Читать книгу "От полуночи до часа кошмаров - Вольфганг Хольбайн"

Они разорвали бы нас на куски.

Когда я снова пришел в себя, моя головная боль исчезла, или, по крайней мере, снизилась до такого уровня, при котором мне уже не нужно было все время обращать на нее внимание. Но моя холодная, насквозь промокшая от пота одежда липла к горячему, как в лихорадке, телу. Мое сердце бешено колотилось, как будто я только что пробежал стометровку, или, как минимум, взбежал вверх по высокой башенной лестнице.

Как я оказался здесь? Я не имею в виду здесь, в кабинете, — мои воспоминания, как я быстро установил, были в полном порядке. Мое расставание с Карлом и Юдифью внизу, во дворе, подъем вверх по лестнице, пульсирующая головная боль, тайный ящичек в письменном столе, фотографии и даже тот момент, когда я, наконец, потерял сознание, — я мог подробнейшим образом вспомнить каждый шаг, который я проделал с того момента, как покинул кухню, до того, как очутился в кабинете директора. Я был на сто процентов уверен, что я сидел в кожаном кресле и рассматривал фотографии перед тем, как потерял сознание. Если бы я упал, я бы сейчас лежал под письменным столом, но все было по-другому: я сидел на полу, прислоняясь спиной к письменному столу. В моих руках было пусто, зажигалка и фотографии куда-то исчезли.

Я неуверенно обшарил взглядом запыленный пол перед собой, но ничего не нашел. Если бы я упал и каким-то образом во сне принял это положение, то фотографии должны были бы лежать где-то в непосредственной близости от меня.

Между лопаток струился холодный пот, и мне стало очень холодно. Кто-то должен был быть здесь, пока я был без сознания. А может быть, этот кто-то все еще здесь?

Я резко подпрыгнул, встал на ноги и быстро оглянулся. Мое сердцебиение, которое как-то незаметно успокоилось, возобновилось с новой силой. Снова возникло головокружение, но на этот раз это не было связано с подъемом по винтовой лестнице, а просто указывало на то, что я слишком быстро поднялся. Я поборол это неприятное ощущение и напряг все мускулы. Сквозь крошечное окно в стене в комнату проникал лунный свет, я осмотрел комнату, мебель. Никого не было. Моя зажигалка лежала на письменном столе, рядом с фотографиями, которые аккуратной стопочкой лежали на темном, украшенном деревянной резьбой столешнице красного дерева.

Испуганный, с остановившимся дыханием я уставился на стол. Кто это был? И что это все значит? Дрожащими пальцами я взял зажигалку. С четвертой или пятой судорожной попытки мне наконец удалось ее зажечь. В неверном пламени зажигалки я рассмотрел снимки, которые я до этого лишь бегло осмотрел сквозь пелену слез и со сверлящей болью в голове.

Наверху лежал снимок, на котором были изображены люди в белых лабораторных халатах, последним был поляроид с праздничного приема. Тут, наконец, я припомнил имя политика, который пожимал руку празднично одетому седому старику с гордой улыбкой. Это был Франц Йозеф Штраус. Он был на этом единственном снимке. Среди классных фотографий, которые оставались в стопке, я нашел фотографию из скаутского похода с учителем, которая была сделана на лесной поляне.

— Франк? — это был неуверенный голос Юдифи, который раздавался с первого этажа. Я услышал шаги по лестнице, и спустя несколько мгновений я увидел боковым зрением, как яркий луч фонаря разрезает темноту в верхнем коридоре. — Франк! Ты здесь? У тебя все в порядке?

— Я… ну да, — нерешительно ответил я, повернулся назад и схватил фотографии, чтобы собрать их в стопку. Вдруг я испуганно замер. Одна из фотографий изменилась. Кто-то обвел кружками семь голов учеников и стоящего рядом учителя.

Среди детей была девочка из моего сна.

На какое-то мгновение мое сердце остановилось. Я прищурит глаза и очень внимательно всмотрелся в фотографию на столе. Это было невозможно, и, тем не менее, в этом не было никаких сомнений: это была Мириам. Темноволосая девочка в окружении блондинок была совершенно точно Мириам!

Сзади меня в проеме двери появилась Юдифь, и когда я обернулся к ней, она ослепила мне глаза лучом фонаря.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она. В ее голосе звучала искренняя забота. Злость, которую она испытывала ко мне, полностью прошла. Еще одна возможность обращаться с женщиной, разочарованной или еще как-то раненой тобой, состояла в том, чтобы проявить к ней заботу, и этот случай мне как раз представился.

Это была не моя точка зрения, но это было не то, что мне сейчас хотелось бы делать.

— Ты что-то нашел? — спросила она.

— Нет, — я поспешно помотал головой и отвернулся от нее, так как на мои глаза снова навернулись слезы. Я поспешно собрал снимки и убрал их. — Во всяком случае, никакого выхода. А вы?

— Ничего, — ответила Юдифь и беспомощно пожала плечами. — Может быть, другим больше повезло. Тут хотя бы есть телефон? — спросила она с проблеском надежды.

Отрицательно помотав головой, я оглядел комнату.

— Нет, — вздохнул я. Потом я заметил недалеко от письменного стола соединительную муфту. — Только розетка, больше ничего. И думаю, мы не могли бы ее использовать, даже если бы у нас был телефонный аппарат.

Юдифь грустно кивнула.

— Пошли, — сказала она и повернулась, чтобы уходить. — Карл ждет там, во дворе. Уже около часа. Нам пора возвращаться.

Мы вернулись в кухню последними, и напряженная поза Элен, с которой она ожидала нас вместе с Эдом и Марией, показала нам, что они уже собирались идти нас искать. Когда мы, наконец, друг за другом вошли в скромно обставленное, но светлое, хорошо освещенное помещение, я заметил на лице Марии выражение явного облегчения. Эд наморщил нос и уставился на нас со снисходительно приподнятыми бровями.

— Наши пропавшие сыны и их маленькая сестренка, — насмешливо сказал он. — Где же вы пропадали? Мы же договорились, что вылазки в город или в зоопарк сегодня вечером разрешены только по спецпропускам с подписью педсовета!

— Мы только забежали в аптеку и купили большую упаковку берущей, чтобы защититься от твоей глупой болтовни, — Юдифь закатила глаза и повернулась к Элен и Марии. — Ничего, — вздохнула она. — Карл прав. Башня действительно непроходима. Во всяком случае, со стороны двора. Учительское общежитие пустует уже много лет. Есть телефонная розетка, но аппарата нет.

— Проклятие, — фыркнула Элен и опустилась в один из дешевых пластиковых стульев. — Примерно так же выглядят и все остальные развалины.

— Тогда нам фактически ничего не остается, как провести здесь бессонную ночь и надеяться, что завтра утром кто-то приедет сюда за нами, — сказала Мария, пожимая плечами.

— Или за теми, кто останется в живых, — сухо добавила Юдифь. Я бросил на нее вопросительный взгляд. Она коротко кивнула головой в сторону Эда. — Эд, — сказала она. — А еще Стефан, и не забудьте о фон Туне, который где-то там застрял в этой шахте. И кто знает, что еще может случиться. — С этими словами она, поеживаясь, взглянула в коридор позади меня.

— На что ты намекаешь?

Юдифь нерешительно пожала плечами.