Читать книгу "Откройте, я ваша смерть - Алексей Макеев"

– Я видела на ней парик, – заявила она.

– Парик? – удивленно переспросил Крячко. – А подробнее, пожалуйста!

– Куда же подробнее. Женщина всегда смотрит оценивающе на другую женщину, если она ею недовольна или испытывает к ней антипатию. Лев Иванович вот знает, какого рода антипатию к этой девушке могу испытывать я. К тому же я женщина и могу отличить живые волосы от мертвых волос парика. В первый раз я увидела эту девицу с длинными волосами под синей вязаной шапочкой. Они спускались у нее до плеч и имели… ну, это краска с номером тона «7». Спустя пару недель я ее увидела уже без длинных волос, но челка из-под шапочки выбивалась, и это были ее натуральные волосы, только темнее. Впрочем, она могла и покраситься, но волосы были настоящие, а не парик, как в первом случае. А потом еще через пару недель я ее видела в платиновом парике, причем не очень ухоженном. Волосы относительно короткие. Это называется «каре». Было видно, что парик долго лежал и немного деформировался.

– Вот это да! – улыбнулся Крячко и посмотрел на Гурова.

– А еще девочка маникюр делает сама себе, это не салонная обработка ногтей.

– Скажите, Елизавета Николаевна, а что вы можете сказать об одежде девушки? Сможете ее охарактеризовать?

Эта мысль пришла в голову Льву неожиданно. Век живи – век учись. У женщины оказался не только хороший вкус, но еще и наметанный глаз и привычка оценивать людей по внешнему виду. Она, видимо, действительно была хорошей секретаршей. Он ждал ответа, глядя на Светлову с интересом. Другие женщины только непонимающе переглядывались и перешептывались. Одежда как одежда. Все так одеваются, что тут можно сказать.

– Куртка у нее стильная, – чуть подумав, отвечала Елизавета Николаевна. – Стильная, но дешевая. Не из бутика, но и не с рынка. Правда, однажды я ее видела в дорогой куртке, которая была ей откровенно мала. Видимо, купила с большой скидкой в модном магазине, где ее уценили, потому что долго никто не покупал из-за маленького размера. Ну, что еще, шапочки, шарфики, легинсы – все это обычное для молодежи, независимо от социального статуса. Ну, может, только дети очень состоятельных родителей не будут одеваться в таких магазинах, а только в Италии или во Франции. Судя по стилю, у нее нет подруг с хорошим вкусом или достатком. Не у кого ей поучиться одеваться. Значит, она из среднего круга. Может, студентка непристижного вуза, может, из категории офисного планктона довольно средненькой фирмы, где не вводится даже дресс-код. А может быть, работает в какой-то муниципальной организации.

С составлением фоторобота провозились около трех часов. Крячко три раза ставил чайник, отпаивая уставших женщин чаем, один раз даже бегал в аптеку за корвалолом. И все же работа продвигалась. Если бы не огромный опыт полковников, вряд ли бы что-нибудь получилось. Женщины утверждали, что не видели лица, но постепенно, когда удалось их настроить на воспоминания, на ситуации, когда они встречали девушку на лестнице, на площадке возле квартиры, соседки и Светлова начинали вспоминать, что все же были секунды, когда хоть мельком, но они успевали увидеть лицо девушки.

Сыщики наводящими вопросами помогали вспоминать детали, заставляли повторять прежние воспоминания. И постепенно стала вырисовываться картина. Точнее, портрет. Тонкие светлые волосы, на этом настаивала Светлова, полагая, что у девушки не было роскошных волос. Крячко возражал, но женщина уверенно объясняла, что у людей, имеющих тонкие волосы, имеются и другие характерные признаки в чертах лица, свойствах кожи. Поэтому она настаивала на тонких светлых волосах, светлой, плохо принимающей загар коже с видимыми прожилками мелких сосудов. А еще у девушки, по ее мнению, были тонкие ломкие ногти, небольшие по размеру, редкие короткие ресницы.

– Губы тонкие, – оживились другие женщины, в свою очередь вспомнив некоторые детали. – Когда она их поджимает, они у нее в ниточку вытягиваются.

К началу четвертого часа работы портрет девушки был готов. Гуров и Крячко с надеждой смотрели на женщин, ожидая последнего решительного: «Да, это она, очень похожа». Соседки покойного пенсионера и его бывшая секретарша тихо переговаривались, продолжая обсуждать губы, нос, разрез глаз. Вздыхали, пожимали плечами. Одна из женщин даже всплакнула, прижимая уголок платка к глазам. Старика в доме, кажется, любили. Гуров понял, что дальше им в этом вопросе не продвинуться, и, подойдя к экрану, обратился к присутствующим:

– Дорогие женщины, вы устали, вы просто молодцы и очень помогли нам. Я хочу все же услышать от вас, не зря мы просидели тут с вами несколько часов? Похоже изображение на лицо той девушки или нет?

– Ну да… Наверное, похожа… Вроде она… Как тут скажешь… Если бы мы с ней хоть раз вот так, как с вами, разговаривали, а то все на бегу да мельком.

– Ну, понятно, – подвел итог Крячко. – Давайте я отмечу ваши пропуска и провожу вас до лифта.

Ближе к вечеру сыщики собрались в кабинете начальника Главка. Орлов был немного рассеян и все время потирал затылок. Кажется, у него снова подскочило давление.

– Может, мы утром? – начал было Лев, озабоченно глядя на старого друга, потиравшего мощный затылок.

– Перестань! – отмахнулся генерал. – Утром, вечером! Можно подумать, у меня утром голова болеть перестанет.

Подойдя к своему столу, он порылся в ящике, нашел какие-то таблетки, бросил одну в рот и запил водой из стакана. Шумно вздохнув, вернулся к длинному столу для совещаний, за которым сидели сыщики, и, усевшись с Крячко, спросил:

– Ну, что у вас? Продвинулись?

– Почти весь день бились над фотороботом. – Гуров протянул Орлову листок с распечатанным изображением. – Сходство есть, но мы не уверены, что оно большое. Как выяснилось, девушку, которая навещала Колотова, именно в лицо толком никто и не видел.

– Думаете, это случайность? Или совпадение? – разглядывая портрет, поинтересовался Орлов.

– Данных маловато для такого рода выводов, – пожал плечами Крячко. – Хотя если опираться на показания четырех женщин, которые несколько раз на протяжении последних двух месяцев видели эту девушку в подъезде, то, пожалуй, приходит в голову мысль, что она умышленно отворачивалась, чтобы ее не запомнили в лицо.

– Но главное-то не в этом! – раздраженно добавил Гуров. – Главное в том, что у нас нет и представления о возможных мотивах убийства. Если это, конечно, убийство или оставление человека в беспомощном состоянии, повлекшее за собой его смерть. Зачем этой девушке и тем, кто за ней могут стоять, желать смерти Колотову?

– А того парня или тех парней, которых как-то видели с этой девочкой, свидетели описать могли? На них фоторобот не получилось сделать?

– Какое там! – махнул рукой Стас. – Толком описать рост и возраст никто не смог. Или хотя бы одежду. Глухо как в танке!

– М-да! – задумчиво протянул Орлов, бросая на журнальный столик рисунок. – Мотива нет, подозреваемых нет, состава преступления, пожалуй, тоже нет. Нет имущественного посягательства. Может, еще раз обследовать его квартиру? Знаете ведь, как иногда бывает. След на пыльной поверхности, оставленный стоявшей там долго коробочкой.