Читать книгу "Девушка в зеркале - Роуз Карлайл"

Адам колеблется. А что, если он понадобится мне, что если он понадобится Эстер – как же он может оставить нас одних? Но меня не переубедить. Не то чтобы меня так уж волновал мой день рождения, но план Адама – это такого рода красивый жест со стороны моего мужа, о котором я всегда мечтала.

Только подумать, что она так близко и при этом так далеко, все еще на расстоянии суточного перехода! Чувствую себя так, словно, когда сошла с этой лодки, оставила на ней свою душу.

– С Эстер все будет хорошо, – заверяю я. – Они хотят, чтобы я часами лежала здесь с ней на груди день за днем. Мне это только в радость, но тебе-то что тут делать – просто сидеть и весь день смотреть на меня?

– Они считают, что ты до сих пор под воздействием сильного стресса, – говорит Адам. – Ты – мать моих детей. По-моему, я должен остаться.

– Мне пришлось тяжело, – говорю я, – но сейчас я в полном порядке. С Эстер все будет нормально, и это главное. И сейчас мне самое время получить какое-нибудь хорошее известие. Езжай, Адам. Я хочу вернуть ее. Поезжай и пригони мне «Вирсавию».

Он встает, но не уходит.

– Знаешь, во всей этой истории с исчезновением Айрис я так и не могу понять одного, – говорит он. – Почему ты так долго искала ее? Она продержалась бы максимум сутки. Может, на второй день еще и оставался какой-то призрак надежды, но неделя… Ты должна была понимать, что это безнадежно.

Припоминаю кровь, струящуюся у меня из руки. Солнечные ожоги. Все, о чем я могла думать тогда, это вода вокруг.

– Я любила ее, – отвечаю я. – Я не сознавала, насколько, пока она не погибла. Я была такой ограниченной и мелочной, такой эгоистичной, а потом ее не стало и было уже слишком поздно что-то менять. Ты спрашиваешь меня, почему я так долго искала, но это не тот вопрос. По-настоящему надо было бы спросить: как это я сумела заставить себя прекратить поиски?

Хватаю его за руку.

– Адам! – восклицаю я. – Сможешь ли ты простить меня?

– За что? – улыбается он.

– Нет, на самом деле, – настаиваю я. – Я наделала столько ужасных ошибок, и я подвергла риску нашу дочь. Сейчас мне нужна уверенность в том, что все идет как надо. Мне нужно столько тебе рассказать…

– Я прощаю тебя, – заверяет он. – Тебе не нужно просить прощения. Тебе даже не нужно рассказывать мне, что, по-твоему, ты сделала не так. Давай не будем все портить, оглядываясь назад.

Адам целует меня на прощание.

– Ночное небо… – бормочет мне в ухо.

* * *

Я несколько месяцев с ужасом думала про отделение патологии новорожденных, но теперь, когда я здесь и никто не пристает ко мне с вопросами, кажется, что бояться больше нечего. Телесные ритмы Эстер словно синхронизировались с моими, когда мы лежим, уютно примостившись друг к другу. Вместе задремываем, просыпаемся опять.

В начале вечера медсестра возвращает Эстер в инкубатор и отправляет меня на ночь обратно в палату.

– Отдохните немного, – говорит она. – До утра не возвращайтесь. Ребенку нужно, чтобы вы хорошо себя чувствовали.

В палате на раздаточной тележке меня поджидает ужин – подливка вокруг холодного мяса давно застыла, превратившись в какую-то сальную слизь. Постельное белье не поменяли, и я проходила в этой больничной рубашке весь день. Все тело кажется грязным. Я была настолько сосредоточена на Эстер, что даже не подумала о своих собственных нуждах. Со мной только та одежда, которая была на мне, когда начались роды. Заранее собрать все необходимое для больницы я не додумалась, так что нет даже зубной щетки и смены белья.

Залезаю на кровать и, кажется, уже в тысячный раз проверяю электронную почту. Постоянно представляю, будто болтаю с Беном. «Слышь, а как ты меня раскусил? Ты понял, что это я, еще до того, как я повернулась?» Дружеская болтовня. Представляю, как мы вместе ржем над всем этим.

Но этого никогда не произойдет. Пусть даже он и единственный человек на всем белом свете, который знает, кто я на самом деле, я не могу поговорить с ним. Как только получу его письмо, растолковывающее мне, «как обстоят дела», нашим отношениям окончательно наступит конец. И хотя именно я поступила непростительно, вовсе не это разрушило их. Разрушит их его письмо. Его требования.

Чем дольше тянется молчание Бена, тем больше я позволяю себе на что-то надеяться. Может, он уже передумал. Может, я очень долго не получу от него вестей. Пока у меня нет его письма, дверь его прощения не захлопнута.

Но теперь в точности припоминаю, что он тогда сказал. Бен не сказал, что пришлет мне имейл. Он сказал: «Я послал тебе несколько имейлов». Он уже это сделал.

Просматриваю папку «Спам», папку «Соцсети»… Заглядываю на «Фейсбук» и в «Вотсапп». Ничего.

И почему он назвал меня «сеструхой»? Он уже обращался ко мне по имени в присутствии Колтона. Это его «сеструха» прозвучало столь многозначительно… Не пытался ли он мне что-то сказать так, чтобы не понял Колтон?

Почему Бен велел мне обязательно проверить почту?

Блин, да я проверяю не тот аккаунт!

Мне нужно залогиниться как Айрис. Вполне логично – что может быть безопасней, чем связываться по электронной почте с тем, кого давно нет в живых? Адам может прочесть электронные письма, адресованные Саммер, но никому не увидеть писем, адресованных Айрис.

Тычу пальцем в экран, выхожу из учетной записи Саммер, вбиваю свой старый электронный адрес, но никак не могу вспомнить пароль. Через процесс восстановления пароля проходить боюсь. Не могу рисковать, чтобы в телефоне осталось какое-нибудь уведомление, что я пыталась зайти на аккаунт Айрис Кармайкл.

Дома, во встроенном гардеробе, лежит дорожная сумка, которую я брала на борт «Вирсавии», так и не открытая – с тех самых пор, как мы вернулись с Сейшел. Мой старый телефон – в ней, вместе с моими прочими давно забытыми пожитками: позорными платьишками и помадой завистливо красных и коричневатых оттенков. Этот телефон постоянно залогинен на адрес моей электронной почты. Пароль сохранен автоматически.

Батарея явно давно села. Наверное, телефон сдох. Но не уверена, что до моей электронной почты можно добраться каким-то иным способом.

Адам собирался двигать прямиком в Кэрнс. Аннабет будет приглядывать за Тарквином в своем пентхаусе – она пару недель назад опять переехала туда. И Вирджинию пожить к себе пригласила.

Дома никого не будет.

Цепляюсь за мысль, что в поведении Бена нет абсолютно никакого смысла. Я что-то упускаю. Он вышел из палаты на несколько минут, а потом опять вернулся и сказал мне, что послал «несколько имейлов». Не просто одно сообщение.

Мне нужно добраться до своего собственного телефона.

* * *

Выйти из больницы без моего ребенка – словно вырвать сердце из груди. Я вернусь максимум через час, никто и не поймет, что я уходила, но все равно трудно заставить себя уйти. Силой вытаскиваю свое ноющее тело из кровати и заставляю свои ноги двинуться от Эстер в сторону выхода.