Читать книгу "Нас тонуть не учили - Анатолий Владимирович Хвойницкий"

по окрестностям школы. Вспоминали, перебивая друг друга, рассказывали о себе и не могли наговориться.

Катя гуляла вместе с ними, но не мешала. Когда стояли на берегу пруда, она посмотрела на своего отца и проговорила.

— Папа, я никогда не видела тебя таким счастливым! Антон Владимирович, вы не представляете, как я рада!

Они зашли к Надежде Николаевне. Это была очень трогательная встреча. Они вместе сидели у неё в маленькой кухне и пили чай с настоящим мёдом. И говорили. Долго. Обо всём.

В город возвращались на машине Антона. Николай сидел рядом, чувствовалось, что он находится под впечатлением.

Антон позвонил своему заместителю и попросил решить ряд вопросов. Николай поедет в Москву завтра, с билетами всё решит Артём. Во-вторых, Коля с дочерью переночует в их гостинице. И ещё он попросил Артёма приготовить ужин для гостей. Зная исполнительность и добросовестность Артёма, Антон не сомневался, что Николаю всё понравится.

Потому и предупредил.

— Николай, уезжаешь завтра, билеты на вас заказаны, переночуете в нашей гостинице! Ну и посидим, поговорим! И давай сразу, ты — гость, я возражений не принимаю.

— Как скажешь, шеф! — Николай и сам не хотел уезжать сейчас! — Как, дочь, принимаем приглашение?

— Я — за! — улыбнулась Катерина.

А потом они долго сидели в номере гостиницы. Пили хороший коньяк, говорили, вспоминали. Рассказывали о себе и мечтали.

— А знаешь, Колька, давно это было! В одной командировке в Ростовскую область я «Сову», Олега встретил. Странная та встреча была и неожиданная для нас обоих!

Ещё раньше я пытался найти его по месту жительства матери. Ты же знаешь, где он жил. Никого там не осталось, старые люди говорили, что в Прибалтике он, то ли моряк, то ли в тюрьме сидит.

В Ростове я по розыску работал, в банду одну вошёл и концы нащупал. Чувствовал, что пора уходить, в ресторане меня и хотели зацепить. Не поверишь, Олега там встретил. Вышли в туалет, он меня и предупредил. Вовремя я ушёл. Может, и жизнь мне этим спас! Я потом запрос отправлял. Знаешь, что ответили? Авторитетом в уголовной среде был наш Олежка! В тот год, когда я там был, убили его!

— Значит, нет уже и половины из нас! А где остальные ребята? Где Дымарский, Гордеев? — Николай налил в бокалы коньяк и встал. За ним поднялся и Антон. — Давай выпьем за тех, кто уже никогда не будет с нами.

Катя спала в соседней комнате, чтобы её не разбудить, говорили негромко. Николай снова вернулся к теме Афганистана.

— Брат, скажи мне, что мы делали в Афгане? За что там легли наши друзья? А моя страна руку мне вернёт? — он помолчал, потом продолжил, — а знаешь, Куст легендой был, вся армия его знала, только мало кто видел! У меня дневник его остался, там записи всякие. Я и сегодня считаю, сдали Андрюху, за бабки продали генералы. Потому и после смерти чести не оказали. Сволочи. Я в Генштаб дневник отправил, думаешь, кто-то был осуждён или уволен? — Николай налил и залпом выпил. Помолчав, снова продолжил.

— Я когда в Союз прибыл, помыкался! Кому калека нужен? Запил я, друг, сильно! Ни работы, ни жилья, ни семьи! В детстве моя семья осталась, а когда в моей жизни Татьяна появилась, жена моя, от прошлого трудно отходил. Спасибо ей, терпела. Теперь я живой! А Андрюхи и Борьки нет! И у них ничего и никого не было, кому мы, детдомовцы, нужны? Теперь ко мне на могилу хоть жена и дочь придут, а к ним только я и наведываюсь!

Антон сидел молча, он понимал друга: «Пусть выговорится, не перед священником, так передо мной».

— Я тоже, брат, к ним приеду! Обязательно приеду! И мы вместе к ним пойдём! — Антон положил руку на плечо друга. А тот продолжил:

— Мы — я, Андрей и Боря — после седьмого класса в один интернат попали. Можешь представить, половина нашего класса справки получила об окончании школы. А мы в военное училище собрались, без диплома никак! Потому и учились, за ум взялись! Я, правда, их потом догонял, с первого раза не поступил. Гнался за ними, и в учёбе, и в службе, и в погонах, и в орденах! Нам, беспризорникам, только в армию или в тюрьму дорога. К порядку привыкать не надо, всё строем.

— А ведь ты прав, Коля! — вмешался Антон. — Я где-то статистику читал, из детдомовцев только один из десяти нормальным человеком становится.

— Этот статист, наверное, такой вывод сделал по совету начальничка, я бы хотел видеть его рядом с собой в Афгане! В кабинетах эту статистику пишут! — возмутился Коля. — Разве мы: ты, я, Боря с Андрюхой вписываемся в эту статистику?

— Коль, я интернат в Телеханах окончил. Директором там была замечательная женщина, её в школе все любили! Через годы туда заезжал, так она мне сказала, что нас неправильно учили. Мы не готовы были к жизни! Идеалистами нас воспитывали, а жизнь потом многих быстро сломала. Это мы, детдомовцы, умеем выжить. Жизнь нас тонуть не учила! Я ведь до службы профессионально боксом занимался, этот вид спорта для нас. Он как отражение жизни — слабый ломается и уходит, не мужик, значит! А характер есть, много чего получишь!

— И много получил? — спросил Николай.

— Не успел! Травму серьёзную получил, любимый футбол услугу оказал. Ногу спасли, но больше года отходил, а когда ходить научился, бокс от меня далеко убежал. Немного восстановился, но на прежний уровень не вышел. В армию ушёл. Сам говоришь, мы к порядку быстро привыкаем! Отслужил, сейчас в солидной организации службу безопасности возглавляю. Жена, дом, работа, всё в норме!

— И у меня теперь всё в норме! Давай! — Николай снова наполнил бокал.

— Коль, знаешь, что я ещё вспомнил? Помнишь, как я тонул в Муховце, и меня воспитатель вытащила из воды?

— Помню, Мария, Марина… — Николай напрягал память.

— Марина Викторовна! — подсказал Антон. — Лет пять назад нашему детдому исполнилось шестьдесят, я был на юбилее том. Из наших никого не было! Старший из приехавших лет на десять меня младше был. Я последний из могикан!

Колька перебил.

— Два могиканина, я тоже ещё живой!

— После тожественной части мы в ресторане собрались, рядом со мной две старушки сидели. Разговор невольно слышу, как Марина Викторовна мальчишку спасла, с трудом от буя оторвала. Я и представился им, что тот мальчик с ними рядом сейчас.

А сама Марина Викторовна в больнице была. На следующий день ездил, благодарил её. Рвал себе и ей душу! Расстроил