Читать книгу "Истории про девочку Эмили - Люси Мод Монтгомери"

Она проследовала за Кэролайн сначала через просторную переднюю — успев мельком бросить взгляд в двери расположенных с обеих сторон больших, великолепных, тускло освещенных комнат, — а затем мимо кухни в странный задний коридор — длинный, узкий и темный. С одной стороны шла стена с четырьмя квадратными окнами, разделенными частым переплетом на множество маленьких ромбиков, с другой — несколько высоких, от пола до потолка, буфетов с дверками из блестящего черного дерева. Эмили чувствовала себя героиней готического романа, бредущей в полночь через подземелье с каким-то страшным проводником: она успела прочитать «Тайны Удольфо» и «Лесной роман»[63]до того, как тетя Элизабет наложила запрет на чтение книг из шкафа доктора Бернли… Эмили содрогалась от ужаса. Было очень страшно, но интересно.

В конце коридора находилась дверь, к которой вела лестница из четырех ступенек. Рядом с лестницей стояли громадные черные напольные часы, почти достигавшие потолка.

— Мы запираем в этих часах маленьких девочек, когда они шалят, — шепнула Кэролайн, покивав Эмили, и открыла дверь, которая вела в заднюю гостиную.

«Уж я постараюсь, чтобы меня ты в них не заперла», — подумала Эмили.

Задняя гостиная оказалась красивой, по-старинному обставленной комнатой, посреди которой к ужину был накрыт стол. Кэролайн провела Эмили через эту гостиную и постучала в другую дверь, воспользовавшись для этого необычным старинным медным молоточком в виде чеширского кота с такой неотразимой улыбкой, что, глядя на него, тоже хотелось разулыбаться[64]. Кто-то отозвался: «Войдите», — и они вошли, спустившись по другим четырем ступенькам — был ли на свете второй такой диковинный дом? — в спальню, где наконец предстали перед бабушкой Нэнси, сидевшей в кресле с прислоненной к колену черной палкой. Ее маленькие белые, все еще красивые руки, сверкающие изящными перстнями, были сложены поверх лилового шелкового передника.

Эмили испытала жестокое разочарование. После того как ей довелось услышать стихотворение, прославлявшее красоту орехово-коричневых волос, лучистых темных глаз и атласных розовых щек Нэнси Марри, она почему-то предполагала, что бабушка Нэнси, несмотря на свои девяносто лет, по-прежнему красива. Но бабушка Нэнси оказалась седоволосой, с желтоватой кожей, морщинистой и усохшей, хотя ее темные глаза все еще оставались яркими и внимательными. Что-то в ее внешности делало ее похожей на старую фею… проказливую, снисходительную старую фею, которая могла неожиданно сделаться недоброжелательной, если вы ей не угодите… только феи никогда не носят ни длинных серег в виде золотых кистей, которые почти касаются их плеч, ни белых кружевных чепчиков с вышитыми на них лиловыми анютиными глазками.

— Так это дочка Джульет! — воскликнула она, подавая Эмили сверкающую кольцами руку. — Не смотри на меня так испуганно, детка. Я не собираюсь тебя целовать. Я никогда не нападаю с поцелуями на беззащитных крошек, только потому что они имели несчастье оказаться моими родственницами. Так на кого же она похожа, Кэролайн?

Эмили мысленно поморщилась. Еще одно тяжкое испытание нескончаемыми сравнениями с родней, когда навеки исчезнувшие из этого мира носы, глаза и лбы будут извлекаться из небытия и примеряться на нее. Она ужасно устала оттого, что ее внешность обсуждалась на каждом собрании семейного клана.

— Не очень-то похожа на Марри, — сказала Кэролайн, вглядываясь в лицо Эмили так пристально, что та невольно подалась назад. — Нет в ней их фамильной красоты.

— И на Старров тоже не похожа. Ее отец был красивым мужчиной… таким красивым, что, будь я годков на пятьдесят моложе, сама бы с ним убежала. В ней нет ничего от Джульет, насколько я могу видеть. Джульет была очаровательна. Ты не так красива, как на твоей картинке, но я и не ожидала увидеть тебя такой же хорошенькой. Рисованным портретам и эпитафиям никогда нельзя верить. А куда делась твоя челка?

— Тетя Элизабет зачесала все мои волосы назад.

— Ну, пока ты в моем доме, можешь снова носить челку. Есть что-то от твоего дедушки Марри в форме твоих бровей. Твой дедушка был красивым мужчиной… и чертовски раздражительным… почти таким же раздражительным, как Присты… а, Кэролайн?

— Простите, бабушка Нэнси, — начала Эмили медленно, — но мне неприятно слышать, будто я похожа на других людей. Я похожа сама на себя.

Бабушка Нэнси засмеялась.

— Пылкая, как я вижу. Хорошо. Я никогда не любила слишком кроткую молодежь. Так ты не глупа, а?

— Нет, не глупа.

На этот раз бабушка Нэнси широко улыбнулась. Ее искусственные зубы выглядели сверхъестественно белыми и молодыми на старом смуглом лице.

— Хорошо. Иметь мозги лучше, чем быть красивой… мозги остаются, красота нет. Вот хоть моя, например. А Кэролайн никогда не имела ни мозгов, ни красоты… а, Кэролайн? Ну, идем ужинать. Слава Богу, мой желудок, в отличие от моей красоты, мне не изменил.

Бабушка Нэнси, опираясь на палку, проковыляла вверх по ступенькам, а затем через гостиную к столу. Она села на одном его конце, Кэролайн на другом, и оказавшаяся между ними Эмили чувствовала себя довольно неуютно. Но ее главная страсть была по-прежнему сильна в ней: она уже сочиняла описание этих двух женщин, собираясь занести его в свою «книжку от Джимми».

«Интересно, огорчится ли кто-нибудь, когда ты умрешь», — думала она, пристально глядя в увядшее старое лицо Кэролайн.

— А скажи-ка мне вот что, — начала бабушка Нэнси. — Если ты не глупа, почему ты написала мне в первый раз такое дурацкое письмо. Бог мой, до чего оно скучное! Я читаю его вслух Кэролайн, когда хочу наказать ее за непослушание.

— Я не могла написать иначе, так как тетя Элизабет сказала, что обязательно его прочтет.

— На это Элизабет горазда. Ну, здесь можешь писать что хочешь… и говорить что хочешь… и делать что хочешь. Никто не будет тебе мешать или пытаться тебя воспитывать. Я пригласила тебя в гости, а не для того, чтобы муштровать. Думаю, муштры тебе и в Молодом Месяце хватает. Можешь бегать по дому и выбрать себе кавалера по вкусу из юных Пристов… хотя молодежь теперь уж не та, что в мое время.

— Мне не нужен кавалер, — возразила Эмили. Она испытывала некоторое раздражение. Старый Келли половину дороги болтал о кавалерах, и здесь бабушка Нэнси заводит разговор на ту же ненужную тему.

— Уж мне-то можешь сказок не рассказывать! — Бабушка Нэнси рассмеялась так, что затряслись золотые кисти у нее на ушах. — Не было еще ни одной Марри из Молодого Месяца, которая не хотела бы иметь поклонника. Когда я была в твоем возрасте, у меня их было полдюжины. Все маленькие мальчики в Блэр-Уотер дрались из-за меня. А вот у Кэролайн никогда в жизни не было поклонника… а, Кэролайн?