Читать книгу "Тристан и Женевьева [= Среди роз] - Шеннон Дрейк"

Легкая дрожь пробежала по ее телу от внезапно появившейся мысли. Ее самый любимый, самый дорогой человек на земле, ее отец может быть убит!

«Но он же будет командовать более молодыми воинами, которые будут охранять его – пыталась убедить себя Женевьева. – И скорее всего он сам не будет участвовать в сражении. И наверняка Ричард быстро разгромит этого Тюдора и заставит бежать его обратно за Пролив. Ну, а если…»

От волнения сердце Женевьевы забилось быстрее, она встала и оперлась на каменную полку, когда внезапно осознала, что если она потеряет своего отца, то не сможет этого пережить. Ведь он еще совсем не стар, все еще красив и, что самое главное, очень добр и заботлив. И когда он говорит о ее матери таким нежным и благоговейным тоном, с глазами, в которых светится бесконечная любовь, она думает о том, как хорошо быть столь любимой, и мечтает о том, что ее саму будет кто-нибудь так же сильно любить.

– Мечтаешь? Это на тебя совсем не похоже.

Женевьева обернулась на насмешливый голос Эдвины.

– Я просто думала о том, что меня больше всего пугает, – честно ответила она.

Эдвина слегка вздрогнула, и Женевьева вдруг поняла, что ее тетя стала слишком пугливой с тех пор, как первые слухи о появлении Тюдора достигли замка. Эдвина подошла к очагу и, приобняв одной рукой племянницу за плечи, привлекла ее к себе.

– Эдгар, Аксель, сэр Гай и сэр Гэмфри сейчас во внутреннем дворе. Ах, эти мужчины! Я наблюдала за ними из моего окна. Они только что отправили две сотни солдат на подмогу Ричарду. А так как я знаю Эдгара, то уверена, что он конечно же послал с ними свое обещание, что вскоре явится и сам.

– Мне раньше никогда не приходило в голову, что я… что я могу потерять отца. О, Эдвина! Я ведь так его люблю! Он всегда был для меня самым близким человеком! Если…

Эдвина прижала к себе Женевьеву еще крепче.

– С твоим отцом ничего не случится. Ричард позаботится об этом. Но, Женевьева, запомни, если мужчина должен сражаться, то с этим уже ничего нельзя поделать. Мужчины живут, следуя законам чести.

– А женщины, разве для них слово «честь» – пустой звук? – резко спросила Женевьева.

Эдвина и не попыталась защищаться. Она улыбнулась, опустила глаза, затем подошла к большому столу и отпила несколько глотков вина из кубка, стоявшего там.

– Честь! Это слишком дорогая штука, – в ее голосе звучали какие-то странные нотки.

– О чем ты говоришь? – удивленно воскликнула Женевьева. – Эдвина – ты, кто помогал мне учиться блюсти честь, кто объяснял мне истинное значение этого слова!

– О да! Я, конечно же, могу сказать о себе: «Я честна!» – произнесла Эдвина, все еще улыбаясь, она приподняла кубок, словно обращаясь к Женевьеве с каким-то лишь им двоим понятным тостом, затем повернулась к портрету Эдгара, висевшему над камином: – Но любовь – гораздо более важная вещь, нежели честь. Я слишком сильно люблю свою дочь, и если честь Эдгара будет ценой жизни или безопасности моей дочери, то я, не задумываясь, пожертвую первой. Когда у тебя появятся дети, девочка, ты поймешь меня.

Женевьева опять повернулась к огню.

– Неважно, что их у меня пока нет, – сказала она негромко. – Я знаю, что такое любовь.

– Ах, да, Аксель! Довольна ли ты временем, проведенным со своим обожателем? – Эдвина переменила тон. Она снова была насмешлива и весела. Знала ли Женевьева о том, что ее тетка способна на серьезные поступки, знала ли она о твердости ее характера? Возможно.

– Обожателем? – девушка засмеялась. – Аксель – самый лучший парень и вовсе не обожатель, ты же это знаешь!

– Да, конечно, он неплохой жених… – заметила Эдвина, – я думаю, что у вас будет превосходная семья! Ты ни о чем не беспокоишься, Женевьева?

– Да, да конечно, – рассеянно ответила ее племянница.

– Надеюсь, ты не чувствуешь каких-либо колебаний по этому поводу? – не отставала Эдвина. – Ах, Женевьева! Я от всей души желаю вам счастья! Я так рада, что выбор твоего отца пал на человека, который пришелся тебе по душе!

– У меня совершенно нет никаких колебаний! – торжественно заявила Женевьева. – Просто… – она заколебалась, и румянец залил ее щеки. Но, тут же Женевьева беззаботно рассмеялась. Если она не может сказать этого Эдвине, то кому еще она скажет? – Ах, если бы ты знала… – она схватила бокал с вином и держа его перед собой выполнила несколько танцевальных па: – Аксель и я будем просто замечательной парой! У нас одни и те же вкусы, мы одинаково думаем об одних и тех же вещах, мы похожи во всем! Он уважает меня, а я восхищаюсь им. И более того! Я люблю его! Я представляю, как мы вместе сидим у камина на Рождество с бокалами вина в руках, молча глядим друг на друга. Когда мы вместе садимся за стол… Это просто что-то…

– Просто что? – спросила Эдвина с едва заметной усмешкой в голосе.

– Ах, я не знаю, я не знаю! – ответила Женевьева, кружась на месте. Ее волосы и подол платья взметнулись в воздух. – Просто что-то! Это что-то описано во всех сонетах, во всех стихах, во французских балладах, у Чосера[14], греческих поэтов. Эдвина! Неужели, неужели это происходит, когда ты вступаешь в брак? Это удивительное, это загадочное чувство! Когда можно умереть ради его поцелуя, ради его прикосновения! Это…

– Женевьева! – проницательно заметила Эдвина. – Ты любишь свою любовь к нему! Сама любовь – это нечто другое. Она спокойнее, глубже и остается с тобой навсегда. То, о чем ты только что говорила – это…

– Что? – задумчиво спросила Женевьева.

– Это страсть, – неохотно продолжила Эдвина. Она снова уселась за свое рукоделье, воткнула иголку и некоторое время молчала, глядя куда-то вдаль.

– Женевьева! Не отдавайся страсти! Подобные вещи всегда ранят тех, кто им позволяет взять над собой власть и даже тех, с кем это происходит случайно. Просто радуйся тому, что ты и Аксель – прекрасная пара, что он мягкий и рассудительный человек, что…

– А с тобой все было также? – Женевьева присела возле ног Эдвины. Женщина внимательно посмотрела в огромные, влажные глаза племянницы, глаза серебристого цвета, прекрасные, очаровывающие, сияющие, и чуть заметно вздрогнула, понимая, что Женевьева никогда не остановится на половине пути. Ее племянница слишком безрассудна и поглощена страстью, и внезапно Эдвина обеспокоено подумала о том, что Аксель, возможно, не самый лучший вариант для Женевьевы. Он, конечно же, прекрасный молодой человек, но больше ученый, чем рыцарь, и, пожалуй, слишком мягок для этой буйной души. Она с видимым усилием попыталась ответить на вопрос племянницы:

– Была ли в моей жизни страстная любовь? – и засмеялась. – Женевьева, моим первым ощущением, сопутствовавшим большой любви, было недоумение. Я задавалась вопросом, как кто-то может пытаться описать такое чувство в стихах? И тогда же…