Читать книгу "Кровь Охотника - Дмитрий Силлов"

Неожиданно верхушка яйца лопнула — и на меня уставились два вполне осмысленных глаза-бусинки. Под которыми наблюдалась узкая щель, напоминающая улыбку интернетовского смайлика.

Смайлик еще мгновение смотрел на меня, словно запоминая. После чего разинул крохотную пасть, оказавшуюся совсем не маленькой для червяка длиной с два моих указательных пальца.

— Поздравляю, папаша, — прокомментировал происшедшее Рус. — Прям не командир, а коллекция уникальных случаев. В Красном пергаменте Крови упоминается о том, как молодой вампир спустился в коллектор специально для того, чтобы найти яйцо пиявки Газира. Легенда гласила, что тот, кого она увидит первым при рождении, станет ее хозяином и владельцем страшного оружия. Но вампир погиб, и легенда осталась легендой. Сейчас же тебе представляется возможность проверить, прав ли Красный пергамент, ссылающийся на еще более древние источники, не дошедшие до нас.

— Да ну на фиг, — сказал я. — И что я с ней буду делать?

Рус пожал плечами:

— Чего не знаю — того не знаю.

— Ребенок остался без родителей, — тихо сказала Лада. — Ему нужен кто-то…

— Сам выживет, — фыркнула Маргарита. — Тут кровищи — море.

— Похоже, ему требуется свежатина, — пробормотал я.

И тут сказал свое слово еще один член отряда. Который, впрочем, говорить не мог. Но мог действовать самостоятельно.

Меч сильно дернулся в моей руке. И этот рывок стряхнул с клинка последнюю желтую каплю, на удивление метко попавшую в раскрытую пасть детеныша пиявки.

Пасть захлопнулась, послышался явственный «чмафф!». После чего новорожденный подобрался — и словно молния прыгнул мне на руку.

Я отшатнулся — но было поздно. Против пиявки Газира все мои тренированные рефлексы были бессильны. Но когда я опустил взгляд, то увидел, что мой меч… приобрел вполне симпатичную гарду в стиле японской цубы — пиявку, дважды свернувшуюся вокруг клинка и чмокающую кончиком собственного хвоста, засунутого в пасть, словно новорожденный соской. При этом две бусинки смайлика явно смотрели на меня с обожанием.

— Охренеть, — только и смог сказать я, сильно подозревая, что обожание это отнюдь не есть результат пылкой сыновней любви, и интерес новорожденного ко мне чисто гастрономического свойства.

— Что-то это всё как-то фу! — сказала Маргарита. — Но мордочка у нее прикольная, когда она пасть не разевает.

— Так вот зачем бьются родители, — пробормотал Рус. — Добывают детенышу первую каплю крови для стимуляции обмена… Теперь, думаю, его можно кормить любой кровью.

— Замечательно, — сказал я. — Для полного счастья мне не хватало только гарды-кровопийцы с умильной мордой…

Но стряхивать непрошеного гостя с меча было недосуг. Наше маленькое приключение заняло не больше двух минут, но мы и так изрядно задержались в вам- пирской канализации-кровостоке. Пора было готовиться к десантированию в фабрику, цех — в общем, в то, что сейчас гремело, выло и скрежетало в нескольких шагах от нас.

Я осторожно подошел к краю трубы — и тихонько присвистнул.

Внизу был завод. Огромный. Целый город, занятый одним-единственным делом — производством пищи для кровососов. Причем, как я успел разглядеть, максимально функциональный город. Здесь никто не заботился о безопасности работников и не заморачивался проблемами охраны труда. Бетонный пол на многие сотни квадратных метров, бетонные колонны, поддерживающие бетонные перекрытия потолка, а между ними — поточные линии по переработке и упаковке сырья, поступающего из труб, аналогичных нашей. И не только…

Но разглядывать особенности производства вампирской жратвы времени не было — я вполне обоснованно предполагал, что с минуты на минуту за нашими спинами может обозначиться погоня. От трубы вниз шел широкий жёлоб, по которому в чан размером с бассейн медленно стекала прохимиченная кровь.

Купаться в эдакой гадости не хотелось, поэтому я просто шагнул к краю желоба и спрыгнул вниз с высоты второго этажа. Ничего сверхъестественного, обычный элемент подготовки нашего брата перед прыжками с парашютом и при прохождении полосы препятствий — главное при приземлении на бетон вовремя уйти в перекат, гася удар подошвами о твердую поверхность. Хотя моему новому телу перекаты, похоже, не требовались — ноги спружинили не хуже рессор, поэтому я лишь чисто по привычке завершил прыжок как учили.

Девчонки попрыгали сами. Лада приземлилась как настоящая волчица на все четыре конечности, после чего сразу вскочила на ноги и по-звериному осмотрелась. Не иначе апатия начала сменяться у нее стойким желанием вцепиться в горло первому попавшемуся вампиру. Нормальная реакция после шока — отомстить тому, кто стал его причиной.

Маргарита боялась отчаянно, но на мои подставленные руки — мол, прыгай, поймаю! — зашипела как разъяренная кошка. Понятное дело, уступить Ладе она ну никак не могла. И выход нашла оригинальный — шагнув вниз, своими сверкающими когтями прошлась по внешнему борту бассейна с кровью, оставив на нем глубокие борозды. Зато спустилась плавно, как на лифте, с торжествующей улыбкой на личике.

Рус просто спрыгнул вниз и приземлился лишь слегка присев, как герой индийского боевика, скакнувший с небоскреба. Впрочем, за него я переживал меньше всего.

Сейчас меня больше интересовало место, в котором мы оказались.

Жуткое место.

Даже для меня, казалось бы привычного к жестокости во всех ее возможных формах.

Набившее оскомину устоявшееся словосочетание «фабрика смерти» в данном случае было как раз к месту. Иначе и не назовешь. Похоже, труба, по которой мы совершили путешествие сюда, была анахронизмом, данью старинным обычаям. То же относилось и к коллектору под ареной, и к самой арене. Ну сколько крови можно нацедить с тридцати-сорока жертв, даже если проводить суды, подобные нашему, по нескольку раз на дню? С учетом химических добавок от силы литров сто пятьдесят-двести за раз. Капля в море кровищи, которое пропускала через себя вампирская фабрика.

Процесс был полностью автоматизирован. Как я понимаю, откорм «скота» производился в другом месте. Здесь же был цех сбора крови. Только каким образом этот сбор производится, я пока не совсем понимал.

По нескольким длинным стеклянным трубам медленно двигались вагонетки, на которых лежали полностью безволосые и абсолютно голые люди, безучастно смотрящие в прозрачный потолок. Руки, ноги и туловища несчастных были зафиксированы специальными зажимами, вделанными в платформы вагонеток. Сами платформы напоминали пол арены в миниатюре — эдакий металлический дуршлаг прямоугольной формы на колесиках.

— Промывочный сектор, — глухо сказал Рус.

— В смысле? — переспросил я.

— Сейчас увидишь.

Справа и слева от нас тянулись прозрачные трубы, по которым на черепашьей скорости ползли вагонетки, останавливаясь лишь перед тяжелой, местами ржавой машиной с манипуляторами, уходящими внутрь жутковатого с виду конвейера. Этакий стальной осьминог, занимающий три четверти прохода и занятый монотонной работой — всовыванием трубок в рот и задний проход тех, кто лежал на вагонетках. После чего тело жертвы начинало дергаться и извиваться. Некоторые из несчастных жалобно стонали, но таких были единицы. Основной массе промываемых было вроде как все равно — их глаза продолжали тупо пялиться сквозь прозрачную трубу на бетонные перекрытия потолка.