Читать книгу "Загадки старой Персии - Сергей Бурыгин"

В другом конце Европы русские ученые также получили некоторые манускрипты исмаилитов из Сирии. Было обнаружено, что исмаилиты живут и в России. В 1902 г. граф Алексей Бобринский опубликовал доклад о существовании и распространении исмаилитов на территории России, в Центральной Азии. В это же время чиновник А. Половцев приобрел где-то в Средней Азии копию религиозной книги исмаилитов, написанной на персидском языке; она была выставлена в Азиатском музее императорской Академии наук России. Вскоре появилась еще одна копия, и в период с 1914-го по 1918 г. музей приобрел коллекцию исмаилитских манускриптов, привезенных востоковедами И. И. Зарубиным и А. А. Семеновым с верховьев реки Амударьи, из Шуйнаня.

Используя эти и другие материалы, российские ученые смогли исследовать религиозную литературу и верования исмаилитов Памира и прилегающих афганских районов Бадахшана.

С тех пор наметился значительный прогресс в изучении исмаилитов. В распоряжении ученых оказалось больше текстов для исследования, в особенности из богатых библиотек секты в Индии. Учеными проведено более детальное обследование многих земель, даже тех, на которых живут исмаилиты.

По части истории многие найденные тексты принесли разочарование. Книги рассказывают очень много о религии и обо всем, что с этим связано. Что же касается исторических фактов, то таких книг немного, они содержат мало информации. Возможно, маленькие отдаленные сообщества не интересовали средневековых историков, поскольку не находились в центре исторических событий. Лишь Аламутское княжество имеет своих летописцев — и даже эти сведения сохранены не исмаилитами, а суннитами. Литература исмаилитов, бедная в плане содержания, не имеет достаточной исторической ценности. Ее вклад в описание событий невелик — что-то от ассасинов Персии, меньше, чем от их собратьев из Сирии.

Но, несмотря на это, их литература внесла неоценимый вклад в понимание религиозных основ движения и сделала возможной новую оценку их верований и целей, а также внесла понимание в проблему религиозного и исторического вклада исмаилитов, и ассасинов, как их ветви, в ислам. В результате образ ассасинов значительно отличается и от слухов и фантазий, привезенных с Востока средневековыми путешественниками, и от искаженного образа злобных фанатиков, созданного в XIX в. востоковедами после ознакомления с произведениями, написанными ортодоксальными мусульманскими теологами и историками, чьей главной задачей было опровергать и презирать, а не объяснять или понимать. Ассасины больше не являются бандой накачанных наркотиками, запрограммированных мошенниками на убийства вооруженных простофиль. Это и не тайная секта террористов и не синдикат профессиональных убийц.

Новая проповедь

В автобиографии Хасана ибн Саббаха, сохраненной историками позднего времени, он рассказывает собственную историю: «С самого детства, с семи лет, я обожал учиться, желал стать религиозным деятелем; до семнадцати лет я лишь искал и исследовал знания, однако придерживался веры своих отцов.

— В Рее я встретил человека, одного из товарищей (сами исмаилиты называли себя «рафик»). Его звали Амира Зарраб; время от времени он объяснял учение халифов Египта, как до него делал Назир-и Кушраф…

Никогда во мне не было сомнения или неуверенности в исламе; я живу с надеждой на то, что это — живой, терпеливый, властный, всеслышащий и всевидящий Бог, Пророк, имам, разрешающий и запрещающий, небеса и ад, призывающий и прощающий. Я предполагал, что религия и вера состоят из того, чем владеют люди в общем и Ши'а в частности; мне никогда не приходило в голову, что истину надо искать за пределами ислама. Я думал, что доктрины исмаилитов были философскими (среди правоверных это было ругательством), а правитель Египта — философ.

У Амиры Зарраба был добрый характер. Когда он впервые заговорил со мной, то сказал: «Исмаилиты говорят то-то и то-то». Я возразил: «О, друг, не говори их слов, они изгнанники, и все, что они говорят, направлено против религии». Между нами возникали противоречия и шли споры. Он опровергал и разрушал мою веру. Я не позволял ему делать это, однако в моем сердце его слова оставляли огромный след. Амира говорил мне: «Когда ты думаешь ночью, в своей кровати, ты понимаешь, что мои слова убеждают тебя».

Позднее Хасан и его учитель разошлись, но юный ученик продолжал свои поиски и читал исмаилитские книги, где находил что-то, убеждающее его, и что-то, наоборот, разуверяющее. Жестокая и ужасная болезнь завершила его обращение.

«Я думал: конечно, это истинная вера, я не признавал этого из-за моего великого страха. Теперь назначенный час пробил, и я должен умереть, не достигнув истины».

Хасан не умер. Выздоровев, он нашел другого исмаилитского учителя, который завершил его обучение. Следующим шагом должна была стать клятва верности имаму Фатимидов; так сказал ему миссионер, который получил право от Абд аль-Малика ибн Атташа, главы исмаилитской миссии, дава в Западной Персии и Ираке. Вскоре после этого, в мае — июне 1072 г., глава самолично посетил Рей, где встретился с новообращенным Он одобрил его, дал назначение на пост дава и приказал ехать в Каир, представиться при дворе халифа — другими словами, отправляться в штаб-квартиру.

Не является достоверным тот факт, что несколько лет спустя Хасан отправился в Египет. История, рассказанная несколькими персидскими авторами и представленная европейским читателям Эдвардом Фитцджеральдом в предисловии к его переводу «Рубаи», рассказывает о событиях, приведших его к отъезду. Если верить этой истории, Хасан ибн Саббах, Омар Хайям и визирь Низам аль-Мулк были приятелями-студентами у одного учителя. Все трое заключили соглашение о том, что первый из них, кто достигнет успеха, должен будет помочь остальным двум. Низам аль-Мунк в надлежащее время стал визирем султана, и его однокашники изложили свои просьбы. Обоим были предложены должности губернаторов. Но оба отказались, правда, по разным причинам. Омар Хайям избегал служебной ответственности и предпочел пенсион и удовольствия бездельника. Хасан же отказался довольствоваться провинциальной должностью и искал более высокое место при дворе. Вскоре он стал кандидатом на пост визиря и опасным соперником для самого Низама аль-Мунка. Визирь затеял интригу против Хасана, использовал обман, чтобы очернить его в глазах султана.

Сцена убийства Низама аль-Мулка. Из персидского манускрипта, библиотека дворца Топкапи, Стамбул

Возмущенный и опозоренный, Хасан ибн Саббах отправился в Египет, где начал готовить свою месть.

История эта изобилует странностями. Низам аль-Мунк родился в 1020 г. и убит в 1092-м. Даты рождения остальных приятелей неизвестны, однако первый умер в 1124 г., а второй — в 1123-м. Совершенно невероятно, чтобы они могли быть приятелями. Большинство ученых считают эту историю сказкой. Более достоверное объяснение отъезда Хасана дано другими историками. Согласно их версии, он очернил власти Рея, которые обвинили его в укрывательстве египетских шиитов и в том, что он был опасным агитатором. Чтобы избежать ареста, ему пришлось бежать из города и совершить несколько путешествий, которые и привели его в Египет.