Читать книгу "Ричард III - Вадим Устинов"

Item, наш совет в случае больших мятежей, поднятых и совершенных в великих лордствах или в иных местах каким-либо лицом, должен заключить указанное лицо под стражу в один из наших замков, находящихся поблизости от места мятежа. Ибо мы желаем, чтобы все наши замки имели тюрьмы, а если такового замка рядом не окажется, заключить его в обычную тюрьму.

Item, мы желаем, чтобы наш указанный совет немедленно после получения известий о каких-либо сборищах и собраниях вопреки нашим законам и миру с самого начала обеспечил противодействие, противостояние и наказание в соответствии с виной участников, не подчиняясь их требованиям и не обсуждая их.

Item, все письма и постановления указанного совета во обеспечение их должного исполнения должны издаваться от нашего имени и заверяться рукой нашего племянника Линкольна ниже слов “Per Consilium Regis”[168].

Item, надлежит назначить подходящего человека, чтобы он составлял указанные письма и постановления и регулярно вносил их в реестр, а наш племянник и те, кто заседает с ним в нашем совете, прикладывали свою руку и печать к указанным письмам и постановлениям.

Item, мы желаем и строго приказываем всем и каждому из наших служащих, верных вассалов и подданных в северных землях быть в любое время готовыми повиноваться приказам нашего совета, сделанным от нашего имени, и должным образом их исполнять. И так все и каждый смогут избежать нашей немилости и гнева».

* * *

В конце июля король отправился в Лондон, где оставался на протяжении большей части августа. Там он принял очередного шотландского посла. Миротворческие миссии, прибывавшие из Шотландии в ноябре 1483 года, марте и апреле 1484-го, до сих пор не достигли понимания с английским правительством. Сейчас переговоры между соседними странами имели шанс сдвинуться с мертвой точки. С одной стороны, победоносная экспедиция англичан заставила, наконец, шотландцев задуматься о мире всерьез. С другой стороны, потерпела полный провал кампания герцога Олбанийского, который заручился официальной английской поддержкой и в компании с еще одним шотландским ренегатом Джеймсом, графом Дугласским, вновь попытался отстоять свои претензии на корону Шотландии. В июле 1484 года он провел рейд, закончившийся под Лохмабеном, где незадачливый претендент потерпел поражение. Дуглас был захвачен в плен, а Олбани бежал во Францию, где в следующем году погиб на рыцарском турнире во время схватки с герцогом Орлеанским.

Ричард III, несомненно, предпочел бы продолжить военные действия против Шотландии, в которых он с самого начала играл такую большую роль. Однако даже больше, чем бегство удобного для англичан ставленника, его удерживали отсутствие денег и заботы по налаживанию отношений с континентальными державами. Поэтому он передал 7 августа 1484 года послу письмо для Джеймса III весьма любезного содержания:

«Высокородный и могущественный принц, верный и возлюбленный кузен, примите мои уверения в искреннем к Вам расположении.

Поскольку Вы, кузен, обратились к нам с недавними посланиями, переданными нашим верным слугой и оруженосцем Эдуардом Гауэром, в которых удостоверили нас, что в Ваше королевство от нас вернулся Ваш верный и возлюбленный кузен и советник Роберт, лорд Лайл[169], то из его отчета, как и прочих [отчетов], Вы получили представление о нашем стремлении к доброму миру и воздержанию от войны между обоими королевствами. Мы продемонстрировали нашу склонность действовать именно таким образом, в чем сошлись мнениями с лордом Лайлом, что и поручили нашему вышеупомянутому слуге передать Вашему высочеству или тем лордам Вашего совета, каковых Вам будет угодно уполномочить и назначить, чтобы выслушать это. Поскольку Ваши, кузен, намерения такие же, то мы будем рады, если Вы назначите и наделите полной властью и полномочиями избранных великих лордов и прочих из Вашего совета, чтобы они прибыли в наш город Ноттингем в седьмой день сентября для обсуждения, заключения мира и воздержания от войны, что должно соблюдаться и поддерживаться Вашими вассалами и нашими, а также о союзе любви и дружбы и о единении Вашей крови и нашей, как говорилось в Ваших вышеуказанных посланиях.

Высокородный и могущественный принц, верный и возлюбленный кузен, мы хотим заверить Вас, что Ваша любовь и доброе расположение для нас весьма приятны. Мы верим, что посредством этого посольства, получившего по всем вышеназванным вопросам наставления столь ясные, сколь того требует дело, и представляющего Вашу особу надлежащими людьми, как это заявлено в Ваших посланиях, обоими королевствами по всем вопросам будут найдены решения, которые помогут избежать пролития христианской крови, способствовать ежедневному умножению любви и согласия, как между нами и Вами, так и между жителями обоих королевств. Мы призываем Бога в свидетели, что мы, как и положено любому принцу, сердечно стремимся к добрососедским отношениям. И чтобы ни один вопрос, неотложный и требующий скорейшего решения, не остался нерешенным как с Вашей стороны, так и с нашей, мы выдали охранительные грамоты, скрепленные Большой печатью, для безопасного прибытия, пребывания здесь и возвращения Вашего посольства. Эти грамоты посланы с предъявителем сего по Вашей просьбе и к Вашему удовлетворению.

Высокородный и могущественный принц, верный и возлюбленный кузен, да хранит Вас Пресвятая Троица».

* * *

Пользуясь своим кратким пребыванием в Лондоне, Ричард III исполнил два крайне важных для себя дела. Прежде всего он отдал приказ перезахоронить останки короля Генри VI, против которого никогда не держал зла, хотя тот и был из рода его злейших врагов Ланкастеров. Тринадцать с половиной лет назад прах покойного монарха перевезли из Лондона в Чертей, а теперь его останки отправлялись в последний путь на судне, идущем в обратном направлении — вниз по Темзе. По берегам реки стояли люди, провожая глазами гроб того, благодаря чьей слабохарактерности Англия пережила смутный период, известный нам под именем войн Роз. Благочестивый, религиозный и всегда стремившийся к миру король Генри упокоился, наконец, с миром под сводами часовни Святого Георгия в Виндзоре.

Второе дело касалось Джейн Шор, все еще томившейся в Ладгейте. Даже из застенков она умудрилась очаровать очередную жертву, которой стал королевский поверенный Томас Лином. Совсем не ради ветреной куртизанки, а из-за своего верного слуги король решился написать письмо лорду канцлеру епископу Линкольнскому:

«Ваше преосвященство, сообщаем Вам, что нам стало известно. Наш слуга и стряпчий Томас Лином, удивительным образом ослепленный и совращенный бывшей женой Уильяма Шора, которая ныне находится в Ладгейте по нашему приказу, заключил с ней, как говорят, супружеский договор и добивается, к нашему полному изумлению, чтобы он вступил в силу. По многим причинам мы были бы весьма расстроены, если бы это произошло, и поэтому просим Вас послать за ним, чтобы увещевать его и подвигнуть на обратное. И если Вы найдете, что он совершенно настроен жениться на ней, и ни один другой вариант его не привлекает, и если это согласуется с законами церкви, то мы удовольствуемся тем, что заключение брака будет отложено до нашего возвращения в Лондон. При достаточных свидетельствах ее хорошего поведения призовите ее тюремщика и освободите его от исполнения нашего приказа на основании сего письма. На это время препоручите ее заботам и попечительству отца или кого-либо другого по своему усмотрению».