Читать книгу "Железный тюльпан - Елена Благова"

— Да.

— Один мой дружок из университета в Глазго, Иен Элджи, снял отпадный фильм про Отелло и Дездемону, новая версия. Отелло черный, как ты. Дездемона — белая курочка. Ну да, он сворачивает ей шею. Только все по правде. По-настоящему.

— Как по-настоящему?

Он взял бокал и отхлебнул из него, плюнув на соломинку. Какая бабская забава этот коктейль. Тяпнуть бы чего покрепче.

— Так. Дездемону заловили в Чайна-тауне. Проститутка, промышляла в китайских ресторанчиках. Беленькая такая курочка, хорошенькая. Перышки пообщипали. А задушить — ну, это уж кайф один. Нетривиальный кайф словил актер, что играл Отелло. Ему много заплатили за удушение. Натуральное кино, теперь такое в моде. Богачи огромные бабки за него отваливают. Одна кассета на рынке знаешь сколько стоит?..

— Хм, черный Отелло, ну и мастак. — Негр вылил остатки коктейля себе в рот. — Тебе бы не понравилось, Джесс, если бы я тебя убил, а это бы к чертям засняли на пленку.

— Не слишком. Но та белая девчонка все равно была проститутка. Проститутки — мусор, от них надо очищать города.

— А ты могла бы стать проституткой? — Он просунул руку ей под мышку и нашел пальцами сосок, торчащий из-под тонкой хлопчатой ткани рубахи. — Женщинам это нравится, когда много или несколько сразу?

— Я не люблю кучу задниц в постели. Меня это раздражает. Я участвовала в групповушках, Фрэнк, и в этом нет ничего хорошего. И все же мне жаль было ту Дездемону. Когда Иен сказал мне, что ее задушили поправде, я плакала.

— Ты чувствительна. Ты еще девочка.

— Я уже давно не девочка, если я с тобой сплю. И, представь, я не хочу спать больше ни с кем, успокойся. А ты? — Мулатка закинула смуглую руку, звеня дешевыми браслетами, ему за шею. — Признайся, ты хочешь спать еще с кем-нибудь, кроме меня?

Черная рука скользнула девочке на колени. Залезть под короткую юбку не составило труда. Она выгнулась, прижалась спиной к его бурно дышащей груди.

— Хочу, — сказал он жестко. — Я хочу спать с ней. Исключительно с ней. Только с ней, понимаешь? Она возбуждает меня. Я никогда не думал, что можно повторить все с такой безумной точностью. У меня крыша едет, Джесс. Даже родинка на щеке, даже глаза, как две виноградины — абсолютно такие же. Дьявольщина.

— Дьявольщина? — Мулатка потрогала пальцем пирсинг в ноздре. — Я не верю в мистику. Ну она же не клон, в конце концов. Не овца Долли. Когда ты ее увидишь? Завтра? Это она, Фрэнк, голову на отсечение. Она. Ну, не удалось. Ну, обломились. Всякое бывает.

После второй репетиции в студии Фрэнк подошел ко мне вразвалку. Я видела — его тянуло ко мне, несмотря на его крошку Джессику. Мужчина полигамен. Меня совсем не тянуло к Фрэнку. Меня тянуло к Канату. Но Беловолк не отпускал меня сейчас никуда одну. «С меня хватит этих твоих ножевых ран, резаных и колотых. Ты не персонаж из боевика! Ты живая, и ты должна петь первого числа, стоять на сцене как штык! Пол-Москвы завалится на премьеру! Я самого Президента пригласил!» О, Президент. Все серьезно. На «Любин Карнавал», на гала-шоу Любы, бульварной певички, кокетничающей блатным ретро-репертуаром, явится сам Президент, поклонник оперы, балета и высокого искусства. Наше искусство тоже высокое! Мы — тоже высоко летаем! С тех пор как я стала певицей, окунулась в кухню гастролерши и концертантки, я поняла, что такое вокальный хлеб, с чем его едят.

С чем едят жизнь звезды.

— Эй, Люба, кто тебя? — Фрэнк заботливо тронул черным пальцем мою щеку, шею в нашлепках повязок. — Подралась с продюсером?.. Не поладила с режиссером?..

— Вроде того. Поцапалась, как кошка. Я их, они меня. — Я решила обратить все в шутку. — Видишь, что получилось. Боевые шрамы. Наплюй, еще неделя до премьеры. Все заживет. — Я молчала про порезанную руку. Под закрытым черным платьем не было видно повязки. — Как тебе два моих последних номера?

— Люба, ты как всегда. — Он поднял два больших пальца вверх. — Ты выше сравнений. Ты просто чудо из чудес, и я рад, что ушел от Люция к тебе.

— Я тоже рада. Ты уже так классно треплешься по-русски, Фрэнк. Многие думают, что ты сын от смешанного фестивального брака и родился и вырос в Москве.

— Польщен. — Фрэнк наклонился над моей рукой, прикоснулся толстыми горячими фиолетовыми губами. — Экскьюз ми, что такое «фестивальный брак»?

— Советский Союз, фестивали молодежи и студентов в Москве, Олимпийские игры, русский Мишка, хинди-руссиш бхай-бхай, ду ю андестэнд?!..

Он расхохотался. Я смотрела на его закинутую в смехе черную голову, белые сахарные зубы. Звериные зубы. Как у тигра. Как у черной пантеры.

— Понял!.. Что ж, согласен побыть москвичом. Но я вернусь в Нью-Йорк, Люба. И Джессика вернется. Может быть, мы там поженимся. — Он взял мою руку в свою лапищу, черную и пылающую. — Что вздрагиваешь?.. Боишься?.. Не бойся меня. Ты чем-то взволнована. Я же вижу. У тебя расстройство. У тебя несчастье. Have you bad news?.. Скажи. Я могу помочь тебе? I want to help you, Lyuba…

Семь дней. У меня осталось всего семь дней. Неделя. Неделя, черт возьми.

Надо выходить на Риту. На эту тощую чернявую чертовку, ничего не попишешь. Зубрик затаился, после того как я вернула ему его драгоценный револьвер. У меня в сумке, рядом с Тюльпаном, теперь лежал отличный пистолет «Титаник». «Титаник», как это смешно, «Титаник». Потонем или не потонем?.. Канат, Канат, ты ведь переплыл Атлантику… там, в душном жарком трюме, нелегально… молясь своим восточным богам, своему раскосому Будде: спаси, помоги, довези, не убей…

— Спасибо, Фрэнк. — Я через силу улыбнулась. — Ничего особенного. Сейчас «Карнавал» важнее. Почему сегодня не явились твои рокеры? Не любят вставать по утрам? Вылезают из постели в четыре пополудни?

— У Стадлера выступление. Красный был в зале, ты просто не заметила. И Джессика тоже. Просто они сегодня слушают. Продумывают ситуации. Драма… как это… драма-тургию, yea?.. Еще были испанские ребята, группа «Тахо». Они в восторге. В восторге от тебя, Люба. — Он по-прежнему держал мою руку, не отпускал. — Ты знаешь, — он приблизил ко мне лицо. Оно наплыло на меня, будто черная огромная планета из глубин бешеного пространства. — Я от тебя тоже в восторге. Вос-торг. Что за ваше глупое русское слово — «вос-торг». Что оно выражает. Что означает…

Черное лицо клонилось все ниже. Миг — и он прижмется вывернутыми лиловыми губами, белыми зубами к моим губам. Мне пришлось соображать с быстротой ударяющей молнии. Я поднялась на цыпочки, крепко обхватила Фрэнка за мощную черную шею и прижалась щекой к его щеке. Плакала я натурально. Слезы брызгали из глаз вполне натуральные. Натуральное кино. Тысяча баксов кассета.

— О, спасибо тебе, спасибо, дорогой Фрэнк, дружище, за твой восторг!.. за твою поддержку… за… за любовь… Ты… ты настоящий друг…

Он отодвинул меня от себя. Пристально вгляделся в мое мгновенно оказавшееся зареванным лицо. Погладил меня по мокрым щекам. Я видела, как он усилием воли подавил в себе мощный порыв звериного, мужского желания.