Читать книгу "Бульдог. Хватка - Константин Калбазов"

Однако происходящее в Ирландии Пригожину было более или менее понятно. Государь намеревается навсегда отторгнуть этот остров от Англии и, скорее всего, создать новое государство. И, несмотря на явное численное превосходство англичан, Сергей Иннокентьевич все же не сомневался в своем успехе.

А вот происходящее в Восточной Пруссии его по-настоящему удивляло. Ему просто не верилось в такую некомпетентность Румянцева, в то, что Лифляндский корпус, являвшийся костяком армии, разучился воевать и совершать стремительные броски. Подумать только, перейдя границу, русские войска двинулись по территории противника, совершая дневные переходы по целых пять верст в сутки! Такая медлительность просто уму непостижима.

Армия перешла границу в конце июня и, как ленивая черепаха, двинулась вдоль побережья Балтийского моря. Однако, несмотря на это, русским удалось без особого труда, а скорее все же с легкостью овладеть прусским портом Мемель. Казалось, Румянцев настолько удивился подобному факту, что его армия пробыла в городе целых три недели.

Но затем все же продолжила свое продвижение в час по чайной ложке. В эдакой неторопливой манере Румянцев дошел до деревушки Гросс-Егерсдорф, расположенной в самом сердце Восточной Пруссии. Как видно, русские успели порядком надоесть пруссакам, коль скоро те соизволили обратить на них внимание.

Фельдмаршал Левальд во главе тридцатитысячного корпуса решил выбить русских обратно в Лифляндию. И, судя по имеющимся сведениям, ему это практически удалось. Ну почти. Не хватило самой малости. Будь слепая удача на его стороне, а не на стороне Румянцева, и победа была бы безоговорочной. А так только номинально.

Ну и что с того, что пруссаки оставили поле боя в беспорядке? Порядка в тот момент и среди русских не больно-то хватало. А сбежать они не успели только потому, что им не дала такой возможности сама местность. Вот в этом-то и заключалась удача Румянцева. Русские обязательно обратились бы в бегство, но труднопреодолимый лес и две реки делали это практически невозможным. Поэтому им ничего не оставалось, кроме как стоять и умирать. Зато пруссаки потеряли только три тысячи солдат против восьми тысяч русских.

Простояв у места сражения неделю, похоронив павших и наскоро зализав раны, Румянцев начал отступать. Да так рьяно, что через три дня укрылся за укреплениями Мемеля. И вот это уже было похоже на переходы русской армии. Однако после этого Румянцев вновь впал в дрему, никак не реагируя на то, что фельдмаршал Левальд принялся восстанавливать свой корпус, немалая часть солдат которого дезертировала. Во всяком случае, именно так звучала официальная версия.

Что самое удивительное, косвенно факт поражения признал и сам император. Во-первых, потери сторон не оспаривались и, более того, признавались. Во-вторых, Румянцев был отозван в Петербург для разбирательства. Правда, ничем серьезным для него это не обернулось. Все же пруссаки считались серьезным противником. Более того, с заметным опозданием русские объявили о своей победе при Гросс-Егерсдорфе.

Впрочем, она так и не была принята европейским сообществом. А последовавшее затем награждение Румянцева орденом Святого Георгия четвертой степени и вовсе сочли хорошей миной при плохой игре. Авторитет русской армии в Европе сильно упал, хотя и сохранялось уважение как минимум к ее количеству.

Ну да, пруссаки это не французы. Фридрих вообще был талантливым полководцем и хорошим королем. Так, в отличие от других, он не стал отмахиваться от новой пули с войлочным пыжом, увеличивавшей дальность действительного огня, хотя и уменьшавшей скорострельность. Несмотря на дороговизну, он настойчиво вводил в своей армии нарезное казнозарядное оружие. На сегодняшний день уже пятая часть его армии была вооружена подобным оружием, и это сказалось на потерях европейских армий.

Опять же, несмотря на дороговизну, на манер русских Фридрих стал вводить в своей артиллерии новые оперенные снаряды. Правда, только в осколочном исполнении, с трубкой-замедлителем. Изготавливать к каждому снаряду еще и взрыватель для Пруссии все же было накладно. Впрочем, как и для любого другого государства без налаженного массового производства. Конечно, порох в трубках-замедлителях немецких снарядов был не так хорош, как в русских. Но все же результат не замедлил сказаться.

Так что высокие потери русских были вполне объяснимы. Правда, Пригожину было решительно непонятно, как мог государь наградить высшим орденом империи того, кто допустил столь огромные потери. Ведь если соотнести потери убитых и раненых, то в общей сложности Петр Александрович потерял как минимум половину своей армии.

И кстати, как при таком огромном количестве раненых он умудрился столь быстро достигнуть Мемеля? Несмотря на свой опыт, Пригожин не мог себе представить, как возможно осуществить подобное. Разве только, бросив обозы с ранеными, добираться по способности.

Зимой 1758 года под напором союзников император отдал приказ о начале наступления в Восточной Пруссии. Фельдмаршал Левальд, приведший к тому моменту свои войска в порядок, вновь преградил путь русским и вновь одержал оглушительную победу. Русские потеряли около десяти тысяч убитыми и вынуждены были вновь застыть на месте, в ожидании подхода подкреплений. Пруссаки же после победы решили откатиться назад. Похоже, что у них пиррова победа уже входила в привычку.

Два проигранных сражения. Огромные потери, на грани полного разгрома. Невероятная некомпетентность и медлительность. И тем не менее к началу лета 1758 года Румянцев занял всю территорию Восточной Пруссии, выпроводив восвояси Левальда с остатками его армии. Чудны дела Твои, Господи.

Впрочем, удивления было бы меньше, если бы было известно о том, что в обоих сражениях русские потеряли едва ли полторы тысячи человек убитыми и не более полутысячи умерли впоследствии в госпиталях. И только единицы умерли от болезней, так и не принявших массовый характер.

Что же касается могил, то они были самыми настоящими. Вот только в них лежали не русские солдаты, а прусские. Румянцев великолепно использовал войсковую разведку и сведения, поставляемые агентурной сетью КГБ. Поэтому каждое неожиданное столкновение с прусской армией происходило на подготовленных и тщательно подобранных позициях.

В амуницию русского солдата входил такой полезный предмет, как саперная лопатка. Так что на обустройство позиций полку требовалось не так много времени. Достаточно было обозначить рубежи, и через час полк уже был готов встретить наступающие плотные шеренги противника. Учитывая же скорострельность винтовок и огневую подготовку в русской армии, идея атаковать позиции в лоб была сродни самоубийству. Что, впрочем, и показала практика.

Он помнил этот шум. Так может шуметь только оживленный порт, в котором одновременно пребывают несколько десятков различных судов. Окрики, брань, скрип талей, стук дерева, цокот копыт по мостовой. А еще характерные запахи, исходящие от кораблей, сгружаемых товаров, складов и темных закутков, используемых с определенной целью. Ну да, человеку непривычному это даже может показаться вонью. Но только не тому, кто вырос среди этого столпотворения.