Читать книгу "Ее величество кошка - Бернард Вербер"

Энциклопедия относительного и абсолютного знания. Том XII

7. Остров всех надежд

Мы подплываем к западному берегу острова Сите и видим там несколько сотен прогуливающихся крыс.

Они замечают Ганнибала, но спастись не успевают. Бывший цирковой лев – бесподобная крысобойная машина. Он кидается на крыс, не позволяя им сообразить, что происходит, пронзает когтями, рвет зубами, давит задними лапами, как перезрелые плоды. Самые бесстрашные, осмеливающиеся сопротивляться, тоже гибнут. Спасаются всего две крысы: они прыгают в воду и плывут к другому берегу.

– Погонимся за ними? – предлагает Эсмеральда. Она не боится воды и готова пуститься вплавь.

– Ни в коем случае! – отвечаю я. – Пускай доберутся до своих и объяснят им, чем они рискуют, если сунутся сюда. Теперь бояться будут они, а не мы.

– Не уверен, что им следует знать, что мы здесь, – вмешивается Пифагор.

Остров Сите теперь – это горы мусора и развалины домов. Все, что осталось от человеческой цивилизации, постепенно зарастает плющом, кустами ежевики и сорной травой. В траве белеют скелеты, гниют нечистоты. Устоявшие стены испещрены дырами от пуль и снарядов – следами гражданской войны, бушевавшей здесь перед Крахом.

Стоило нам высадиться, как наши люди сразу берутся за дело. Они проводят на острове уборку, пытаются превратить это унылое место в укрепленный лагерь. Мою служанку Натали рвут на части – я же говорила, она архитектор. Здесь она в своей стихии, поскольку понимает, что и как нужно делать. Ей удается всех организовать. Молодые ребята добывают на заброшенной стройке динамит и взрывают мосты, переброшенные с Сите на берега Сены. Потом, действуя руками, своими ловкими пальцами, они блокируют канализационные трубы и тоннели метро стенками из кирпичей, укладывая их на раствор, чтобы предотвратить передвижение крыс по подземельям. Весь остров они обносят по периметру крепостной стеной высотой в метр. Из-за нехватки кирпича им приходится ломать уцелевшие стены домов.

Не медлим мы и с пополнением съестных припасов. У каждого своя задача. Человечья молодежь занимается ловлей рыбы. Они добывают угрей, карпов, щук, даже рыбу со странным названием рыба-кошка. В Сене теперь водятся даже осетры – знаменитые рыбины, из животов которых достают мою любимую черную икру.

Лично я просто отдыхаю, следя за продвижением работ. Наблюдаю издали за моей служанкой Натали и думаю:

Почему сошлись наши пути?

Глядя, как она вместе с остальной молодежью складывает защитную стену, я в конце концов признаю, что она по-своему красива – сугубо человеческой красотой, конечно. Мне нравятся ее черные волосы, стянутые красной лентой, белая кожа, фигура – прямая, вертикальная, на двух ногах, но все равно грациозная.

Увидев меня, Натали убирает со лба прядь и заговорщически подмигивает. Я в ответ рассеянно зеваю. Знаю я людей – с ними нельзя фамильярничать, иначе они поменяются с нами ролями и возомнят себя хозяевами! Но кошек я тоже знаю – людей, которые их приютили, они почему-то называют «хозяин» и «хозяйка». У меня же свое мнение: я считаю, что люди – наши должники, а мы им ровным счетом ничем не обязаны.

Я решаю прервать сиесту, чтобы проинспектировать продвижение работ, выполняемых моими слугами. Вижу, люди работают споро, и наше убежище становится все более надежным и безопасным. Пифагор сверяется с Интернетом и знакомит меня с географией этого острова в центре Парижа.

– Движемся с запада на восток: площадь Вер-Галан, площадь Дофина, Дворец правосудия, Торговый суд, префектура полиции, несколько частных домов, больница Отель-Дьё неподалеку от площади Иоанна XXIII и площади Иль-де-Франс.

Вот ведь ирония ситуации: место, где должны были спастись люди, усеяно человеческими трупами.

Чуть дальше молодежь пересчитывает найденные банки овощных консервов. Люди – всеядные существа, в их пище должны присутствовать растения.

Пифагор хочет показать мне жемчужину острова – собор Парижской Богоматери. Мне знакома базилика Сакре-Кёр на Монмартре, и этот храм я тоже не прочь осмотреть. По-моему, по этой части люди – молодцы.

– Собор чуть не сгорел дотла в апреле 2019 года, но, как видишь, восстановлен. Великий Крах привел к гибели стольких архитектурных памятников, и теперь этот собор – один из немногих, которые пощадила катастрофа. Можно подумать, пожар 2019 года сделал его неуязвимым.

Мы входим в большую дверь, и я вижу витражи, сквозь которые внутрь льются солнечные лучи.

– Он вообще для чего, собор? – интересуюсь я.

– Люди приходят сюда молиться.

– Молиться? Я запамятовала, что это значит.

– Это связано с религией. Они обращаются с просьбами к своему Богу.

– С какими, например?

– С любыми: они просят женской любви, успешной сдачи экзамена, легкого получения водительских прав, крепкого здоровья. Еще можно просить детей, выигрыша в лотерее, богатства, гибели недругов, победы над конкурентами.

– И что, работает?

– Иногда да, иногда нет. Но они часто воображают, что все зависит от их молитвы и от отношений с Богом.

Пифагор ведет меня вверх по лестнице, к органу, и нажимает на клавишу. Собор наполняется мощным звуком.

– На счастье, орган питается электрическим током, – объясняет Пифагор. – Электричество поступает бесперебойно.

– Почему, по-твоему, оно продолжает поступать?

– Атомными электростанциями управляют компьютеры, им люди ни к чему. Поэтому в городе еще есть свет.

Я нажимаю лапой на другую клавишу органа, и раздается звук, от которого по моей шерсти бегут волны. Мой сиамский партнер трогает следующую клавишу. Каждый жмет на свою, и звучит то, чему Пифагор спешит дать название «Первая кошачья симфония».

Весь собор вибрирует от извлекаемых нами из органа звуков. Я прыгаю с клавиши на клавишу, меняя звучание. Мы долго играем на органе, потом Пифагор ведет меня в комнату с большой красной кнопкой и предупреждает:

– Если случится беда, надо нажать на эту кнопку, тогда зазвонят колокола собора.

Не объясняя, что все это значит, Пифагор манит меня за собой. Мы лезем на башню, где он показывает мне крупные предметы, напоминающие по форме груши.

– Так можно поднять тревогу, звуки будут разноситься очень далеко. Поднимется оглушительный шум.

– Даже громче, чем мой визг?

Мы поднимаемся по узкой лестнице на северную башню собора. Обожаю высокие точки обзора! Мы выбираем в качестве наблюдательного пункта край скульптуры, названной Пифагором горгульей: это каменный зверь, собака с жабьей головой, корчащая рожу и высовывающая язык.

Отсюда хорошо следить за происходящим вне нашего острова. Зрелище ужасающее. Париж стал совсем другим. Самые высокие здания рухнули, остальные зарастают кустарником.