Читать книгу "Первые шаги по Тропе: Злой Котел - Николай Чадович"

Два коротконогих увальня, издали чем-то весьма напоминавшие вышедших в тираж борцов-сумистов, ввалились в загон и, не трогаясь с места, принялись внимательно приглядываться к заключенным, слонявшимся вдоль стен или валявшимся прямо в грязи.

Те хоть и понимали, что от таких гостей следует держаться подальше, но вели себя крайне вызывающе – швырялись окаменевшим дерьмом и демонстрировали такие части тела, которые в приличном обществе принято скрывать двумя-тремя слоями одежды.

В это время я, как назло, был занят на кухне – готовил баланду из побегов молодого тростника и костей какой-то рептилии, чье мясо и шкуру мы сожрали еще накануне. Варево только что начало кипеть, и пора было закладывать в него доморощенные специи. Короче говоря, сейчас у меня даже минутки свободной не было.

– Вот он! – вредоносец, левый глаз которого был залеплен целебными листьями, указал в мою сторону. – У огня хлопочет.

– На этом огне мы его и зажарим, – сказал другой, в свое время получивший от меня корягой по голове.

Полагая, что их никто здесь не понимает, вредоносцы открыто делились своими нехитрыми замыслами. Что же, это мне на руку.

– Жаль, что у нас нет ножа, – сказал одноглазый. – Или металки.

(Наверное, он имел в виду длинную ложку, посылавшую в цель железные ядрышки.)

– Это было бы уже слишком! – возразил другой вредоносец, державшийся атаманом. – Двое на одного да еще с оружием. Разве не стыдно?

Подобные слова вселяли надежду на то, что совесть у вредоносцев еще не атрофировалась окончательно. Ладно, не буду их калечить. Немного проучу и все.

Оба мстителя уже топали ко мне, отшвыривая прочь арестантов, оказавшихся на их пути, а я так еще и не решил окончательно, какие меры лучше всего предпринять для отпора.

Ошпарить вредоносцев баландой? А что потом будут есть мои товарищи по несчастью? Ведь обед уже на носу. Закидать горящими поленьями? Но ведь сухие дрова тут чуть ли не на вес золота. Пойди их потом найди. Нет, нужно придумать способ, который навсегда отучит вредоносцев от самоуправства и в то же время не нанесет никакого ущерба посторонним. Применить оружие точечного действия, так сказать.

Пришлось оставить очаг на попечение некраша, так до сих пор и не сообразившего, чего ради заявились сюда эти громилы, и отступать к дальней стене загона, где и должна была состояться решающая схватка. При этом в некоторых наивных головах сложилось впечатление, что я сам себя загоняю в угол.

Вредоносцы вразвалочку следовали за мной, обмениваясь язвительными замечаниями по поводу всего, что только попадалось им на глаза. Особенно бурный приступ ехидства вызвала чья-то голова, одиноко торчавшая из кучи отбросов. (На самом деле это было яйцо, внимательно наблюдавшее за ходом событий. Просто я смеха ради намалевал на скорлупе глаза-черточки и рот-полумесяц.)

В той части загона, куда я направлялся, от забора до забора была вырыта глубокая канава, по дну которой протекал ручей, служивший одновременно и источником воды, и отхожим местом. Через ручей вместо мостика была перекинута довольно толстая жердь.

Перебежав по ней на другой берег, я оказался в глухом тупике, основательно загаженном многими поколениями заключенных (некраш, например, при условии регулярного питания, мог за один присест навалить кучу размером с добрую болотную кочку).

То, что для ристалища мне приглянулось именно это место, наверное, весьма озадачило вредоносцев. Умирать в дерьме (а в том, что я обречен, они не сомневались) по нраву только самым отпетым извращенца! Ах, как горько они ошибались!

Каждый чревес весил раза в полтора больше моего, но жердь выдержала их, хоть и со скрипом. Теперь мы находились прямо друг перед другом. Пора было уже приступать к делу, ради которого они и явились сюда вопреки всем запретам.

– Очень уж он шустрый, – сказал атаман, легонько помахивая правым кулаком. – Как ящерица. Ты его хватай сзади и держи покрепче, а я буду бить.

– Только сразу не убивай, – попросил одноглазый. – Позволь и мне душу отвести.

Не дожидаясь, когда они набросятся на меня, я провел стремительный обходный маневр, подхватил жердь и, используя ее, как шест, перемахнул на другой берег канавы. Между нами вновь оказалась преграда.

Вредоносцы сначала опешили и разразились потоками весьма оригинальной брани («пиявка, обитающая в заднем проходе жабы» – было еще не самым сильным выражением), но потом – делать нечего – полезли в ручей. Вода сама по себе, будь она глубокой или мелкой, чистой или загаженной, никакого препятствия для них не представляла, да вот берег оказался крутоват – коротенькими ручками не дотянешься.

Пришла пора объяснить незадачливым мстителя истинное положение вещей, и для начала я поочередно огрел каждого жердью, целя преимущественно по спинам. Когда первый урок не пошел впрок, экзекуцию пришлось возобновить.

Надо признать, что вещун оказался прав, называя вредоносцев самыми упрямыми существами на свете. Не сумев выбраться на берег, они стали руками раскапывать его, и все это под градом моих ударов.

Взаимное ожесточение нарастало. Меня осыпали снизу комьями земли и поливали грязью – в прямом и переносном смысле. Зато и жердь мелькала, словно цеп на молотьбе.

He давая вредоносцам и минуты передышки, я загнал их в тот самый конец канавы, куда течение сносило отбросы. Судя по всему, умирать в дерьме предстояло не жертве мщения, а мстителям.

В конце концов это поняли и сами вредоносцы (давно замечено, что хорошая взбучка очень стимулирует рассудительность). Избитые и обессиленные, они сидели по горло в нечистотах и уже не предпринимали никаких попыток к сопротивлению. Толпа арестантов бесновалась неподалеку, и одного моего слова хватило бы, чтобы с этой парочкой было покончено раз и навсегда.

В запале боя я как-то позабыл, что вредоносцы вряд ли способны воспринимать мою речь и, не скрывая торжества, воскликнул:

– Ну что, успокоились? Хватит вам или еще добавить?

Удивительно, но тот из вредоносцев, который казался мне наиболее здравомыслящим, понял эти слова (по-видимому, диапазон звукового восприятия был у них гораздо шире, чем у людей). Воздев руки к небу, он немо взмолился – немо для всех, кроме меня.

– Пощади! Победа, а значит, и правда на твоей стороне. Не обрекай нас на гибель в отхожем месте. Позволь принять достойную смерть.

– Не нужна мне ваша смерть, – сразу опомнившись, заявил я. – В том, что случилось, нет моей вины. Вы погорячились, и я был вынужден ответить тем же. Простим друг друга и разойдемся с миром.

– Уповаем только на твое милосердие, – вредоносец в знак покорности раскинул руки, а вот присесть не удосужился – и так по уши сидел в дерьме.

Я отбросил жердь в сторону и помог вредоносцам выбраться из зловонной канавы. Арестанты встретили мой великодушный поступок улюлюканьем, свистом и упреками. До идеи всепрощения они еще не созрели.