Читать книгу "Акулы из стали. Последний поход - Эдуард Овечкин"

АПЛ ударилась носом о грунт на глубине 108 метров и по инерции двигалась по грунту ещё несколько метров, при этом метацентрическая высота (возвышение метацентра над центром тяжести) её стремилась к нолю, то есть никакой поперечной остойчивостью лодка не обладала (продольная оставалась из-за точки контакта с дном), то есть крен подводной лодки менялся с борта на борт как угодно и очень быстро, и нет ничего удивительного в царапинах на её борту и в пробоине, которую приписывают то иностранной торпеде, то нашей же собственной противокорабельной ракете.

При ударе о дно в 11.30 сдетонировал боезапас, который находился в первом отсеке, и взрывную волну остановила только переборочная дверь повышенной прочности реакторного отсека. Все подводники, находившиеся в носу до реакторного отсека, погибли – они были смяты давлением либо расплющены и переломаны сорванными с креплений оборудованием, механизмами и приборами.

Оставшиеся в живых к этому моменту, 23 человека, собрались в кормовом девятом отсеке подводной лодки. Подводная лодка без движения лежала на глубине 108 метров в собственном полигоне военно-морских сил Северного флота (это важно для дальнейшего понимания развития ситуации). На подводной лодке отсутствовало освещение (свет мог быть только от аварийных переносных аккумуляторных фонарей).

При покидании своего отсека каждый подводник должен нести с собой в отсек-убежище свой спасательный комплект ССП (гидрокомбинезон СГПК и дыхательный аппарат ИДА-59М), а также средства регенерации воздуха (РДУ). Но следует понимать, что все эти люди к этому моменту были травмированы и получили увечья различной степени тяжести, а ССП даже здоровому человеку в нормальной обстановке тащить не просто, потому что он тяжёлый и объёмный. Поэтому со стопроцентной уверенностью я могу утверждать, что средств для самостоятельного выхода на всех людей, находившихся в девятом отсеке, не было, а имевшиеся в наличии, вероятнее всего, могли оказаться частично некомплектными. В них можно было выйти в первые несколько минут после аварии методом свободного всплытия, убив тех своих товарищей, на которых не хватило комплектов, либо позже с использованием буй-вьюшки, соблюдая режим декомпрессии.

На самом деле, как вы увидите из дальнейшей хронологии событий, эти 23 человека уже были обречены, хотя сами они об этом ещё не знали.

Люди, знакомые с водолазным делом, подтвердят мои слова: выходить самостоятельно из подводной лодки с глубины 100 метров – пиздец как страшно, и физически это на грани возможности человеческого организма. Я хочу, чтобы вы это понимали. Даже при выходе с глубины 40 метров двое подводников К-429 погибли. Кроме того, я хочу чтобы вы понимали, что человек не может находиться бесконечно на поверхности Баренцева моря даже в августе (температура воды не выше 8 градусов) и даже в ССП – он умрёт от переохлаждения в зависимости от внутренних резервов своего организма в течение нескольких часов либо в течение суток в случае чуда. Не знаю, как вы, а я уверен, что чудес не бывает.

Кроме того, я хочу, чтобы вы чётко уяснили себе, что каждый из 23 человек знал, что они находятся в своём полигоне боевой подготовки, в котором также находятся десятки кораблей и подводных лодок Северного флота. А на борту «Петра Великого» находится командующий Северным флотом – офицер, в теории обладающий несгибаемой волей и решительностью в принятии решений, который не боится взять на себя ответственность и, опираясь на недюжинный багаж знаний и умений, ринется их спасать, а иначе как бы его назначили командующим целым флотом? Да ещё Северным. Даже если весь флот проебал первый взрыв на борту подводной лодки, то уж второй, который зафиксировали даже норвежские сейсмические станции, он точно не мог проебать! Ладно, даже если мог, то лодка после выполнения задачи должна всплыть на сеанс связи, а она же не всплывёт, а это ЧП – ну без вариантов же! Казалось бы…

В той ситуации, в которой оказались моряки, и зная то, что знали они, я не уверен, что кто-то принял бы решение о самостоятельном выходе из ПЛ. Ну откуда им было знать, что во время проведения учения такого масштаба единственное спасательное судно Северного флота «М. Рудницкий» стояло у пирса и находилось в повседневном режиме (готовность к выходу в море – 4 часа), то есть его даже никто в режим повышенной готовности не приводил. Как такое может быть – спросите вы? А я не знаю, я тоже думал, что не может. Но теперь вы, так же как и я, знаете. А в дальнейшем узнаете, что и не такое ещё может быть.

В 11.30 моряки атомного крейсера «Пётр Великий» почувствовали содрогание корпуса корабля, а гидроакустики зафиксировали сильный сигнал, похожий на подводный взрыв по пеленгу нахождения АПЛ «Курск», – никто из командования не обращает внимания на доклад гидроакустиков и содрогания корабля.

Через семнадцать минут отряд кораблей, по которым должен был стрелять практической торпедой «Курск», вошёл в полигон; время начала стрельбы – через три минуты.

12.30 минут – командующий Северным флотом на корабельном вертолёте покидает полигон и отправляется в штаб флота в Североморск.

То есть человек, который мало того что руководит масштабными учениями (ладно, хер с ними), но и является ещё ответственным за действия спасательных сил и безопасность, покидает место проведения учений. Я честно не понимаю, как это можно объяснить – прошёл час с момента подводного взрыва, 50 минут с момента начала практических стрельб «Курском», а стрельбы нет.

Но я и не должен этого объяснять, к счастью для меня.

13.40 – время окончания торпедной стрельбы. Надводные корабли не наблюдают атаки, подводная лодка «Курск» не всплывает для передачи радиодонесения.

Я вот честно не понимаю, с какой силой нужно ссать за свои погоны и сытую жизнь, чтоб, имея на руках эти три события, не сложить один и один и не начинать трубить во все каналы связи, включая СМИ, что, похоже, пиздец какой-то приключился, и не сворачивать учения, начиная поиски подводной лодки. Ну ладно, нашли бы потом подводную лодку, и оказалось бы, что все живы и здоровы, просто уснули и проспали всё, но это же не война – хрен с ними, с учениями; командира наказали за разгильдяйство, учения продолжили и с помпой завершили, пришив себе на тужурки очередные орденские планки.

14.15 – ордер надводных кораблей покидает район и направляется на обеспечение торпедных стрельб других лодок. «Пётр Великий» остаётся на кромке полигона, ожидая всплытия «Курска».

14.40 – с «Петра Великого» взрывными сигналами подана команда на всплытие подводной лодки. Эти сигналы невозможно не услышать, и нет ни единой причины, по которой командир подводной лодки имеет право их проигнорировать. Ни единой – он обязан немедленно выполнить манёвр «всплытие».

Подводная лодка не всплывает, о чём докладывают командующему флотом. Кроме того, согласно руководящим документам, время 14.40 является временем объявления тревоги на флоте по потере лодки, которая не всплыла на сеанс связи в 13.40. Ну уж сейчас-то забили тревогу, подумаете вы. Нет. Не забили.

15.40 – время, в которое руководство флота должно было объявить тревогу по потере лодки, не выполнившей сигнал на всплытие. Ну уж сейчас-то да, подумаете вы. Нет.