Читать книгу "Дочь дыма и костей - Лэйни Тейлор"

— Сегодня ты великолепна, — сказал Тьяго.

Зря она боялась его взгляда: если бы у нее не было головы — он бы и не заметил. Он так рассматривал ее обтянутое синим шелком тело, что хотелось прикрыть руками грудь.

— Благодарю, — ответила она, подавив волнение. На любезность следовало ответить любезностью, и она добавила: — Вы тоже.

Только тогда он удивленно поднял глаза.

— Я великолепен?

Она склонила голову.

— Как волк среди зимы, мой господин.

Ее слова доставили ему удовольствие. Глаза прикрывали тяжелые веки, он казался спокойным, почти ленивым, и нисколько — Мадригал это видела — не сомневался в ней. Тьяго всегда получал что хотел. Всегда.

А сегодня?

Зазвучала новая мелодия, и Тьяго прислушался, чтобы определить, что за танец.

— Эмберлин, — объявил он. — Сударыня?

Он протянул ей руку, и Мадригал замерла.

Если она примет приглашение, будет ли это означать, что она дала свое согласие?

Однако отказ стал бы величайшим из оскорблений, позором, а позорить Белого Волка не позволено никому.

Приглашение к танцу казалось западней, и Мадригал стояла без движения слишком долго. В глазах Тьяго мелькнула злость. Легкая заторможенность сменилась… — чем, она не знала. За такое короткое время было трудно понять. Возможно, неверием, которое моментально переросло бы в неистовое бешенство, если бы не Нуэлла, крохотной ручкой подтолкнувшая Мадригал в спину.

Мадригал ничего не оставалось, как сделать шаг вперед. Тьяго властно схватил ее руку, просунул под свою и повел танцевать.

И, как все вокруг решили, в новую жизнь.

Он взял ее за талию — обычное дело для эмберлина, в котором мужчины поднимали партнерш, что символизировало жертвоприношение небесам. Руки Тьяго почти полностью обхватили ее, когти впились в голую спину.

Они вели какой-то разговор — Мадригал, должно быть, спрашивала, как чувствует себя Воитель, а Тьяго отвечал, но она едва понимала смысл его слов. Она была лишь покрытой сахаром оболочкой, а внутри творилось нечто невообразимое.

Что она наделала? Что?

Виноваты вовсе не обстоятельства и не толчок Нуэллы. Она позволила нарядить себя в это платье, пошла танцевать с ним, и у окружающих не осталось сомнений. Быть избранной, испытывать на себе завистливые взгляды — это определенно приносило некое удовольствие. Теперь ей было стыдно. Она ругала себя за то, что пришла сюда сегодня, готовая сыграть трепетную невесту и принять нелюбимого.

Но… она пока не приняла его, а теперь и не примет. Что-то изменилось.

Ничего не изменилось, возражала она себе. Любовь — стихия, и это правда. Как рисковал явившийся сюда ангел! Это ее потрясло, но ничего не изменило.

Куда же он ушел? Каждый раз, когда Тьяго поднимал ее, она обводила взглядом толпу, но не видела ни маски коня, ни маски тигра. Хоть бы он был в безопасности!

Тьяго, который до сего мгновения казался вполне удовлетворенным тем, чего касаются его руки, должно быть, почувствовал, что он не полностью владеет ее вниманием. Опуская Мадригал на землю, он намеренно сделал так, чтобы она соскользнула ему на грудь. От неожиданности крылья ее распахнулись и, словно два треугольных паруса, наполнились ветром.

— Прошу прощения, сударыня.

Тьяго ослабил объятия, чтобы она снова коснулась копытами земли, но так до конца и не отпустил. Она ощутила твердость его мускулов у собственной груди, и ей пришлось взять себя в руки, чтобы не начать вырываться. Сложить обратно крылья было трудно — очень хотелось взлететь.

— Это платье сшито из тени? — спросил генерал. — Его почти не чувствуют пальцы.

«Еще бы, ведь сколько стараний приложено», — подумала Мадригал.

— Может, это ночное небо, отраженное в пруду, — предположил он.

«А его потянуло на поэзию. Даже на эротику».

В ответ, стараясь говорить как можно менее эротично — тоном, которым жалуются на пятно, что никак не выводится, — она сказала:

— Да, мой господин. Я нырнула, и отражение прилипло.

— Значит, и соскользнуть может, как вода. Невольно возникает вопрос: а что под ним?

«И это называется ухаживание», — подумала Мадригал.

Она покраснела и была рада, что из-под маски виднелись только губы и подбородок. Решив не касаться темы нижнего белья, она сказала:

— Платье прочнее, чем кажется, уверяю вас.

Он воспринял это как приглашение проверить. Взялся за тонкие, словно осенняя паутинка, нити, перекинутые через шею и удерживающие платье на теле, и резко потянул. Нити легко поддались когтям. Платье не упало, но изящные завязки порвались.

— Не такое уж прочное, — произнес Тьяго. — Не переживайте, сударыня, я помогу вам его удержать.

Его рука лежала чуть выше ее груди, на сердце, и Мадригал вздрогнула. Она ненавидела себя за эту дрожь. Ведь она — Мадригал из рода Киринов, а не какой-нибудь подхваченный ветром цветок.

— Очень любезно с вашей стороны, мой господин, — ответила она и отступила назад, стряхнув с себя его руку. — Но пришло время менять партнеров. Придется справляться с платьем самой.

Никогда она так не радовалась новому партнеру. На этот раз им оказался лишенный изящества полубык-полулось, который несколько раз едва не отдавил ей копыта. Но она не обратила на это внимания.

Другая жизнь. Слова звучали заклинанием под мелодию эмберлина. Другая жизнь, другая жизнь.

Где же ангел? Ее охватило желание, насыщенное, как таящий на языке шоколад.

Не успела она понять, что происходит, как полубык вновь передал ее Тьяго, который стиснул ее и прижал к себе.

— Я скучал, — сказал он. — Ни одна женщина в подметки тебе не годится.

В таком духе он продолжал с ней заигрывать, а она думала лишь о том, какими жалкими, натужными казались его речи после слов ангела.

Еще дважды в ходе танца Тьяго передавал ее другим партнерам, дважды она возвращалась к нему, и с каждым разом это становилось все невыносимей. Она чувствовала себя беглянкой, которую против воли заставляют вернуться домой.

Когда, в очередной раз сменив партнера, Мадригал почувствовала, как ее пальцы крепко обхватили ладони в кожаных перчатках, то наполнилась такой легкостью, что чуть не взлетела. Вся нелепость, несуразность происходящего разом испарилась. Руки серафима обвили ее талию, ее ноги оторвались от земли, она закрыла глаза и позволила себе отдаться чувству.

Он вновь поставил ее на землю, но не отпустил.

— Привет, — прошептала она, сияя от счастья.

От счастья.

— Привет, — ответил он.