Читать книгу "Я клянусь тебе в вечной ненависти - Яна Фроми"

— Леди, доброго вечера, — отчеканил кадет в белоснежной форме с серебристыми эполетами, гордо заявлявшей о его принадлежности к элитному корпусу Королевской военной академии.

— Добрый вечер, милорд, — хором ответили мы будущему военному атташе и по совместительству жениху Виктории. Тоже будущему.

Их родители ждали окончания учебного года, чтобы официально объявить о помолвке. А для нас с Катриной это был уже практически свершившийся факт, потому как о Себастьяне и планах на будущую семейную жизнь Вита нам все уши прожужжала за последний год.

Скользнув по нам с Кати равнодушным льдисто-голубым взглядом, Себастьян галантно подал будущей невесте затянутую в белую перчатку руку.

— Мадемуазель Виктория, вы как всегда обворожительны, — со сдержанной улыбкой произнес дежурный комплимент. — Позвольте, я провожу вас к родителям. Сенатор и леди Аделаида только что прибыли.

Не отказав себе в удовольствии проводить взглядами красивую пару, мы с Катриной направились к фуршетным столам, чтобы угоститься миниатюрными пирожными и пуншем.

Но добраться до угощений нам было не суждено. На пути к вкусняшкам выросла неожиданная преграда в виде статного усатого военного и смуглого кадета.

Последний уверенно двинулся ко мне, в то время как усач в синей форме с рубиновым крестом на груди пригласил Катрину.

Краем глаза я заметила, как спешивший в нашу сторону поклонник Кати, кадет Барроу, замедлился и сник. Не успел. Жаль. Он бы не отказался сопроводить нас в буфетную комнату. Еще и, наверняка, заботливо набрал бы целую тарелку десертов.

Эх, расторопнее надо быть, молодой человек!

Пригласивший меня кадет, чье имя я не запомнила, весь танец рассыпался в комплиментах и, не стесняясь, заглядывал в мое вполне целомудренное декольте. Я его заигрывания откровенно игнорировала, а попытки сократить между нами дистанцию тактично пресекала, опасливо косясь на инспектрис. Больше никаких провокаций! Отныне я демонстрирую безупречные манеры и похвальную сдержанность в общении с противоположным полом. Не дам ни одного повода усомниться в моей порядочности.

Бал закончился ближе к полуночи.

К тому времени мои ноги уже гудели от многочасового хождения на высоких каблуках, а шпильки в высокой прическе злыми осами жалили кожу головы. Но отказывать себе в удовольствии прогуляться по саду перед сном не хотелось. Подхватив под руку Катрину, а честнее будет сказать, повиснув на ней, я вышла на террасу, которая спускалась к саду.

На резной скамье под окном мы заметили ссутулившуюся фигурку управительницы дортуара и хранительницы ключей, одуванчика Бэтти, как называли ее воспитанницы. Старенькая и седая ключница, казалось, была одного возраста с особняком Сен-Грейс и воспринималась его неотъемлемой частью. Бал и кадеты ее совершенно не интересовали. Я внутренне поежилась, представив, что когда-нибудь сама стану старожилкой какого-нибудь пансиона и буду также коротать вечера на скамейке, провожая выцветшими глазами шумных учениц.

Бр-р-р! От такой перспективы становилось дурно.

Нет, я обязательно встречу в будущем достойного человека и создам свою семью. Не красивую иллюзию для высшего света, не напоказ, а что-то настоящее, душевное. Союз любящих сердец, как бы избито это ни звучало. Но это потом. Сначала стоит разобраться с прошлым, а потом уже строить планы на будущее.

Только мы с Кати ступили на серебрившуюся в свете фонарей дорожку сада, как перед нами словно из-под земли выросла мадам Мезар, наша классная дама. Строгим голосом нам было велено немедленно отправляться в свою комнату и готовиться ко сну. Ни сил, ни желания спорить или выяснять причины неожиданного запрета на прогулки мы в себе не нашли, и, подчинившись требованию, побрели в дортуар.

Уже на лестнице, ведущей на верхние этажи, нас догнала счастливая Виктория, успевшая проводить до ворот родителей и несравненного Себастьяна. Нам тут же поведали о грандиозных семейных планах на весенние каникулы, что должны были начаться через неделю. Напоминание о них слегка подпортило мое настроение. Ведь мне как обычно предстояло остаться в школе, и эти две недели без девочек обещали быть ужасно скучными.

Глава 3. Страшная находка

Лорд Арланд Ангэлер уже садился в ренмобиль, чтобы покинуть после бала особняк Сен-Грейс, когда к нему подбежал запыхавшийся лакей и передал, что директор Хоуль просит его срочно зайти к нему в кабинет. Лорд-попечитель надменно приподнял бровь, выказывая свое недоумение от столь несвоевременной просьбы. И ожидая каких-то пояснений. Но лакей лишь пожал плечами, настороженно и заискивающе заглядывая в лицо некромонга.

Что ж, у директора должна быть серьезная причина для подобной бесцеремонности. Иначе ему придется объясниться.

Арланд коротко кивнул, смиряясь с необходимостью. Следуя за лакеем по аккуратным мощеным дорожкам, пропахшим гиацинтами, он поднял глаза к ночному небу, где мерцали холодные осколки звезд. Насмешливо подмигивали из-за темных, едва различимых облаков, словно знали, как отчаянно он нуждался оказаться поскорее в темноте своей спальни, стряхнуть липкую паутину этого дня, успокоить мысли бокалом янтарного бренди.

Пригласить ее на танец было роковой ошибкой. Едва он увидел ее лицо, призраки прошлого накинулись на него подобно стае голодных волков. Всё, что было забыто, зарыто, похоронено в самом дальнем уголке памяти, внезапно воскресло, напрочь сметая все стены и бастионы, что он так старательно выстраивал все эти годы.

То же лицо, те же янтарные глаза и медовые локоны, но на оттенок темнее. Или его уже подводит память?

Нет, этот ангельский лик он прекрасно помнил. Сколько ночей он воссоздавал его до мельчайших подробностей, чтобы ненавидеть до красной пелены перед глазами. За ее холодную расчетливость и за свою непреодолимую к ней тягу.

Он переболел ею. И не горел желанием заразиться снова.

И тут ему на глаза попалась она!

Эта жестокая женщина в насмешку произвела на свет копию себя, чтобы мучить его даже после смерти…

Самым мудрым решением было держаться от юной Дюбар как можно дальше. Стереть из памяти эту встречу, до боли знакомый нежный образ, по которому тосковала его душа. Но это уже оказалось не в его силах.

Когда-то давно, поддавшись чувству вины, он внес имя дочери Эвелины в список воспитанниц Сен-Г рейс, оставив депозит для оплаты обучения. Он слышал, что малышка попала в приют при живых опекунах, и, дабы успокоить свою совесть, решил гарантировать ей шанс на одно из самых престижных для юной леди образований. Сделал, успокоился и забыл. И их встрече никогда не суждено было случиться, если бы ему не пришлось временно принять на себя обязанности лорда- попечителя.

И вот он уже кружил ее в танце, жадно изучая каждую черту девичьего лица, с мучительным удовольствием отмечая их поразительное сходство. И этот жест, когда она заправляла выбившийся локон, был до боли знакомым. И в то же время она была неуловимо другая. Но такая же губительно притягательная.