Читать книгу "Оружейник. Приговор судьи - Олег Шовкуненко"

– Сержант, давай, подсвети, – Леший обратился к Олегу, к которому перекочевал один из фонарей.

Когда желтоватый свет залил руки подполковника, тот лезвием поднятого с полу ножа отодвинул со своего запястья обгорелый рукав бушлата.

– Без четверти семь.

– У нас уже давно рассвело, – протянул я многозначительно.

– Так то у нас, – вздохнул из темноты Черкашин.

– Все равно, тянуть больше нет смысла.

– Да, надо что-то делать, – поддержал меня Олег.

– Что ж, пойду, выгляну в окошко, – я сделал неуверенный шаг вперед. – А вы тут проследите за порядком. Андрей, слышь, что говорю?

Я оставлял Загребельного у себя за спиной и делал это намеренно. Как выяснилось, подавляющее большинство «серых» побаивались Хряща и его бригаду. Ну, или если не побаивались, то уж точно сторонились, старались не связываться. Так что черт его знает, смогут ли они решить проблему, если эти гады надумают нам ее создать. Не было у меня такой уверенности даже в отношении Олега и его актива. Простые, бесхитростные люди, что с них возьмешь. А вот Леший – совсем другое дело! Он и не таких обламывал, вспомнить хотя бы того же Зураба и его отмороженных ублюдков.

– Ладно уж, подежурю, – без особой радости в голосе согласился подполковник ФСБ.

– Вот и славно, – буркнул я себе под нос и, осторожно ступая по пушистому ковру серого пепла, направился к ближайшему иллюминатору.

Когда второй из запорных винтов, удерживавших штормовую крышку, оказался практически развинчен, я приказал:

– Гасите свет! Приготовились! Открываю!

Фонари погасли практически одновременно. Оказавшись в полной темноте, полковник Ветров стал медленно и осторожно, будто сапер, обезвреживающий мудреное взрывное устройство, поднимать толстое железное блюдце.

Вздох облегчения вырвался из моей груди, когда в образовавшуюся щель полился мутный утренний свет. Правда он оказался какой-то болезненно-желтоватый, но это была уже деталь, мелочь. Главное, что здесь и впрямь бывает утро. Отлично. А то ночь – это уже слишком. Нам сполна хватило и прошлой.

Воодушевленный такой хорошей новостью я быстро поднял крышку, да так и замер, даже позабыв ее зафиксировать. Глазу открылось невероятное зрелище. За бортом простиралось бесконечное море терракотово-красных барханов. Они тянулись до самого горизонта, где зубьями крупного рашпиля цеплялись за край горячего желто-оранжевого неба. Вернее, оно обещало стать горячим всего через какой-нибудь час-полтора, а пока напоминало исполинскую банку утренней мочи, в которой плавал шершавый диск Луны.

Подумав «луна», я имел в виду вовсе не какой-то там абстрактный спутник планеты, я называл вещи своими именами. Это была именно Луна, наша, хорошо знакомая с самого детства, истыканная оспинами кратеров Луна. Вся разница заключалась лишь в том, что была она раза в три крупнее обычного и висела практически у самого горизонта.

Вероятно, весь этот пейзаж можно было назвать величественным, даже, скорее всего, можно было… но вот только лично как по мне все портили детали. Их было много, и каждая сама по себе вызывала мерзкий ледяной холодок, ползущий от плеч к пояснице. Я глядел на груды человеческих костей и черепов, которые еще не успел накрыть алый саван песка, на шевелящиеся на ветру тряпки, бывшие когда-то одеждой, на ржавые покореженные железяки, в недавнем прошлом именовавшиеся грозным словом «оружие», на изломанную линию асфальтовой дороги, поперек которой рухнул наш «Калининград», на видневшиеся в полукилометре отсюда странные куполообразные строения, над которыми клубился жирный черный дым пожара. При виде всего этого в мозгу зарождалась и начинала доминировать одна единственная мысль: «Что ж, господа-товарищи, добро пожаловать в ад!»

– Это она… База, – прозвучавший у меня за спиной растерянный шепот Кальцева только укрепил мою веру в существование преисподней.

– База, – повторил я задумчиво – Замечательно выбрано место. Лучше и быть не может.

Одинцовский разведчик, конечно же, ничего не понял, а все потому, что просто смотрел не туда. Он прикипел взглядом к огромным куполам, в то время как я разглядывал предмет куда более мелкий и прозаический. Это был даже не подозрительно искореженный, можно сказать скрученный остов грузовика, который замер на растрескавшемся асфальте, и не железнодорожная колея, уходящая вглубь одного из соседних барханов. Мое внимание привлек всего-навсего согнутый дорожный указатель, на котором все еще можно было различить белые печатные буквы. «МОГИЛЕВ 25 км» – эту надпись я читал и перечитывал вновь и вновь.

Глава 20

– Давай, пошел, родимый! – Загребельный втолкнул Хряща на лестницу, ведущую в танковый трюм. – Разведаешь обстановку и назад. Постучишь в дверь, я открою.

– Там темно, – мрачно пробубнил наш главный «доброволец».

– Не так уж и темно… – начал было подполковник, но я его перебил.

– Андрей!

– Ладно уж, – отвечая на мой хмурый, укоризненный взгляд, Леший раздраженно фыркнул. – Сейчас попробуем чуток подсветить.

Чекист нагнулся и поднял с пола жгут из пяти капроновых веревок, которые уходили вниз по металлическим ступеням. Он с силой дернул пару из них и прислушался к звенящей тишине. Взрывов не последовало. На этот раз «фонари» категорически отказывались срабатывать. Загребельный попробовал потянуть за оставшиеся три веревки, но результат оказался тем же.

– Сделал все, что мог, – с деланным сожалением ФСБшник развел руками. – Так что уж не взыщи. Давай… сам как-нибудь…

Андрюха уже хотел захлопнуть дверь за спиной у Хряща, но тот здоровой рукой придержал ее и попросил:

– Начальник, может оружие хоть какое дадите?

– А что у тебя было раньше? – я опередил Лешего с ответом.

– Топор.

– Нет, пожалуй, с топором ты одной рукой не совладаешь, – я отрицательно покачал головой. – На вот, возьми это.

В руке у меня был грубо выточенный сорокасантиметровый нож, ранее принадлежавший кому-то из погибших «серых». Его-то я и протянул Хрящу.

– Доволен? Других пожеланий нет? – подполковник с нескрываемым раздражением глядел на то, как его недавний противник вновь обзаводится оружием. – А теперь вперед, «арбайтен»!

Надежно заперев гермодверь, Загребельный повернулся ко мне и зло прошипел:

– Что пожалел падлу? А он тебя, между прочим, не пожалел и сына твоего тоже!

– Не пожалел. Скорей противно стало, – я скривился. – Если мы не дадим Хрящу возможности защищаться, то станем такими же ублюдками, как и он. И это не разведка получится, а настоящая казнь. Не знаю как ты, а я в казнях не участвую.

– Все сказал? – чекист гневно засопел. – А ты подумал, что будет, если этот урка вернется? Ты уверен, что он захочет сдать дареный тобой ножичек? Или может с ходу полоснет кому-нибудь по горлу, отомстит за старые обиды?