происходит нечто непонятное. Нет, не подумал, скорее почувствовал. Интонация и настроение Карины...

– Я приеду, – пообещал он. – Что-нибудь случилось? У тебя какое-то странное настроение!

– Ничего, – ответила Карина, – когда приедешь, тогда и поговорим. Я буду тебя очень ждать. Постарайся приехать как можно быстрее.

– И все-таки ты чего-то недоговариваешь, – упрямо повторил Мурад.

– Да, – согласилась она, – недоговариваю. Вернее, не хочу говорить тебе эту новость по телефону. Такие вещи обычно сообщают при личных встречах. – Она всегда была решительным и смелым человеком. И сейчас снова показала свой характер.

– О чем ты хочешь мне сообщить?

– Я думала, что ты должен был догадаться. Ведь я не вышла на работу и не хожу уже несколько дней. Кружится голова, меня постоянно тошнит.

– Ты отравилась? – растерянно спросил он.

– Почему все мужчины такие глупые! – неожиданно воскликнула Карина. – Я не отравилась, Мурад. Просто я жду ребенка.

– Какого ребенка? – Он все еще не мог сообразить, что именно происходит.

– Твоего ребенка. Неужели и теперь тебе ничего не понятно?

Он молчал. Новость была невероятной, ошеломляющей, невозможной. Она слышала его учащенное дыхание и ждала его реакции. Но он молчал, не зная, что именно следует говорить в таких случаях.

– Ты долго будешь молчать? – наконец не выдержала Карина.

– Это... мой? – сумел выдавить из себя Мурад.

– Нет, от чужого дяди, – рассмеялась она. После того как сообщила ему новость, Карине стало гораздо легче, словно она сняла с себя тяжесть молчания, переложив ответственность на него.

– Ты ждешь ребенка?! Почему ты ничего не говорила? Как ты могла?!

– Я узнала об этом только две недели назад, – пояснила Карина. – И не нужно так бурно реагировать, это тебя ни к чему не обязывает. Не забывай, что все мои родственники успели перебраться в Москву...

– Глупости! Я прямо завтра приеду, – решительно произнес Мурад. – Как ты могла так долго молчать? Две недели... А кто будет, мальчик или девочка?

– Этого я еще не знаю, – ответила она, – пока не знаю.

– Я завтра прилечу, – пообещал он, – только ты теперь никуда не выходи. А твои родные в курсе?