Читать книгу "Американская грязь - Дженин Камминс"

В одном углу висела раковина; мигрантам позволили подходить к ней по одному, чтобы глотнуть мутной воды, текущей из крана. У воды был привкус ржавчины и вареных яиц. Лука не смог дотянуться до крана.

– Простите, не могли бы вы меня развязать? Мне нужно помочь сыну, – обратилась Лидия к одному из надзирателей.

Не говоря ни слова, мужчина поднял Луку над раковиной, и тот сумел кое-как попить.

– Откуда эта вонь? – спросил вдруг мужчина и, поняв, что запах исходит от Луки, отбросил его в сторону со словами: – ¡Qué cochino![86]

У Луки получилось не расплакаться. Он встал рядом с Мами. Потом всем велели опуститься на пол, и долгое время мигранты просто сидели вдоль стены и прислушивались к доносившимся звукам: равномерный звон воды, капающей из крана в грязную раковину, перестукивание каких-то металлических цилиндров, отрывочное перешептывание мигрантов, беспечные голоса мужчин, которые болтали и смеялись в соседней комнате. А еще они курили. Лука чувствовал запах дыма. Никто не жаловался и не задавал вопросов. Никто не шевелился. Некоторые мигранты тихо молились в унисон. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем где-то в стене поднялась дверь, и всем пришлось зажмуриться от неожиданной атаки солнечных лучей. Внутрь заехал фургон – тот самый, где хранились все их вещи; в багажнике спиной к кабине сидели Ребека и Соледад, по-прежнему в наручниках. Входная дверь быстро опустилась.

– Мами! Они здесь! – Лука уже хотел было подняться, но мать велела ему оставаться на месте.

– Лука, пока что не надо на них смотреть и не надо с ними разговаривать. Погоди немного. Давай сначала поглядим, что с ними.

Мальчик послушался, хотя до конца и не понял, что Мами имеет в виду. Они здесь! Он боялся, что больше никогда их не увидит. Мами наклонилась к нему в мутном свете лампочек. Ее лицо оказалось так близко, что у Луки не было другого выбора, кроме как посмотреть ей в глаза.

– Лука, мы имеем дело с очень плохими людьми. Понимаешь?

Мальчик плотно сжал губы и принялся изучать крошечный кусок резины, который торчал из подошвы его кроссовки. Мами продолжала:

– Нам нужно вести себя осторожно, не привлекать к себе лишнего внимания, понимаешь? Пока мы не поймем, что тут происходит, нужно сидеть тише воды ниже травы.

Лука потянул за кусочек резины, и тот оторвался.

– Договорились?

Мальчик ничего не ответил.

Лидию поразило, что сестры вернулись. Она тоже полагала, что больше никогда их не увидит. Наигравшись, мужчины могли продать их или убить. И, откровенно говоря, чего-то подобного Лидия как раз и ожидала – насколько вообще позволяла себе чего-то ожидать. Последние несколько часов Лидия держала эту мысль в безликом пространстве пустоты: в голове для нее не было места.

Выглядели девочки неважно. У Соледад был синяк под глазом и царапина на щеке. В спутанных волосах виднелись песчинки и камешки. У Ребеки была кровь на виске – тонкая багряная полоска. Губы у нее распухли и покраснели. Охранник по очереди подтянул девочек за лодыжки и перекинул на пол, словно мешки с рисом. Сестры не выказывали никакого сопротивления – ни голосом, ни лицом, ни телом. Обе они обмякли, не в силах даже дрожать. Приземлившись, девочки так и остались лежать на месте. Ребека тут же закрыла глаза. Соледад, напротив, даже не моргала. Она задрала подбородок, подалась вперед и стала осматривать шеренгу, пока не увидела Луку, сидевшего чуть в стороне от остальных. Девочка легонько кивнула ему.

– Соледад! – негромко позвал мальчик, чтобы услышала только она.

Он неосознанно чувствовал, что необходимо назвать ее по имени, чтобы помочь ей вернуться в себя.

– Ребека! – сказал он затем.

Но младшая сестра лишь крепче зажмурила глаза. Она не была готова. Подтянув к груди колени, она спрятала за ними лицо.

Теперь пять мужчин, которые привезли сестер на джипе, стали как попало разгружать рюкзаки. Поверх темно-синей формы у них были надеты белые незаправленные футболки, и Лидия гадала: то ли они настоящие agentes, подкупленные картелем, то ли вся эта одежда и фургоны – просто маскировка и декорации. Qué importa[87]. Стоя в кузове, мужчины скидывали вещи на пол в кучу. Лука уловил, что все мигранты насторожились и выпрямили спины. Воздух дрожал от напряжения. Из дальней двери к ним вышли еще несколько мужчин, после чего их главный встал перед шеренгой пленников. Другие обращались к нему «команданте».

– Среди вас есть граждане Мексики? – спросил он.

– Да, – ответила Лидия. К ней присоединилось еще три или четыре голоса.

Команданте шагнул к первому, сидевшему прямо возле Ребеки. Потрогав мыском ботинка его изношенную обувь, команданте спросил:

– Ты мексиканец?

– Да, сеньор.

– И не врешь?

– Нет, сеньор.

– Ты бы не стал мне врать?

– Нет, сеньор.

– Откуда ты?

– Из Оахаки.

– Из города Оахака?

Мужчина кивнул.

– И в каком же штате находится город Оахака?

После короткой заминки последовал неуверенный ответ:

– В штате Оахака?

– Правильно, амиго. Город Оахака находится в штате Оахака. Поздравляю. Ты, должно быть, хорошо учился в школе у себя в Оахаке.

Мигрант заерзал на месте.

– А значит, – продолжал команданте, – без труда назовешь имя действующего губернатора.

– Губернатора?

– Да, губернатора. Штата Оахака. Откуда ты приехал.

Мигрант снова замялся:

– Ну, м-м-м… у нас недавно были выборы. А предыдущий губернатор… его звали…

– Неужели ты не вспомнишь имя своего губернатора?

– Эсперанса?

Команданте повернулся к одному из своих охранников, который гуглил информацию в телефоне. Тот покачал головой.

– Губернатор Оахаки – Инохоса.

Команданте снова обратился к мигранту:

– Так-так. Что ж, может, попробуем еще раз? Откуда ты?

Мужчина сглотнул. И повторил очень тихо:

– Из Оахаки.

Команданте достал пистолет и выстрелил мигранту в лоб. Ребека задрожала всем телом. Лидия вскрикнула. Вся шеренга вскрикнула как один человек. Лука расплакался и застонал. Закрыл уши ладонями, зажмурил глаза и стал раскачиваться на месте, повторяя:

– Нет, нет, нет…

Команданте негромко откашлялся, и этот звук перекрыл весь гам, эхом разносившийся по ангару. Широко раскрытыми от ужаса глазами, с перекошенным ртом, Ребека уставилась на безжизненное тело. Глаза убитого все еще были открыты, когда он свалился ей на колени. Его кровь потекла на ее штаны. Девочка не шевелилась.