Читать книгу "Музыка тишины - Андреа Бочелли"

Для чего же тогда ему успех, слава, завоеванная такой дорогой ценой, ценой огромных жертв, лишений, усталости и бесконечных испытаний?! Все это внезапно стало бессмысленным. Амос испытывал ярость, отчаяние и доселе невиданное ощущение бессилия и неуверенности в себе. Он не плакал, не притворялся, не сходил с ума, но улыбка словно навсегда стерлась с его губ, и былой энтузиазм, восторг перед жизнью, перед музыкой, перед пением впервые покинули его. Он стал молчаливым, задумчивым и печальным.

Он купил небольшую квартиру неподалеку от дома своей семьи и поселился там. Любящая мать тут же бросилась приобретать для него все необходимое: кровать, стол, диван. В эту квартиру пришли навестить его и дети, потерянные, ничего не понимающие; тогда он попытался извлечь из глубин своей души остатки жизненной энергии: словно изгнанник, сосланный далеко от родины, он смиренно старался обустроить новую жизнь, но это было непросто.

Тем не менее присущие Амосу оптимизм и инстинкт самосохранения, просыпающийся в самые сложные жизненные моменты, а также любовь, любовь ко всему прекрасному, что есть вокруг и что составляет саму тайну нашего существования, день за днем, месяц за месяцем возрождали к жизни его умирающую от боли душу.

Прекрасным майским утром Амос проснулся от тепла солнечных лучей, скользивших по лицу, и внезапно почувствовал себя лучше. Один из лучей коснулся его руки, и это было словно нежное ободряющее рукопожатие. Он схватил ноутбук, включил его и стремительно написал:

В минуты самой глубокой печали Вдруг всходят ростки из брошенного зернышка счастья, И умирают тревога и мука. Не стоит отчаиваться, ведь однажды Небо над тобой вновь станет ясным.

Этим он будто говорил самому себе: «Ну уж нет! Хватит! Так быть не должно! Все не может закончиться таким образом! Ради моих собственных детей, ради мамы, бедной мамы, которая боролась за меня, надеялась, страдала, и вот плоды ее бесконечных лишений! Я обязан снова полюбить жизнь с прежней страстью, снова найти в себе непреодолимое желание познавать, жить и любить!»

Он решительно поднялся с постели, привел себя в порядок старательнее, чем обычно, и вышел из дома. Это было не просто началом нового дня: речь шла скорее о начале новой жизни.

XXXVII

Спустя несколько дней Амосу позвонил его менеджер. Он бросился к телефону и сразу узнал голос Микеле, который, как всегда возбужденно, говорил: «Прыгай в машину и быстро приезжай сюда, неподалеку от Феррары. Сегодня вечером здесь пройдет важнейшее собрание, такую встречу нельзя пропустить: будут политики, деятели шоу-бизнеса, промышленники… Остальное увидишь сам, но давай быстрее, потому что я обещал, что ты приедешь и что-нибудь споешь. Естественно, ничего особенного, просто какой-нибудь отрывок; пусть Карло аккомпанирует тебе на рояле. А потом будет праздник, да еще какой! В общем, доверься мне!» Амос попытался отговориться, причем довольно-таки решительно, но тщетно.

За окном шел дождь, вернее, самый настоящий ливень, а ему предстояло в такую ужасную погоду ехать на какой-то скучный и дурацкий праздник местных буржуа. Амосу все это казалось совершенно бессмысленным; вероятно, это нужно было одному Микеле для каких-то его персональных махинаций.

Он стал придумывать, как бы не поехать, принялся искать предлоги, но потом решил: к черту предлоги – просто не поеду, и все, останусь здесь, дома, в тепле. Но, с другой стороны, разве он сам не решил бороться с собственными апатией и ленью, чтобы возродиться к новой жизни? Разве он не поклялся самому себе, что вновь начнет активно жить, ради блага окружающих? Может быть, стоит все-таки поехать, вопреки лени, плохой погоде и нелюбви к светской жизни? Так он и сделал. Он попросил своего друга Серджио проводить его; вместе они заехали за Карло и отправились в Феррару.

На протяжении всей дороги лил дождь. В Валь Падане их ждал еще и густой туман, но они не теряли присутствия духа. Автомобиль ехал по какой-то деревне, когда металлический голос спутникового навигатора вдруг прервал их разговор: «Вы достигли места назначения». Серджио, сидевший за рулем, свернул на грязную боковую дорожку, которая привела путешественников к великолепной вилле девятнадцатого века, ухоженной и прекрасно обставленной.

Амоса провели в зал на первом этаже, где на специально оборудованных подмостках уже стоял рояль. Настройщик только что закончил работу; он вежливо поздоровался с вновь прибывшими и попросил Амоса проверить состояние инструмента. Карло подошел, сел за рояль и принялся играть. «Все идеально, спасибо», – сказал он вскоре, и настройщик, попрощавшись, удалился.

Трое друзей остались одни. Амос немного пораспевался, а потом стал болтать с Серджио. Он спросил друга, что тот думает о предстоящем вечере, когда его вдруг перебил Лучано, звукоинженер, работавший с ним уже много лет. Микеле предусмотрительно вызвал и его: конечно, записывать ничего не надо было, но кто знает; и потом, Лучано – симпатичный и веселый парень, почему бы и ему не съездить в гости?!

«Привет, Амос! – сказал звукоинженер. – Как твои дела? Как прошла поездка в такую погоду?… Послушай, – продолжил он, – я хочу познакомить тебя с потрясающей девушкой!» И он, как обычно, весело рассмеялся.

Девушка шагнула навстречу певцу и протянула руку:

– Очень приятно с вами познакомиться, маэстро! Меня зовут Ванесса.

Амос крепко пожал ей руку:

– Мне тоже очень приятно. Только не надо называть меня на «вы», ведь мы, кажется, примерно одного возраста! – сказал он, смеясь, потому что понимал, что на самом деле вдвое старше ее, потом спросил: – А ты откуда?

– Из Анконы, – с готовностью ответила девушка.

– О, из родного города одного из самых великих лирических исполнителей!

Ванесса на мгновение задумалась и почти автоматически сказала:

– Беньямино Джильи, да?

– Нет, Франко Корелли.

– Ну конечно же Франко Корелли! – тут же исправилась Ванесса. – А Джильи из Реканати! Какая я же я глупая…

Амос слушал ее нежный и чувственный голос, этот юный голосок, который говорил с ним впервые, а казалось, что так было всегда. Внезапно ему показалось, что она собирается распрощаться. Инстинктивно он взял ее руку и сжал в своих ладонях, потом погладил ее по обнаженному плечу и отошел.

Вскоре к нему подошла молодая журналистка, которая вежливо представилась и попросила о небольшом интервью. Амос рассеянно согласился.

Между тем приглашенные постепенно заполняли зал, чтобы послушать выступление знаменитого певца. Когда все было готово, к Амосу подошел Карло и спросил: «С чего ты хочешь начать?» Тот подумал и с улыбкой ответил: «Сегодня вечером я бы начал с „Глаз феи“», – и вместе они направились к роялю.

«О, прекрасные глаза феи, прекрасные глаза, чей взгляд так странен и глубок!» Амос пел с чувством, как никогда; длинная дорога, казалось, не утомила, а, напротив, взбодрила его, нескончаемый дождливый весенний день дал ему силы. Публика буквально онемела от восторга, когда он на высокой ноте страстно и эмоционально завершил последнюю строку: «Так подари же мне любовь!»