Читать книгу "Нежная осада [= Нежная особа ] - Бертрис Смолл"

— Никого. О, разумеется, в тех редких случаях, когда меня одолевает похоть, я иду к знакомой вдове в деревню. Она щедра на милости к мужчинам вроде меня, но ведет себя осмотрительно, и никто не посмел бы назвать ее шлюхой, — объяснил Рори.

— А вы, мастер Магуайр, сумеете быть так же благоразумны? — оставив шутливый тон, осведомился Адали.

— Разумеется! Слова лишнего не пророню! Я знаю, мастер Адали, она не помнит, что случилось в ту ночь. Я не посмел бы причинить ей боль.

— Вот и прекрасно. Она считает вас своим другом, мастер Магуайр, и вряд ли вы хотели бы потерять эту дружбу. Она и Джеймс Лесли любят друг друга и живут душа в душу.

— Вам нет нужды бояться, Адали, — с легкой грустью заверил Рори. — Она никогда не смотрела на меня иначе как на друга. Это единственное, на что я могу надеяться, и не принесу даже самую малую частицу ее благоволения в жертву глупой надежде и мечтам, которым не суждено сбыться. Нет, Адали, я жизнь отдам за леди Жасмин, но она никогда не догадается о том, кто помог спасти ее. Если тайна откроется, мы оба будем опозорены.

— В этом нет стыда, мастер Магуайр, — покачал головой Адали. — Вы, я и священник выполнили свой долг, не более того. Совесть не должна вас терзать. В этом нет бесчестия. А теперь доброй ночи.

— Доброй ночи, Адали, — тихо ответил Рори Магуайр и, повернувшись на бок, закутался в плащ. Как бы он ни уговаривал себя, а следующие месяцы будут самыми тяжкими в его жизни.

Глава 2

Они покинули поместье Эпплтонов еще до рассвета. Хозяева мирно спали, но гости не собирались задерживаться ни на мгновение дольше, чем было необходимо.

— Пожалуйста, передайте господину, — наставлял лорд Гленкирк полусонного дворецкого, — что мы благодарим его за гостеприимство, но нам предстоит долгое утомительное путешествие, и если мы хотим добраться до дома к вечеру, следует выехать пораньше.

Дворецкий смиренно поклонился.

— Да, милорд, как скажете, милорд. Сэр Джон расстроится, что не успел самолично вас проводить, — льстиво бормотал он.

— Мы его прощаем! — величественно объявил Лесли и, повернувшись, последовал за женой и дочерью на крыльцо. Женщины ежились от холода: утро выдалось сырым и туманным.

Дормез со слугами уже свернул на большую дорогу. Рори привел коней. Они быстро вскочили в седла и галопом помчались от Эпплтон-Холла.

— Слава Богу, отделались, — произнес Джеймс Лесли.

— Аминь, — вторил Рори.

Туман постепенно рассеивался, но солнце так и не выглянуло. Снова пошел дождь. Как ни странно, на общем сером фоне зелень казалась еще ярче. Мимо мелькали изумрудные холмы. Лишь иногда унылый пейзаж оживляли полуразрушенные каменные башни и маленькие деревушки. Жасмин заметила, что в прежний приезд деревень было куда больше. Сейчас же некоторые опустели и медленно умирали, другие совсем исчезли, и об их былом существовании напоминали только разбитые кельтские кресты, валявшиеся на поросших сорняками площадях. Ольстер, и прежде не слишком густо населенный, постепенно становился пустыней.

— Что здесь произошло? — обратилась Жасмин к Рори.

— Не все помещики похожи на вас, миледи. Вы же знаете, какая кара грозит тем, кто исповедует католическую веру.

Многих просто согнали с земли за отказ перейти в протестантство.

— Но ведь хозяева здешних поместий чаще всего вообще не живут в Ирландии, — удивилась Жасмин. — Какая разница, кто обрабатывает землю, лишь бы имения процветали!

— Они назначают управляющих, во всем следующих букве закона, — пояснил Рори. — Большинство помещиков — англичане. Есть и шотландцы, но они никогда не приезжают сюда, если не считать тех, кто отправился искать лучшей доли и новых земель.

— А куда деваются переселенцы? — допытывалась Жасмин.

— Уезжают в те местности, где власти не так строги. Бегут в глубь страны, где и ведут нищенское существование. Многие погибают. Самые смелые добираются до Франции и Испании.

— Так уж повелось, — тихо заметила Фортейн, к удивлению собеседников. — Я узнала это из книг, да и мама часто говаривала, что все меняется. Ничто не стоит на месте. Одно племя побеждает другое, третье, четвертое, потом завоевывают его, и так далее до бесконечности. Но я согласна с матушкой: в Ирландии творится несправедливость. Ненавижу ханжество и лицемерие!

— Поверьте, миледи, и того и другого хватает с обеих сторон, — вздохнул Рори. — Магуайр-Форду повезло: оба священника — люди честные и порядочные, вещь почти неслыханная. На каждого пастора-протестанта, вбивающего в головы прихожанам, что католицизм — греховная вера идолопоклонников, всегда найдется католический падре, орущий с амвона во всю глотку, что протестанты — грязные еретики, которых следует жечь на кострах, а уж если на земле они избегут наказания, то в аду им точно не поздоровится, ибо они и есть дьявольское отродье. Подобные проповеди не ведут ни к взаимному пониманию, ни к терпимости, миледи. К сожалению, на земле куда больше Эпплтонов, чем таких, как ваша матушка.

— Вам нравится мама, так ведь? — спросила Фортейн, поравнявшись с ним.

Сердце Рори болезненно сжалось, но он нашел в себе силы небрежно усмехнуться.

— Совершенно верно, миледи. И всегда нравилась. У леди Жасмин такая благородная душа, что, должно быть, в ее жилах течет ирландская кровь.

— Мама считает, что если я останусь в Ирландии, то просто обязана сохранить за вами должность, ибо немногим людям можно доверять так, как Рори Магуайру.

— Возможно, ваш муж посчитает иначе, — возразил Рори. Фортейн уставилась на него как на безумца. Он узнал этот взгляд, хотя Фортейн явно унаследовала его не от матери.

— Мой муж не получит никаких прав на Магуайр-Форд, — объявила она. — Если я выйду за Уильяма Деверса, все равно останусь сама себе хозяйкой. У него есть собственные земли и деньги. Женщины моей семьи не отдают в руки мужей свои состояния. Это немыслимо!

Рори громко рассмеялся.

— Матушка хорошо воспитала вас, миледи, — весело отозвался он.

— Если я выйду за Деверса, — как ни в чем не бывало продолжала Фортейн, — вы сохраните свое место, Рори Магуайр. Кроме того, мне необходимо, чтобы вы научили меня разводить лошадей. Я ничего не знаю об этом, умею только верхом ездить.

— Вы уже знаете, как говорить с ними, — успокоил Рори. — Я видел, как вы беседовали с Громом, прежде чем сесть в седло. Кто подсказал вам, как это делается, миледи Фортейн?

Фортейн озадаченно пожала плечами:

— Никто. Я всегда так делала, прежде чем вскочить на коня. Мне казалось, что вежливо будет спросить у него разрешения. Мои сестра и братья посмеиваются надо мной, но меня лошадь никогда не сбрасывала и все, начиная с самого первого пони, слушались беспрекословно, — объяснила она.

— Настоящая ирландка, — усмехнулся Рори.