Читать книгу "Хороший год, или Как я научилась принимать неудачи, отказалась от романтических комедий и перестала откладывать жизнь «на потом» - Хелен Расселл"

Вообще-то была уже среда, но, оставшись без работы, он перестал обращать внимание на дни недели. Впрочем, так было не всегда. Раньше он пользовался маленькими круглыми стикерами из магазина канцтоваров. Красным он отмечал в календаре жуткие дни, желтыми — дни, «способные сокрушить душу», а зелеными — «нормальные». К концу прошлого года стена его кабинета напоминала взрыв с картины Лихтенштейна.

Я старалась говорить что-то полезное и мотивирующее: «А ты знал, что в среднем британцы за время трудовой жизни трижды остаются без работы? Ты еще отстаешь от графика…» Или «По статистике, люди меняют работу каждые шесть лет и за свою жизнь успевают сменить десять-одиннадцать мест…». Впрочем, моя библиотека фактов не очень-то хорошо справлялась с его болью. Поэтому я твердила ему, что скоро он обязательно найдет себе новую работу, а это всегда хорошо.

— Я прочитала, что на новой работе люди прикладывают больше усилий, лучше одеваются и даже чаще улыбаются.

Молчание собеседника я восприняла как проявление интереса, словно он мысленно сказал мне: «Как здорово! Я этого не знал! Расскажи мне больше!»

— Улыбка делает нас счастливее, даже если она фальшивая. В хорошем настроении мы работаем на 12 процентов эффективнее — так показывает исследование университета в Уорвике.

Моим друзьям крупно повезло — я частенько делилась с ними тем, что узнала за три года изучения феномена счастья.

— Новая работа, — продолжала я, — делает нас более эффективными, наш настрой улучшается, мы становимся более энергичными.

Никакие исследования моих слов не подтверждали, но я была уверена, что скоро такие данные появятся.

— Так что прыжок в карьере — это лучшее, что могло с тобой случиться!

Я почти поверила себе, но приятель на это не купился. В его словах звучал полный нигилизм.

— А какой смысл? — сказал он, и я услышала хруст печенья. Прожевав, он добавил: — Я найду новую работу, а потом все пойдет псу под хвост. Меня уволят, я сам захочу уйти или вовсе умру…

Да, настроить его позитивно было нелегко… Он вспомнил нашу общую подругу, которая нашла новое место с приличной зарплатой, но жаловалась, что работа слишком «механическая».

В Facebook я недавно прочитала ее статус: «Хуже некуда. Вечные перемены. Тоска. Четвертая работа за четыре года. Хоть бы что-нибудь случилось, чтобы работа стала интереснее…» Похоже, работа ей явно не нравится. Ей тридцать три года, она квалифицированный работник, но платят ей мало. Она не хочет уходить, хотя это тупик. И она не одинока. Недавний опрос, проведенный организацией Гэллапа, показал, что 63 процента мировой рабочей силы не удовлетворены своей работой. Исследование, опубликованное в Journal of Occupational Psychology, показало, что люди от тридцати до сорока лет не удовлетворены работой в наибольшей степени. Когда мы только начинаем карьеру, у нас горят глаза, хвост ходит ходуном — и мы страшно наивны. После тридцати мы понимаем, что все не так, как нам казалось. Но по карьерному пути мы зашли уже достаточно далеко, и нам кажется, что менять что-то уже поздно. «Лучше добиться успеха в этой профессии, потому что теперь мне все равно не стать врачом/адвокатом/ветеринаром/королевой». А еще мы понимаем, что нас ждет почти сорок лет работы, — и эта перспектива удручает многих.

Впрочем, и в другом возрасте нам нелегко. Двадцатилетние сталкиваются с отсутствием работы. Им трудно найти занятие по душе. Те, кому за сорок, изнемогают под грузом ответственности за близких и финансовых обязательств. Те, кому за шестьдесят, думают о пенсии, об утрате «цели» жизни, да и пенсия обычно бывает не слишком-то велика. В общем, удивительно, что карьерный кризис мы не переживаем в каждом десятилетии своей жизни.

Моя подруга винит в своих несчастьях нового начальника. Исследование, проведенное Harvard Business Review, показало, что «плохой начальник» — основная причина нашего несчастья на работе. Подруге явно нужно было развеяться, и я предложила встретиться, когда буду в Лондоне. Может быть, мне удастся ее развеселить. Когда мы все вместе встретились в баре, недавно потерявший работу приятель пришел в чистой рубашке и начищенных ботинках. Естественно, разговор зашел об Идиоте-начальнике (официальный титул).

— Я просто не могу уважать человека с таким произношением, — заявила подруга. — Мне кажется, что я попала в «Макдоналдс». — Она с отвращением потрясла головой и так энергично втянула свою водку с тоником через соломинку, что у нее провалились щеки. — А еще у него на джемперах вышито его имя!

Я засмеялась, и даже наш безработный приятель улыбнулся. Но подруга говорила серьезно:

— Честное слово! На всех джемперах! Я теперь знаю его второе имя!

— Надо же…

— Он полный идиот, а на совещаниях мы играем в «чертово бинго»!

— А что это такое? — спросил безработный приятель, встревоженный тем, что за пять недель, проведенных дома, отключился от профессионального жаргона.

— Не думаю, что «чертово бинго»… — начала я, но подруга меня перебила:

— А вчера он заявил мне, что «зажат между скалой и твердой скалой»!

— Да, не повезло ему…

— Да, — закатила глаза подруга. — А сегодня он сказал, что конкуренты — «это волки в акульих шкурах»!

— Что? — даже безработного приятеля проняло. — Ужасная маскировка!

— А ты точно не хочешь уволиться? — спросила я.

— Я хочу сказать, что акула такая же страшная, как волк. А то и страшнее, — безработный приятель не собирался отступать от темы.

— Не понимаю, почему уходить должна я. — Подруга с такой силой втянула воздух через соломинку, что лед в ее бокале зазвенел.

— По-моему, у тебя пусто…

Но она не слушала.

— Это хорошая должность, — сказала она. — С работой все в порядке…

— Кроме Идиота-начальника?

— Кроме Идиота-начальника. И мне нравится то, что я делаю. Мне нравится эта работа. Мы сидим в отдельных комнатах, — мечтательно протянула она. — Просто мне нужно… вновь ощутить мотивацию.

«Интересно, — подумала я. — Стоит включить ее в мое исследование».

— Представь, что ты в Южной Корее, — наш безработный приятель наконец-то отключился от волков и акул.

— Прости, что?

— В Южной Корее, — повторил он. — В этой стране наибольшее количество самоубийств из-за неудовлетворенности на работе.

Оставшись без работы, наш приятель сделался очень начитанным. Работа не оставляла времени на глубокое знакомство с мировыми событиями. Рядом с неработающими друзьями я частенько чувствовала себя глуповатой.

— Чтобы люди больше ценили свою работу, южнокорейские компании предлагают им разыграть собственные похороны, — продолжал приятель. — Им показывают видеозаписи жизни тех, кому приходится тяжелее, чем им: смертельно больных или жертв войны. А потом они ложатся в гроб, чтобы поразмышлять о своей карьере и ощутить благодарность за то, что у них есть. Пойми меня правильно: может быть, я и остался без работы, но хотя бы не лежу в гробу в Южной Корее.