Читать книгу "Нектар краденой черешни - Наталья Калинина"

– Зачем Вы мне все это рассказываете?..

– А тебе разве не интересно? – дядя Саша искренне удивился. – Мне казалось, что ты – довольно любопытная девушка.

Инга не нашла, что ответить и прикрыла глаза.

– Я живу один, милая моя, и мне иногда так хочется поговорить «по душам» с кем-нибудь, кто бы меня хорошо понял… Уж прости мне, моя миленькая, мою разговорчивость. Поддался искушению поболтать с тобой, – пожилой мужчина смущенно засмеялся и встал на ноги. Инга открыла глаза.

– Павел покинул свой «наблюдательный пост» и помчался сообщать Вам, что Лиза попала в беду – оказалась «заперта» в коридоре…

– Это входило в его обязанности – сообщать мне о любых, даже незначительных событиях.

– И Вы, когда Лиза оказалась спасена, приняли решение, что ее пора забрать…

– Я больше не мог так рисковать моей дорогой девочкой! Да, конечно… Я сразу же принял решение ее забрать, – дядя Саша продолжал охотно, по-стариковски, делиться.

– И приказали Павлу испортить машину Алексея… Как, например, камеры…

– Ну ты просто умница, – дядя Саша с умилением произнес и даже, расчувствовавшись, по-отечески поцеловал девушку в лоб. – Обо всем сама догадалась! Интересно, сейчас догадалась или раньше? Наверное, раньше, да? Потому что поставила Чернову охранку. Хитрюга!

Дядя Саша засмеялся и погрозил девушке пальцем, словно не всерьез выговаривая ей за невинную шалость.

– Я просто восхищаюсь тобой, моя сладкая! До чего же сильные ты умеешь делать «обереги»… Твой Чернов теперь словно в тройной броне – ничто ему не повредит. Ну да ничего, сниму я с него твою «охранку» – с помощью твоей же Силы. А иначе никак и нельзя… Ну все, миленькая моя, хватит. Хорошо мы с тобой поговорили, душу я отвел в разговоре с тобой, да только пора к делу приступать.

Дядя Саша взял со стола бобину широкого скотча и вернулся к девушке.

– Прости, моя хорошая, придется «попросить» тебя помолчать. Помешают разговоры ритуалу! Да и вдруг ты укусить меня вздумаешь… А я не люблю, когда женщины кусаются, – он простодушно поведал и, отрезав ножом нужную полоску, бесцеремонно заклеил засопротивлявшейся Инге рот.

– Хорошо, – он полюбовался своей работой и опять отошел к столу.

– Жаль мне тебя. Вот искренне жаль, веришь? Да только, девочка моя хорошая, жить я очень хочу. Даже может не столько жить, сколько уже нахожусь во власти собственного интереса – а получится ли у меня Дело, в которое я столько сил вложил?

Он, продолжая разговаривать, делал какие-то приготовления: что-то опять толок в миске, пробовал на язык порошок, в который только что растер неизвестные ингредиенты, поправлял свечи. Инга наблюдала за дядей Сашей со смиренностью, понимая, что ее уже ничто не спасет. Конечно, можно было бы тешить себя нелепой надеждой, что кто-то («кто-то» – не кто иной, как Чернов) ворвется в это помещение и спасет ее от чудовищных экспериментов полусумасшедшего дяди Саши. Но нет, подобный «хэппи-энд» свойственен только голливудским фильмам.

А дядя Саша уже, бормоча в полголоса какие-то заклинания, поджег в миске порошок и окуривал помещение сладковатым дымом, от которого тут же защекотало в носу.

Когда все помещение наполнилось едким одурманивающим дымом, мужчина вылил в миску стакан воды и помешал содержимое палочкой. Приговаривая какие-то заклинания, он обрызгал зажмурившуюся девушку получившейся смесью и пальцем начертил на ее животе какой-то знак.

– А теперь, моя сладкая, тебе придется немного потерпеть. Ну ничего, скоро это все закончится… – с этими словами он взял в руки нож. Инга в ужасе зажмурилась, представив себе, что сейчас острое лезвие вонзится ей в грудь или живот. Но дядя Саша быстрым и ловким движением, будто занимался этим не один раз, полоснул ее по запястью. Инга дернулась от боли и глухо застонала.

– Тш, хорошая моя, тш-ш… – мужчина, почти касаясь губами ее уха, нежно прошептал. И почтительно поцеловал ее в порезанное запястье.

– Я выпустил твою Силу. Скоро я заберу ее себе. Спокойной ночи, моя девочка. Пусть твой Вечный сон будет сладким. Спокойной ночи… Спокойной Вечности, – дядя Саша, снова касаясь губами ее уха, прошептал с любовной нежностью. А Инга, не раскрывая глаз, безмолвно заплакала: умирать было страшно. Мужчина провел языком по ее щеке, слизывая ее слезы, и девушка поморщилась от отвращения.

– Это – тоже часть твоей Силы. Не плачь, милая. Вечность – это сладкий сон. Это – беспроблемность, это – умиротворение… Я буду помнить тебя тоже Вечно – в своей Вечности, в другой, которая тебе будет уже не доступна.

Он подставил ладони под капающие на пол капли крови из ее порезанного запястья.

– Уже скоро, моя хорошая, скоро…

Инга почувствовала, что будто проваливается в мягкую вату, одурманенная сладковатым дымом и ослабленная вытекающей кровью. А ведь дядя Саша прав в чем-то – Вечность, это не так страшно. Смерть – это сон. Глубокий сон. Безпроблемность. Жаль только, что близкие ей люди будут переживать и страдать… Их – жалко.

Ее сознание будто подергивалось скрывающей очертания дымкой – мягко, постепенно. Так спускается ночь на город – словно сходит по ступеням лестницы, ведущей из неба. Так странно… Совсем недавно, сколько-то месяцев назад, она тоже уже умирала. Но в этот раз бороться уже не сможет. Дядя Саша, радушный и приветливый дядя Саша, в чьем саду растет такая вкусная и сладкая, как нектар, черешня, заберет у нее всю ее Силу.

Инга услышала рядом с собой тихий шорох и с трудом открыла глаза. Мужчина, приговаривая какие-то заклинания, снял с себя всю одежду и, дотронувшись пальцем до кровоточащего запястья девушки, мазнул испачканным в ее крови пальцем себя по впалой груди. А затем осторожно лег на девушку сверху, вдавив ее в жесткую деревянную лавку. Инга даже не поморщилась от отвращения – ей уже было все равно. Она уже не была собой, она была частью Вечности, гостеприимно принимающей ее в свои мягкие объятия.

– Скоро, моя девочка, скоро… Ты отдаешь мне свою Силу. Ты отдаешь ее мне…

Ее сила послушно, словно загипнотизированная змея – за дудкой, следовала за этим зовом. Она не скапливалась в порции, не свертывалась, как кровь, она текла ровно, и вливалась в дядю Сашу, как река – в море.

– Так, моя девочка, так… Ты – прелесть. Ты – моя сладкая, – дядя Саша любовно гладил Ингу по волосам, и эти его прикосновения казались ей уже невесомыми, почти не ощутимыми. Между их двумя Вечностями уже наметился разлом, который скоро превратится в безнадежно разделяющую их бездну.

– Я чувствую твою Силу в себе. Она разливается по моему телу… Господи, девочка, как же ты хороша! Как сладка и нежна твоя Сила! Почти непорочная, светлая и чистая… Ее еще мало во мне. Но скоро она полностью наполнит мое тело, – убаюкивающий, как колыбельная, голос дяди Саши еще касался сознания девушки, но постепенно становился все тише и тише. Инга уже не чувствовала на себе тяжести чужого тела. И ее собственное тело стало таким легким, невесомым, как воздушный шарик.