Читать книгу "Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду - Леонид Фиалковский"

Попросил Манько готовить машину для эвакуации в госпиталь, а сам пошел доложить командиру роты о необходимости срочно везти на операцию в Плодовитое. На носилках положил его поверх брезента на пол кузова грузовой машины, накрыли одеялами и тут же выехали. Он все время стонал, кричал. Мы шли тихо и часа через два ночью приехали в медсанбат, а там нас переадресовали в хирургический полевой подвижной госпиталь, где сразу же взяли его на операционный стол. Результатов не стали ждать, вернулись к себе в Аксай. Остались без комиссара, хотя и с ним мы были без него.

Среда, 9 декабря 1942 г. Вечер музыки и песен.

После ужина состоялся всеобщий импровизированный концерт нашими силами. Федя Бяширов где-то раздобыл гармошку. Иногда пиликал во взводе, но очень неумело. Еще получались какие-то татарские мелодии, и, как понимал, играл он слабо. Сегодня после ужина гармошка попала к Мезенцеву — писарю хозвзвода. Уже знали о его музыкальных способностях. Его упросили поиграть. И можно было это сделать в мастерской среди ремонтировавшихся танков и колесных машин. Играл он самозабвенно и здорово. Вскоре собрался почти весь личный состав роты. Некоторые подключили свои способности, и получился импровизированный концерт. Никто заранее не организовывал его и не планировал. Прозвучало много знакомых мелодий. Как-то потеплело на душе у нас, роднее все стали.

Четверг, 10 декабря 1942 г. Красильня.

Все чаще шел разговор о необходимости помыть личный состав роты. Недавно меняли белье, но без мытья. Вспомнил, что на днях был разговор о какой-то красильне, недалеко расположенной от нас. Расспросил, где она, и пошел обследовать. В конце параллельной улицы, почти на краю поселка, стояло длинное приземистое здание, сложенное из кизячных блоков. Часть окон были без стекла. Гулял ветер, намело снега. Зашел внутрь и в полумраке осмотрелся. Увидел вмазанные в плиту три котла с остатками краски. Рядом стояли бочки, ведра. У стены скамейки. Плита была целой, и котлы, должно быть, целы, раз держали воду. Значит, есть где греть воду. Понял, что нашел превосходное место для мытья людей, чему очень обрадовался. Вернулся в роту, нашел Николаева, рассказал ему, и он охотно пошел со мной посмотреть это здание. Старшина одобрил мою затею. Пошли сразу же к командиру.

— Никаких помывок пока. Должна подойти техника — много работы предстоит, да и время тревожное — обстановка очень неустойчивая. Некогда отвлекаться.

— Помыться всегда неплохо, а сейчас уже дальше некуда, настолько запущены наши люди. Такого случая может и не представится, — настаивал старшина.

— Пока отставить вашу затею, посмотрим, как будут развиваться события. Держите на заметке эту возможность.

Реакция командира на наши восторги и надежды помыть людей нас не обескуражила. Между собой решили готовить баню. Старшина обещал послать красноармейцев забить окна, убрать, вылить краску из котлов и помыть их. Накололи дров рабочие на кухне. Ждали подходящего момента. Вещевой склад был в нашем расположении в двух машинах. Начальник обозно-вещевой службы и кладовщик стояли у нас на довольствии, и чистое белье получили без затруднений.

Пятница, 11 декабря 1942 г. Командир — хозяин.

С питанием стало скудно. Мало разнообразия. Пшено и сечка какая-то. Кончилась и борщевая заправка. Мяса свежего нет. Пошли супы и каши из одних и тех же круп. Овощи сушеные. На утро была каша из сечки, видно ячневая, и селедка. Очень соленая, затхлая, ржавая. И выбросить жалко, и есть ее уже нельзя. В обед суп ячневый с говяжьей тушенкой, сушеным луком и картофелем, заправленный томатом и растительным маслом. На второе — пшенная каша со следами тушенки.

Рядом варилось что-то в двух кастрюлях. Я спросил, что это варится. Повар Шихалев ответил, что это для начальства. Продолжали готовить для командира и его подручных отдельно разнообразно и из лучших продуктов.

— Что? Покажите.

— Сами и смотрите, если есть право.

— Есть, снимите крышки.

Он раздумывал, смотрел на меня, затем взял тряпку и приоткрыл крышки.

— Что там? — спросил я повторно.

— В большой кастрюле суп из макарон. А там каша. Сами видите — рисовая.

— Почему так много? Человек восемь-десять можно накормить.

— Командир приказал кормить и старшего воентехника Ванина. У него болезнь — язва.

Ванин сейчас занят ремонтом трофейной машины для командира.

— А остальное кому?

— Я не знаю. Спросите у старшины. Мне все равно, и из котла не сдохну. Я маленький человек, выполняю приказы, и нечего до меня цепляться.

Все остается по-прежнему. Командир — хозяин.

Суббота, 12 декабря 1942 г. Баня под бомбежкой.

Продвижение наших войск на юге на Котельниково приостановилось. За завтраком старшина объявил, что будем мыть личный состав. Командир накануне дал добро. Послали в красильню людей нанести воды, растопить котлы. Холодную воду носили в бочки, которые стояли возле стены. Дана была команда приходить с любой посудой, удобной для мытья. У одной стены поставили длинную скамью. В двух углах комнаты ломом пробили отверстия для стока воды. Первая от входа комната послужила предбанником. На одной стороне расположился Мезенцев с тюками чистого белья в одном углу, а для сбора грязного белья отведен был другой угол. На противоположной стороне комнаты поставили скамью, где определили место для переодевания. Будто все предусмотрели. И я себе выбрал место, где положил санитарную сумку и комплект «ПФ» для перевязок после мытья.

Какое это удовольствие сбросить с себя грязное, пропитанное потом, соляркой и смазочными маслами белье и обмундирование, просто оголить тело после длительного периода пребывания в многослойной одежде, в которой и спали, и кушали, и работали, и ходили — одним словом, пребывали многие-многие сутки. Клубы пара вырывались в предбанник, который не отапливался, но холода не замечали. Выскакивали раскрасневшиеся, с шумом вытирались и растирались, подталкивая друг друга, обмениваясь увесистыми шлепками, вспоминали парилки домашнего мирного времени. В красильне, где топились котлы, стоял еще больший полумрак. Периодически забегал дежурный, подбрасывал дрова, доливал воду в котлы и бочки и показывал, где какая вода.

Вместе с другими ввалился в предбанник после мытья рослый, широкоплечий, высокий старшина автовзвода, балагур и шутник «Крошка». Сразу стало тесно от его массивного тела, восторженного кряхтения и тяжеловесных шуток.

Лицо и тело старшины было покрыто темно-фиолетовыми разводами, между которыми выглядывали небольшие светлые участки, да светился ряд белых зубов. Из волос головы стекали темные ручейки и капли. Наконец и он разглядел, что тело его было покрыто пятнами и полосами краски. Это он ополоснулся после мытья содержимым третьего котла, закрытого крышкой, в котором находилась, как потом выяснилось, концентрированная темно-фиолетовая краска.

Когда он понял причину всеобщего хохота, то и своим громовым голосом внес дополнительные аккорды в сочетании с матюками в общее веселье. Многие уже одетые или полуодетые выскакивали из предбанника и, держась за животы, продолжали ржать.