Читать книгу "Окопная правда войны - Олег Смыслов"

Прямо из Москвы он попал под Брянск на войну.

Виктор Иванович вспоминает: «Мы захватили вражеский окоп. Я бегу, а на пути мертвый немец лежит. Совсем юный: огромный, светловолосый. Помню, я ему на живот наступил Потому как перепрыгнуть было невозможно. Мчусь, и мысль мелькнула: вот ведь парень, как я. Погиб во цвете лет. За что? Вдруг прямо над пилоткой пуля просвистела и вошла в подушку, лежавшую на бруствере. Так мне повезло в первый раз.

Я вернулся с ночного задания, пришел в сарай, где мы жили, стал раздеваться, скинул шинель и вдруг обнаружил, что левый рукав гимнастерки прострелен. А меня пуля даже не задела. Так я остался жить во второй раз.

У села Поныри нас бросили в атаку. Мы шли во весь рост. Но прорыв наш был жестоко подавлен немцами. Обстрел фашисты вели очень плотный, идти вперед невозможно. Тут мой товарищ. сержант-узбек, говорит: “Прыгай в воронку”. Потому что есть за: кон: снаряд в одну воронку дважды не попадает. Нырнули мы в яму; лежим — друг от друга в полуметре. И вдруг что-то между нами как шлепнет и зажужжало в песке. Поворачиваем головы, а это крутится огромный осколок от снаряда».

Так солдат Балашов ушел от смерти в третий раз.

Чемпион Москвы по самбо он воевал в разведке почти три года. Два ордена Красной Звезды — серьезные награды для солдата! Именно их и заслужил Виктор Иванович на фронте. И все же первое легкое ранение он получил. В ногу. Второе оказалось гораздо тяжелее. И тоже в ногу.

«Это случилось под Орлом, за пять дней до начала битвы на Курской дуге. Разведгруппа Балашова отправилась на задание за линию фронту. Ночь. Подползли к колючей проволоке, аккуратно ее разрезали... Вдруг сработала сигнализация. Туг же немцы засветили ночное небо сигнальными ракетами. А у разведчиков инструкция: если засекут — в бой не вступать, а возвращаться на свои позиции. Поползли — немцы открыли стрельбу, ранило всех пятерых. Лежат наши солдатики окровавленные в чистом поле. С одной стороны за ними фрицы ползут, а с другой — наши санитарочки.

Девочки первыми успели, положили ребят на салазки — к своим».

Осколок попал в бедро. Сначала была сложная операция в полевом госпитале. Затем отправка в тыл на санитарном самолете «По-2». Затем санитарный поезд. Эвакуация в Рязань, в Свердловск, в Красноярск. И в каждом городе — операция. А в конце 1944 г. война для Балашова закончилась.

* * *

Для величайшего актера Иннокентия Михайловича Смоктуновского путь на войну начался в январе 1943 г. Сначала было военное училище. Но там, за то, что курсант Смоктуновский собирал оставшуюся картошку, его отправили на фронт.

Потом он воевал на Курской дуге, участвовал в форсировании Днепра и освобождении Киева.

«Не верьте, что на войне не страшно, это страшно всегда. А храбрость состоит в том, что тебе страшно, а ты должен преодолеть животный ужас и идти вперед, и ты это делаешь», — говорил Иннокентий Михайлович.

В первых числах декабря 1943 г. в бою под Житомиром Смоктуновский, находясь в окружении, был захвачен в плен.

Но нечеловеческие условия не смогли сломать Иннокентия Михайловича: «Был и другой выход — желающим предлагали службу в РОА... Но меня он не устроил...»

Однажды колонну советских военнопленных гнали в Германию. Смоктуновскому стало плохо с желудком. «И когда он уже был не в силах терпеть, ему и еще одному пленному разрешили по нужде выйти из строя. Смоктуновский до конца жизни с благодарностью вспоминал этого солдата, который жестом показал ему оставаться под мостом, а сам взял и скатился на спине по снегу, смазав их следы. Так отсутствия Смоктуновского никто и не заметил. А он чуть ли не сутки просидел в сугробе, а потом пробрался в близлежащую деревеньку», — рассказывает о своем друге Римма Маркова.

Несколько недель Иннокентий Михайлович скитался по лесам, скрываясь от немцев. «То и дело впадая в полузабытье от голода, он пробирался через чащи, пока наконец не выбрался к деревушке Дмитровка. Здесь его умирающего от истощения подобрала старушка-украинка». «У Шевчуков Смоктуновский прожил около месяца, а в феврале 1944-го случай помог ему добраться к партизанам. Несколько месяцев он воевал в партизанском отряде им. Ленина Каменец-Подольского соединения. В мае 1944-го произошло соединение партизанского отряда с регулярными частями Красной Армии».

Закончил войну старший сержант Смоктуновский в Германии с медалью «За отвагу». А вторая медаль «За отвагу» нашла его почти через 50 лет (с 1943 г.) на мхатовском спектакле «Кабала святош».

* * *

Весной 1941 г. Юрий Владимирович Никулин начал готовиться к демобилизации. Подходила к концу срочная служба в Красной Армии. Ему было двадцать. Но все изменила начавшаяся война.

Уже в первые дни его зенитная батарея открыла огонь по самолетам противника, которые прорывались к Ленинграду.

Воевал Юрий Владимирович до весны 1943 г. Затем дважды находился на излечении в госпитале — с воспалением легких и после контузии. После излечения был направлен в 72-й отдельный зенитный артиллерийский Пушкинский дивизион резерва Главного командования, что базировался под Колпином. Старший сержант Никулин исполнял должность помощника командира взвода.

«Не могу сказать, что я отношусь к храбрым людям, — вспоминал актер. — Нет, мне бывало страшно. Все дело в том, что как тот страх проявляется. С одними случались истерики — они плакали, кричали, убегали. Другие переносили внешне спокойно...

Но первого убитого при мне человека невозможно забыть. Мы сидели на огневой позиции и ели из котелков. Вдруг рядом с нашим орудием разорвался снаряд, и заряжающему осколком оторвало голову. Сидит человек с ложкой в руках, пар идет из котелка, а верхняя часть головы срезана, как бритвой начисто...»

Победу Юрий Никулин встретил в Прибалтике. А 18 июля 1945 г. Приказом по артиллерии Ленинградского фронта № 081/Н его наградят самой уважаемой в солдатской среде медалью — «За отвагу».

* * *

Любимейший советский актер Анатолий Дмитриевич Папанов на фронт ушел в 1941-м.

«Разве можно забыть, как после двух с половиной часов боя из сорока двух человек осталось тринадцать?», — не раз вспоминал он спустя годы.

В начале 1942 г. Папанова тяжело ранило в ногу на Юго-Западном фронте. Почти полгода он лечился в госпитале, и был комиссован по инвалидности осенью же 1942-го.

Для инвалида третьей группы война закончилась рано. Но всю оставшуюся жизнь она напоминала Анатолию Ивановичу этим ранением: косточки на ступне периодически отторгались организмом.

«Немец мне полпятки срезал», — как всегда с долей иронии говорил Папанов о своем серьезном ранении.

* * *

7 июля 1941 г. Михаил Иванович Пуговкин ушел на фронт, прибавив себе всего один год.

«Нас, ополченцев, в срочном порядке посадили на 90 автобусов и повезли в сторону Смоленска, — рассказывает Михаил Иванович журналисту Д. Мельману. — Оружия не выдачи. Даже в военное обмундирование не успели переодеть: ехали в майках и белых тапочках, которые чистили зубным порошком... По дороге мы попали под обстрел немецких бомбардировщиков, и из всей нашей колонны уцелело всего 3-4 автобуса, не больше. Мне повезло: со своим товарищем, художником Борисом Бариновым, мы выжили в этом кромешном аду.