Читать книгу "Эра Волка - Анастасия Суворова"

— Что за жилец?

— Сказала, покажет при встрече, — проговорил Денис и задумался.

— А она не могла просто забыть, что ты будешь ее ждать? — осторожно спросил следователь.

— Нет, не могла, — заверил Денис. — Я, когда понял, что её на работе нет, давай ей звонить, она трубку не берет. Я приехал сюда, она не открыла. И ведь что примечательно, дома она была. Я проверял. В квартире было темно, шторы плотно задернуты, но когда я позвонил ей на трубку, видел голубоватый свет телефона, пока она не сбросила вызов и не выключила мобилу. Хотя… — протянул Денис и побледнел словно снег. — В квартире могла быть не она! Здесь мог быть кто-то другой, поэтому мне и не открыли!

Он принялся мереть комнату нервными шагами, лихорадочно теребя волосы и кусая губы.

— Вы соседку эту хорошо расспросили? Странная она тетка, я когда в дверь колотил она вышла, и просила меня уйти, сказала, что сегодня Катя не откроет. Я ее спрашивал почему, а но она причины открыть не пожелала, хотя утверждала, что та ей хорошо известна. Убедила меня подождать до завтра. Вот что она могла знать такого?!

Павел Вениаминович кашлянул, потом нехотя проговорил:

— Я бы за ее слова сильно не цеплялся. Соседи что под ней живут, утверждают, будто она клиент Пряжки.

— Твою мать! — Денис схватился за голову. — Вот я критян! Вчера вечером я, возможно, еще мог на что-то повлиять, а теперь…

Он опустился на пол обхватывая голову руками. Он больше не мог сдерживаться. Реальная тоска, его личная боль, а не безликая скорбь, мучавшая Дениса с утра, молотила по сердцу, кроша его вдребезги. Он попытался стянуть с себя маску, но Павел Вениаминович предостерёг его, подошёл, положил руку на плечо.

— Бойцов, я понимаю, она нравилась тебе и всё такое…

— Нравилась?! Я может предложение ей хотел сделать, — простонал Денис.

— Дружище, — позвал он, — я тебя с детства знаю, ты же всегда был как кремень. Ты не размяк, даже когда отца твоего убили. Помнишь, как решил поменять профиль на журналистике, дело его продолжать, как своё собственное расследование вёл, как на убийц помог нам выйти?

— Помню, — отозвался Денис, поднимаясь, и направился к двери, — только много воды с тех пор утекло.

— Погоди, — остановил его Павел Вениаминович, — присмотрись хорошенько, может, пропало что из вещей?

— Не знаю я, что тут могло пропасть. Я сюда всего пару раз заходил, и, честно говоря, мне как-то не до интерьера тогда было.

— Понимаю, и всё же, — настаивал следователь.

Денис прошёлся по комнате, стараясь не смотреть на жуткую картину. Обратил внимание на засушенный букетик, который дарил на прошлой неделе, на осколки вазы, той, что он чуть было не свернул, когда впервые оказался здесь, на её шёлковую сорочку с синими цветами. И тяжелой гирей воспоминания упали на его сердце, стало трудно дышать, а глаза заволокло влажным.

— Не представляю, что тут могло пропасть или измениться, — проговорил он, уставившись в окно, — Катерина предпочитала сама ко мне приходить, своё жилище она неохотно показывала, будто скрывала что-то. Я только сейчас начинаю понимать, что в действительности вообще ничего о ней не знал. Я видел в ней светлого розовощекого ангела, смешливого и лёгкого, а девушку, что написала эту страшную записку, я не знаю. Слог-то какой, — проговорил Денис, глядя на прощальное послание, — будто она в девятнадцатом веке жила. — Он развернулся и посмотрел на старинного отцовского друга погасшими глазами. — Всё, здесь произошедшее, не про мою Катерину — не про ту девушку, что я полюбил.

— Неужели она была настолько скрытной, что ты за три месяца узнал о ней так мало, — поразился Павел Вениаминович.

И тут у Дениса перед внутренним взором пронеслось одно воспоминание. Это было в самом начале их романа. Он не мог дозвониться до Кати. Два дня, она была то вне зоны, потом просто не брала трубку, и Денис решил всё прояснить, явившись к ней с утра пораньше.

Катерина ещё спала, как раз в этой вот сорочке, что теперь валялась на полу. Заспанная и нечёсаная она открыла двери и, не сумев противостоять его настойчивости, впустила в квартиру. Денис тогда хотел было устроить ей разнос, потребовать объяснений, но вовремя опомнившись, понял, что ведёт себя как идиот. Он просто поцеловал её, а затем без лишних слов потащил в спальню, где чуть было не разбил вазу, стоявшую на прикроватном столике.

В то утро он остался у неё. Тогда то и произошел странный инцидент, о котором Денис предпочитал не вспоминать. После долгого и бурного восстановления их союза Катерина ушла на кухню, варить кофе, а своего любовника оставила в постели. Вернувшись в спальню с подносом, она застала его за пролистыванием маленького блокнотика с непонятными символами и схемами. Катя тогда жутко разозлилась. Никогда — ни до этого случая, ни после, он не видел её такой разъярённой, похожей на фурию. Она отобрала у него блокнот, и спрятала в тумбочку.

Что такого секретного было в записях, сделанных ровным, забористым почерком отличницы, Денис так и не понял, но счел Катину просьбу не совать нос в чужие дела позволительной. На тот момент, он был просто рад тому, что она не упорхнула из его жизни, что по-прежнему оставалась его Катериной. В конце концов, могут быть у человека, особенно если человек женщина, маленькие секреты?

Тогда Денис ещё не знал, что его Катерина — та Катерина, с которой он виделся пару раз на неделе, была не единственной, что существовала и другая Катя — та, которую кто-то за что-то наказал.

Была ли она преступницей или жертвой, Денис не ведал, он только знал, что всё то, что до сегодняшнего дня считал истиной, было лишь крупицей правды.

Он подошел к перевёрнутой прикроватной тумбе, открыл её и порыскал в шкафчике. Там лежали какие-то брошюры, пара книг по народной медицине и белая атласная лента. Блокнота не было.

— Ищешь что-то конкретное, — поинтересовался Павел Вениаминович.

— Нет, — соврал Денис, — просто подумал, может, если я узнаю, что она читала перед сном, пойму её лучше.

— Ты, правда, настолько хреново её знал? — решил уточнить Павел Вениаминович еще раз.

— Оглянитесь вокруг и подумайте, что можно сказать о хозяйке этой кельи?! Ни тебе няшных плюшевых мишек, ни рамочек с фотками, ни плакатов, ни горшков с фикусами. Ничего, за что мог бы зацепиться взгляд, и что поведало бы об увлечениях хозяйки. Просто крашеные стены, просто кровать с тумбой, просто платяной шкаф с однотипной одеждой, единственным украшением интерьера служила ваза, но теперь она разбита. Сама Катерина, кстати, такая же, как и её жилище — ни татуировок, ни украшений, ни вычурных нарядов, простое платье до колен, белое или синие, самые обычные балетки и всегда распущенные некрашеные волосы, лицо она тоже, кстати, никогда не красила. Вот за что тут зацепишься? Знаете, — продолжил Денис после короткой паузы, — Катерина вообще мало походила на обычных девушек. Она никогда не таскала меня по магазинам, предпочитала проводить время в парке, кормя голубей, любила кататься на лодке и играть в бадминтон, очень мало говорила сама, но зато с охотой слушала меня, и много смеялась. Её веселило буквально всё, я даже завидовал ей иногда. Но теперь мне думается, что это всё было ложью. Почти пустая, необжитая квартира, в которую она неохотно меня приглашала, ненавязчивые уходы от ответов, когда я расспрашивал её о чем-либо, нарочитая весёлость и неброский внешний вид. Я начинаю думать, что она намеренно что-то скрывала.