Читать книгу "Командир субмарины. Британские подводные лодки во Второй мировой войне - Бент Брайант"

Мы все еще сталкивались с вражескими подводными лодками, а от одной из них едва спаслись. Ночь выдалась лунная и настолько светлая, что позволяла вести наблюдения в перископ, а мы находились на поверхности, заряжая батареи. Неожиданно вахтенный офицер заметил, что по нашему правому борту всплывает немецкая подлодка, возможно, для выстрела. Мы резко развернулись, чтобы избежать столкновения, и не увидели следов залпа. Коалиция использовала электрические торпеды, которые хотя и имели скорость хода меньше парогазовых, но не оставляли следов на воде. Ночью никогда нельзя гарантировать, что первым сможешь увидеть вражескую подлодку, особенно при низкой луне, поскольку многое зависит от четкости силуэта. В данном случае наш оппонент имел на своей стороне преимущество светлого горизонта и сумел погрузиться, оставшись не замеченным нами. Мы же смогли извлечь выгоду из его несколько неудачных действий, из-за которых немецкая субмарина и выскочила на поверхность. В своем патрульном журнале я записал: «Следы не заметны, но торпеда стукнулась о корпус, не взорвалась и, уйдя вниз, обеспечила нам накал эмоций».

На самом же деле, находясь ночью на поверхности при зарядке аккумуляторной батареи или во время перехода из одной позиции в другую, приходилось постоянно следовать очень сложными зигзагами, чтобы получить реальный шанс избежать прицела торпед, не важно, знали вы об этом или нет.

Я оказался на грани потери своей субмарины, впервые за все время пребывания в Алжире, и это стало следствием излишней самоуверенности. В наибольшей степени опасности подвергались как самые неопытные, так и самые опытные подлодки, последние из-за излишней уверенности в себе, порою приводившей к небрежности.

Едва заря начала освещать горизонт, мы заметили приближающийся эсминец и погрузились, готовясь к атаке. Освещение скорее мешало, чем помогало, но нам удалось занять очень выгодную для атаки позицию. Дело происходило в январе, и состояние воды казалось особенно благоприятным для гидролокатора врага и крайне невыгодным для самих субмарин. По правилам я должен был постараться уйти от встречи. Но меня преследовала идея, что это вполне может оказаться большой эскадренный миноносец, сразиться с которым я так давно мечтал. Эти корабли хорошо подходили для игры с торпедами, в отличие от более мелких, которые обычно угрожали нам, а сами оставались вне торпедной досягаемости из-за низкой осадки. Силуэты итальянских эскадренных миноносцев и сторожевиков выглядели практически одинаково. Практически единственным отличием в носовой части являлась двойная орудийная установка – два орудия вместе в одной установке на полубаке. Эсминец приблизился уже на 1500 ярдов и продолжал хорошо идти, но при неверном освещении я никак не мог разглядеть его тип и, неразумно пытаясь все-таки идентифицировать корабль, слишком высоко поднял перископ. Противник моментально нас заметил. Эсминец угрожающе развернулся в нашу сторону.

Ситуация становилась более чем критической. Времени для маневрирования не оставалось, поэтому я набрал скорость и пошел прямо на него, постепенно увеличивая глубину.

Он прошел прямо над нами, но, к счастью, не смог предугадать той скорости, с которой мы приблизились, и сбросил глубинные снаряды слишком поздно. Нас они здорово встряхнули, даже повредив корму, в частности вызвав очень досадную течь в сальнике. Поврежденным оказалась и одна из лопастей винта, заставив его петь – вернее, издавать очень высокий звук, который означал, что все оставшееся время похода этот винт уже нельзя было использовать вблизи противолодочных кораблей.

Течь в сальнике на корме приносила массу неприятностей все время, пока мы находились на глубине и служили дичью для охотников. Для них акустические условия оставались идеальными, и всякий раз, когда мы включали главную балластную помпу, чтобы откачать трюмную воду, собравшуюся из-за течи в сальнике, положение становилось особенно опасным. Но так или иначе, мы не могли позволить себе оставить в трюмах воду, поскольку, во-первых, могла нарушиться дифферентовка, а во-вторых, уровень скопившейся воды мог подняться и стать причиной короткого замыкания электросистем.

В конце концов мы нашли выход в том, чтобы держаться у поверхности. В этом случае давление на сальники оказывалось не так велико. Кроме того, мы следили за герметичностью муфт и сохранением в них высокого давления. Это не позволяло воде проникнуть внутрь. Нам все-таки удалось уйти от погони, и, пожалуй, я никогда еще не чувствовал такого облегчения. Тем более, что причиной всех неприятностей стала моя самоуверенность.

В целом итальянцы вели не слишком пристальное наблюдение. Не отличались особой эффективностью и их противолодочные силы. Но в их распоряжении находился эскадренный миноносец типа «Фёрст Елевен», высококачественный во всех отношениях, и эсминцы этого типа определенно входили в число сильнейших кораблей. Уже с самого начала охоты вы могли безошибочно определить, что имеете дело с одним или несколькими подобными кораблями.

В феврале, когда уже вовсю шла подготовка к высадке десанта на Сицилии, «Сафари» вместе с двумя другими субмаринами получила задание наблюдать за возможными зонами высадки. Мне все это не очень понравилось. Подобные спецоперации, всяческие высадки, снятия и другие кампании «плаща и шпаги» я всегда рассматривал как недостойные внимания серьезного и опытного экипажа субмарины. Они годились для мальчиков с подлодок, только начинающих службу, или оказывались полезными для отдыха экипажа. А матерые волки больше подходили для требующих расчета, мужества и решимости боевых налетов на вражеские суда.

Но если эти операции и могли показаться недостаточно интересными для субмарин, они наверняка представляли собой важную задачу для картографов, находящихся у них на борту. Каждая их команда состояла из двух человек, и каждый из них отличался высокой штурманской квалификацией. Их наряжали в водолазные костюмы и спускали на воду в шлюпках. Даже в самых тщательно картографированных акваториях вполне могли встречаться неучтенные подводные рифы и камни, которые невозможно было найти на плане. Для обычного плавания, не имеющего целью подойти близко к берегу, это может и не иметь особого значения. Но если десантные корабли, перевозящие войска, намерены подходить близко к берегу, им очень важно не пропороть по дороге дно на неучтенных камнях.

Специальное подразделение, носящее длинное название – объединенная лоцманская группа проводки военных судов, – как раз и было призвано заранее осматривать побережья и пляжи. Обычно водолазы-картографы отправлялись на своих шлюпках, причаливали к берегу и тщательно, фут за футом, прочесывали дно в поисках возможных препятствий. Разумеется, все это должно было происходить в темноте. Работа требовала и высокой квалификации, и мужества. Все более-менее пригодные для высадки пляжи тщательно охранялись. Водолазы были вынуждены прятать шлюпки, выбирая для этого моменты, когда часовой находился в дальней точке маршрута, и выполняя свои сложные операции, постоянно за ним следить, в случае опасности моментально ныряя под воду. А когда приходило время, закончив работу, они отправлялись на поиски своей субмарины, которая, как правило, поджидала их примерно в полумиле от берега. Для подобных действий выбирались только самые темные, безлунные ночи, и нельзя было издать ни единого звука: малейший крик и шум могли привести к катастрофе. Две такие опытные команды выполняли первые операции такого типа. Для того чтобы они могли на обратном пути отыскать субмарину, обе имели на вооружении инфракрасные сигнальные фонари. Инфракрасные лучи удается заметить только с помощью специального приемника, так что противник не сможет обнаружить поступающих сигналов. Однако для того, чтобы связь состоялась, передатчик необходимо было направить непосредственно на приемник, а поскольку лоцманы не знали, в каком именно месте их ждет субмарина, то инфракрасные приборы оказывались абсолютно бесполезными. Я совсем не доверял подобным методам возвращения шлюпки и обычно очень старательно заранее назначал свидание. Никакая форма научной навигации не приживалась в совершенно мокрой и неустойчивой шлюпке.