Читать книгу "Искушение леди - Кэти Максвелл"

– Да-да, конечно, поговорим попозже, – любезно согласился Тони. Он вел себя так, словно речь шла о какой-нибудь милой забаве… и Деборе очень не понравилось его деланное благодушие.

Но вот он повернулся к ней, и высокомерное выражение исчезло с его лица.

– Ты очень красивая, – негромко сказал он, предлагая ей руку.

От этих слов, произнесенных при посторонних, ее щеки окрасил нежный румянец. В Тони чувствовалось какое-то напряжение, он как будто предвкушал что-то. И Дебора боялась, что добром это не закончится. Однако она не могла осадить его или пожурить. Она лишь молча взяла его под руку, и он, игнорируя мать, торжественно вывел ее из комнаты.

Обеденный зал располагался в противоположном крыле. Овальный стол был накрыт на четверых. Зажженные свечи, льняные белоснежные салфетки и скатерть создавали теплую, почти интимную атмосферу. Рядом, под бдительным присмотром дворецкого, стояли двое лакеев, готовых прислуживать за столом.

Тони пожелал усадить Дебору во главе стола, на месте, обычно приберегаемом для хозяйки дома. Дебора заколебалась, но София, похоже, ничуть не оскорбилась. Она спокойно подошла к соседнему стулу. Тони демонстративно сел раньше матери. И снова она не показала, что обижена или задета.

Сэр Ричард, однако, не считал нужным скрывать свое недовольство. Дебора внутренне сжалась, ожидая, что он вот-вот разразится гневной тирадой, но генерал, к ее удивлению, сдержался. Он усадил супругу и устроился напротив нее. Тем не менее, в отношениях обоих мужчин чувствовалась неприкрытая враждебность.

Не находя себе места от беспокойства, Дебора попыталась сосредоточиться на супе-пюре, который подали слуги. София бросила на нее встревоженный взгляд, но ей нечего было предложить матери Тони. Завести разговор о пустяках было бы неуместно; кроме того, Тони наверняка воспользовался бы возможностью нанести матери очередное оскорбление. Один из слуг убрал со стола супницу, а второй поставил блюдо с тушеной зайчатиной. Аппетит у Деборы пропал напрочь. София испытывала аналогичные трудности, в то время как джентльмены, напротив, ели с видимым удовольствием.

Или, быть может, они просто перенесли соперничество в другую область?

И тут София храбро отложила вилку в сторону и бросила пробный шар:

– Полагаю, сын мой, ты спрашиваешь себя, почему мы нанесли тебе визит?

В глазах Тони отражался дрожащий огонек свечи.

– Неужели матери нужна причина, чтобы навестить сына? – поинтересовался он. Его сарказм не остался незамеченным сэром Ричардом. Генерал замер, не донеся вилку до рта.

Тони улыбнулся, явно довольный тем, что первый раунд остался за ним.

Дебора нисколько не сомневалась, что, будь у мужчин шпаги в руках, они с радостью набросились бы друг на друга. Она сложила руки на коленях. Ей довелось присутствовать на слишком многих семейных скандалах, чтобы не представлять, что должно произойти дальше.

София метнула на супруга отчаянный взгляд, который Дебора истолковала как молчаливую просьбу не вмешиваться.

– На этот раз такая причина существует, – признала она, обращаясь к Тони.

– И в чем же она состоит? – бархатным голосом полюбопытствовал ее сын, и Дебора поняла, что он играет с ней, как кошка с мышкой.

Леди Адамсон выпрямилась и решительным тоном заявила:

– С твоего разрешения я хочу вернуться в Лондон. Ответ Тони прозвучал сухо и лаконично:

– Нет.

За столом воцарилась мертвая тишина. София судорожно сжала руки в кулаки.

Сообразив, что при их разговоре присутствуют нежелательные свидетели, Тони сделал знак дворецкому и слугам удалиться. Не успела дверь за ними закрыться, как София заговорила вновь:

– У тебя нет причин заставлять меня и дальше жить в изгнании.

– У меня есть на то самая веская причина в мире, обманчиво мягким тоном возразил Тони. – Ты довела моего отца до самоубийства.

Судя по выражению лица Софии, ударь он ее ножом, и то она не испытала бы такой боли.

Сэр Ричард с такой силой ударил кулаком по столу, что задребезжала посуда.

– Ты не имеешь права судить ее, – загрохотал он. – Не сейчас, во всяком случае, когда за столом сидит твоя девка.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Тони охватила холодная ярость.

Никто не смел оскорбительно отзываться о Деборе или о его любви к ней.

– Вы ответите за эти слова.

– Ага, ты, наконец, набрался храбрости, чтобы взглянуть мне в глаза! – издевательски заметил сэр Ричард, после чего с невинным видом добавил: – И за что, хотелось бы мне знать? За то, что я назвал ее так, как ты все эти годы называл свою мать?

Его слова попали в цель. Тони ответил:

– Я говорил правду.

– И я тоже.

Тони рванулся к генералу, но София вскочила с места и, бросившись на другой конец стола, встала между мужчинами.

– Энтони, Ричард, пожалуйста! Не надо.

Сэр Ричард поднялся.

– Мне надоело держать язык за зубами, София. Ради тебя я терпел много лет, но, наконец, пришло время научить этого щенка уважать старших.

– Я уже вырос из пеленок, – бросил в ответ Тони. – Шпага или пистолеты?

– Тони! – воскликнула Деб, вставая из-за стола. – Пожалуйста…

Сэр Ричард, не сводя глаз с Тони, прервал ее:

– Я не буду драться с тобой.

– Ага, получается, честь моей матери не стоит того, чтобы ее защищать? – в гневе выкрикнул Тони. Не успели эти безрассудные слова сорваться с губ, как он понял, что перешел границу, которой следовало избегать. Наедине с собой он мог, конечно, вести себя так, как вздумается, но бросить этот упрек ей в лицо…

Его мать побледнела и покачнулась, словно ноги отказывались служить ей. Дебора поспешила ей на помощь.

Но Адамсон принял оскорбление, не моргнув глазом.

– Нет. Я все равно не буду драться с тобой, потому что не собираюсь проливать кровь своего сына.

Слова его, произнесенные негромким голосом, эхом отразились от стен. Тони показалось, будто его ударили кинжалом в сердце. Он вздрогнул и сделал шаг назад.

– Ричард, прошу тебя, – взмолилась его мать. – Сейчас не время говорить об этом.

– А когда оно наступит, это время? София, долгие годы я не позволял себе думать о том, что он мой сын, и столько лет провел вдали от него! Теперь он стал мужчиной и может принять правду как мужчина.

– Я не ваш сын, – медленно, чуть ли не по слогам, выговорил Тони, вкладывая в эти слова всю душу.

Его отец улыбнулся, и в этой улыбке сквозила холодная уверенность.