Читать книгу "Как Китай стал капиталистическим - Нин Ван"

Верность идеям социализма не помешала китайским лидерам оценить и даже одобрить капитализм во время заграничных командировок. Ван Чжэнь, в то время вице-премьер Госсовета по вопросам развития промышленности, находился с визитом в Великобритании с 6 по 17 ноября 1978 года. Вана потряс высокий уровень социально-экономического развития страны, ставший привычным для британского рабочего класса[213]. До визита Ван черпал знания о британском капитализме в основном из работ Маркса. Он ожидал увидеть в Лондоне трущобы и нищету, лишения и эксплуатацию. К своему великому удивлению, Ван обнаружил, что его зарплата составляла одну шестую часть зарплаты лондонского сборщика мусора. К концу визита он стал лучше понимать, что такое британский капитализм и китайская приверженность коммунизму.

Думаю, Британия проделала хорошую работу. Продуктов в избытке; с тремя видами неравенства [между городом и деревней, между промышленностью и сельским хозяйством, между умственным и физическим трудом, искоренение которых, по Марксу, было важнейшей задачей социализма] практически покончено; огромное внимание уделяется социальной справедливости и благосостоянию граждан. Великобритания просто была бы образцовым, коммунистическим, обществом, если бы ею правила Коммунистическая партия[214].

Предложенная Ваном формула коммунизма – Великобритания плюс правление коммунистов – отражает трезвый, неидеологический подход к капитализму и социализму а также неизменную преданность партии. Вез прагматического образа мыслей верность Китая социализму исключила бы возможность рыночных реформ.

Самой удивительной особенностью китайской экономической реформы, возможно, является то, что за 30 лет рыночных преобразований Китайская коммунистическая партия не только не погибла, но даже расцвела. Это свидетельствует об организационной гибкости и приспособляемости партии после провала социалистического эксперимента – но не о ее непобедимости или превосходстве социализма как такового[215]. Но еще сильнее удивляет тот факт, что Китай встал на рыночные рельсы непреднамеренно – в результате реформ, которые были задуманы совсем с другой целью: спасти социализм. В этой потрясающей истории в роли троянского коня выступает китайский принцип «искать истину в фактах», который Дэн Сяопин ошибочно называл «сутью марксизма». Когда Китай стал гигантской экономической лабораторией, конкуренция показала, на какие чудеса она способна. В ходе экспериментального поиска ресурсы были перенаправлены туда, где их использовали наиболее эффективным способом; для облегчения процесса коллективного обучения были созданы институты и организационные структуры. Работая с наследием Мао Цзэдуна на местах, Китай шаг за шагом, то уклоняясь в сторону, то возвращаясь назад, встал на рыночные рельсы в результате реформ, осуществлявшихся ради спасения социализма. После падения Берлинской стены страны, входившие в советский блок, отказались от социализма; в Китае социализм потерпел поражение на собственном поле. Голодающие деревни вернулись к частному фермерству, волостные и поселковые предприятия добились лучших показателей, чем государственные. Введение индивидуальной трудовой деятельности и частного предпринимательства оживило городскую экономику, что не удавалось сделать с помощью реформы государственных предприятий. История китайской экономической реформы – это история смелых, но разрозненных социальных реформ, непреклонного предпринимательского духа, упорства и смирения китайского народа в борьбе за лучшую жизнь.

2

Чтобы рассказ об экономических преобразованиях в Китае был максимально точным, необходимо признать сосуществование двух реформ одновременно. Прежде всего это реформа, которую замыслило и проводило китайское правительство, сформировавшееся после смерти Мао. Катастрофа, постигшая экономику в результате поставленного Мао социалистического эксперимента, заставила некогда победоносную Коммунистическую партию испытать разочарование, отчаяние и унижение. Ощущение провала только усилилось, когда китайские лидеры узнали о стремительном экономическом росте в соседних азиатских странах и в мире в целом. Но знакомство с технологическими новинками и успехами экономики во время зарубежных поездок вдохновило их и внушило надежду: мол, если бы только Китай мог открыться внешнему миру и перенять опыт развитых экономик, он обязательно догнал бы другие страны. Китайское руководство знало, что дорожной карты не существует. Возможно, они даже не представляли себе, куда идти. Но ничто не помешало им стать убежденными реформаторами, жаждущими вдохнуть новую жизнь в стагнирующую экономику.

Реформа под руководством КПК началась в конце 1976 года, когда Хуа Гофэн вернул к жизни «четыре модернизации» – экономическую программу, в 1964 году предложенную тогдашним премьером Госсовета Чжоу Эньлаем, но быстро положенную под сукно, стоило Мао развернуть движение за «социалистическое воспитание», а спустя два года перейти к «культурной революции». При Хуа Гофэне Китай быстро покончил с самоубийственной классовой борьбой и перешел к социалистической модернизации. Спустя год страна приступила к выполнению амбициозной экономической программы, включающей политику открытости – позже критики назовут ее «скачком вовне»: ее целью было привлечь иностранный капитал, чтобы профинансировать порядка 20 строительных проектов в основном в тяжелой промышленности, включая соответствующую инфраструктуру. Однако «скачок вовне» долго не продлился: программа завершилась в начале 1979 года отчасти из-за присущих ей недостатков, отчасти из-за смены власти после Третьего пленума ЦК КПК 11-го созыва (декабре 1978-го), произошедшей, когда на руководящие позиции вернулись Дэн Сяопин и Чэнь Юнь.

Чэнь Юнь снова возглавил экономический блок китайского правительства, и в апреле 1979 года ЦК КПК приступил к реализации политики, получившей название «основные принципы из восьми иероглифов» – «регулировка», «реформа», «исправление» и «улучшение» [в китайском языке каждое из этих слов передается двумя иероглифами]; с этого начался второй этап реформ, проводившихся под руководством государства в постмаоистский период (Chen Xuewei 2004). Новая экономическая политика отменила «скачок вовне». Хотя она и включала в себя «реформу», но по сути представляла собой программу жесткой экономии и явно фокусировалась на «регулировке». Что именно в китайской экономике настолько остро нуждалось в «регулировке»? Ответ найти несложно: пора было отрегулировать «скачок вовне», который, по мнению Чэнь Юня, только усугубил макроэкономические проблемы, особенно такой структурный недостаток, как отсутствие равновесия между тяжелой и легкой промышленностью, а также между промышленностью и сельским хозяйством.