Читать книгу "Архетипы и коллективное бессознательное - Карл Густав Юнг"

46 Коллективное бессознательное может быть чем угодно, но только не замкнутой личностной системой; это открытая всему миру и равная ему по широте объективность. Здесь «Я» есть объект всех субъектов, в противоположность моему обычному сознанию, где «Я» всегда является субъектом, которому присущ некий объект. Здесь я являюсь частью мира – такой, что мне легко забыть, кто же я есть в действительности. «Заблудившийся в самом себе» – хороший способ описать такое состояние. Эта самость и есть мир, если бы только ее могло увидеть сознание. Вот почему мы должны знать, кто мы есть на самом деле.

47 Едва соприкоснувшись с бессознательным, мы становимся им – мы перестаем осознавать самих себя. В этом главная опасность – древняя, как само человечество. Она инстинктивно ощущается первобытным человеком, который находится слишком близко к этой плероме, и вселяет в него ужас. Его пока неуверенное в себе сознание стоит на слабых ногах; оно еще совсем детское, ибо только-только поднялось из первоначальных вод. Волна бессознательного легко может захлестнуть его, и тогда человек забывает о том, кем он был, и совершает поступки, чуждые ему. По этой причине дикари боятся неуправляемых эмоций – под их влиянием сознание ослабевает и уступает место одержимости. Все стремления человечества, таким образом, были направлены на укрепление сознания. Этой цели служили ритуалы и догматы; они были плотинами и стенами, защищающими от опасностей бессознательного, «проклятий души». Первобытные ритуалы, соответственно, включали в себя изгнание духов, освобождение от чар, нейтрализацию дурных предзнаменований, очищение, содействие нужным явлениям с помощью магии.

48 Именно эти барьеры, воздвигнутые в глубокой древности, позже стали фундаментом, на котором сегодня зиждется здание церкви. Именно эти барьеры рушатся, когда символы слабеют от старости. Тогда воды поднимаются выше, и на человечество обрушивается волна катастроф. Религиозный вождь индейцев из Таос-Пуэбло по имени Локо Тененте Гобернадор однажды сказал мне: «Американцам следует перестать теснить нашу религию, ибо когда она умрет и мы больше не сможем помогать нашему Отцу-Солнцу двигаться по небу, американцы и весь мир кое-чему научатся, ибо Солнце больше не будет всходить». Это значит, что настанет ночь, погаснет свет сознания и мир затопит темное море бессознательного.

49 Первобытное или нет, человечество всегда стоит на грани поступков, которые оно совершает само, но не контролирует. Весь мир хочет покоя, и весь мир готовится к войне. Человечество бессильно против человечества, и боги, как и прежде, определяют его судьбу. Сегодня мы именуем богов «факторами», от лат. face-re – «делать». Делатели, творцы стоят за кулисами мирового театра как в больших, так и в малых делах. В царстве сознания мы сами себе хозяева; нам кажется, будто мы и есть эти «факторы». Но стоит нам переступить порог тени, как мы с ужасом обнаруживаем, что мы сами есть объекты влияния невидимых факторов. Знать об этом в высшей степени неприятно: ничто так не разочаровывает, как осознание собственной несостоятельности. Это может даже породить примитивную панику, ибо вместо того, чтобы безоговорочно верить в столь тщательно оберегаемое превосходство сознания, которое воистину является одним из секретов нашего процветания, мы ставим его под сомнение самым опасным образом. Однако поскольку неведение не есть гарантия безопасности, а, напротив, лишь усугубляет нашу незащищенность, лучше уж знать, несмотря на все страхи, о том, где именно таится опасность. Правильная постановка вопроса – наполовину решенная проблема. По крайнем мере, тогда мы будем знать, что самая большая опасность проистекает из непредсказуемости психических реакций. С древнейших времен наиболее рассудительные люди понимали, что любого рода внешние исторические условия лишь повод, плацдарм для настоящих опасностей, которые угрожают нашей жизни. Это – социально-политические иллюзорные системы. Мы должны рассматривать их не поверхностно, как неизбежные следствия внешних условий, но как решения, порожденные бессознательным.

50 Данная проблема человечеству в новинку. Во все предшествующие времена люди верили в богов в той или иной форме. Потребовалось беспримерное обеднение символики, чтобы мы заново открыли богов как психические факторы, а именно как архетипы бессознательного. Сейчас это открытие, безусловно, вызывает сомнения. Убедиться в его истинности невозможно без переживаний, аналогичных сновидению теолога, ибо только так мы можем испытать самопроизвольность духа, летящего над водами. С тех пор как звезды упали с небес и наши высшие символы поблекли, сокровенная жизнь сохраняется в бессознательном. Вот почему сегодня мы изучаем психологию и говорим о бессознательном. Все это было бы излишним для эпох и культур, обладающих богатой символикой. Символы – это дух свыше, который при таких обстоятельствах одновременно пребывает и внизу, и вверху. Следовательно, стремление испытать или исследовать бессознательное показалось бы таким народам безумным или бессмысленным предприятием, ибо их бессознательное не содержит ничего, кроме безмолвного и неизменного господства природы. Наше бессознательное, напротив, скрывает живую воду, дух, ставший природой. Вот почему ему чужд покой. Небеса превратились для нас в физикалистское космическое пространство, а божественный эмпирей стал лишь прекрасным воспоминанием о былом. Но «сердце пылает», и тайное беспокойство гложет корни нашего бытия. Вместе с авторами «Прорицания вёльвы» мы можем спросить:

О чем шепчется Вотан с черепом Мимира?Уже кипит источник…

51 Интерес к бессознательному стал для нас вопросом первостепенной важности – вопросом духовного бытия или небытия. Все, кому знакомы переживания, подобные описанным в сновидении, знают, что сокровище покоится в глубинах вод, и стремятся поднять его на поверхность. Они прочно стоят на земле и тем самым уподобляются – говоря языком притчи – рыбакам, вылавливающим с помощью крючка и сети все то, что плавает в воде. Они могут быть отъявленными глупцами, которые не понимают, что делают рыбаки, но истинные рыбаки не ошибутся в вечном смысле своих действий, ибо символ их ремесла на много столетий старше, нежели неувядаемая история о Святом Граале. Но не каждый человек рыбак. Часто развитие этой фигуры останавливается на раннем, инстинктивном уровне, и тогда это выдра, как нам известно по сказкам Оскара Шмица[27].

52 Смотрящий в воду видит собственное лицо, но вскоре за ним начинают появляться живые существа; рыбы, безвредные обитатели глубин – безвредные, если только озеро не населяют призраки. Это водяные существа особого рода. Иногда в сети рыбаков попадают русалки, полурыбы-полуженщины[28]. Русалки зачаровывают:

Она наполовину высунулась из воды,Он наполовину погрузился,И больше его уже не видели.

53 Русалки представляют собой инстинктивную версию магического женского существа, которое я называю анимой. Известны также сирены, мелюзины (морские девы)[29], дриады, грации, дочери короля эльфов, ламии, суккубы, внушающие юношам безрассудную страсть и высасывающие из них жизнь. Морализирующие критики сказали бы, что эти фигуры суть проекции душевных эмоциональных состояний, пустые фантазии. Следует признать, что в этом есть известная доля истины. Но разве это вся правда? Разве русалка в самом деле всего лишь продукт нравственной слабости и распущенности? Разве подобных существ не существовало давным-давно, в те времена, когда пробуждающееся сознание человека еще было крепко связано с природой? Несомненно, духи лесов, полей и рек существовали задолго до возникновения вопросов морали. Более того, этих существ в равной степени боялись и почитали, а их весьма необычные эротические повадки считались отнюдь не главной их характеристикой. Сознание человека тогда было намного проще, а его власть над ним смехотворно мала. Огромная доля того, что сегодня мы воспринимаем как неотъемлемую часть нашего психического бытия, у примитивных людей представляло собой проекции самого разного рода.