Читать книгу "Евангелие рукотворных богов - Вадим Вознесенский"

Глупец, какой смысл рваться к поверхности, если земля и небо скоро опять поменяются ролями?

Ключник вздрогнул, с хрипом втянул в себя воздух, ладонью размазал по лбу выступившую крупными каплями испарину. Чертовы сны – они приходят как всегда неожиданно и как всегда оставляют после себя неповторимый эффект присутствия. Действительно, жарко и на самом деле давящее ощущение, будто увяз в песке. Ах да! Это же грязевая ванна.

Дивная, окруженная со всех сторон льдистыми хребтами и защищенная со всех сторон островерхими пихтами долина Жойган, край минеральных горячих источников, куда настоятельно рекомендовала завернуть Санжима – поправить здоровье и восстановить силы. По-настоящему горячая ванна позволяет расслабиться и забыться, вот только далеко не всем забытье приносит облегчение. Здесь известные ванны с многообещающими названиями «Вечность» и «Молодость», священное место для многих народов. И люди тут есть. Не поселок, не деревня, как называют местные, улус – несколько юрт да кочевье домашних оленей.

Ринчиндаба, за неделю пути ставший для путников Ринчином, быстро нашел общий язык с аборигенами, и аппетитные куски оленины уже томятся над углями, распространяя умопомрачительный аромат и являясь залогом дружественных отношений. Хорошо, спокойно, даже лучше, чем в Орлике, живее как-то. Там – тлен, медленное угасание, здесь – природа, дикое существование, не нуждающееся в цивилизации. И ведь такие долины, с теплыми источниками, с голубыми озерами, сочными лугами, они разбросаны по горам и встречаются постоянно. Быть может, это и есть рай, настоящий, натуральный, какого ищут те, кто направляется в южные горы, а он здесь, западнее?

Нет, понимает Ключник, понимают Брат и Рус, понимают даже Стерва с Ванко, а Кэт просто знает и все. Нет, потому что зимой эти места – клубящиеся паром, обрастающие ледяными горами, кристальные дворцы Королевы Холода и больше половины года данные земли вовсе не принадлежат жизни.

Как не принадлежали жизни пройденные ранее лавовые поля Долины Вулканов.

Путешествие начиналось легко и непринужденно, вьючная тропа вдоль Сенцы, на которую выбрались, преодолев сносно сохранившийся мост через Оку, оказалась заросшей высокой травой, с трудом угадываемой дорожкой, когда поднимающейся, когда спускающейся к самому руслу реки. Шли легко – часовая ходка верст на пять, легкий привал, поэтому, особо не напрягаясь, к вечеру второго дня вышли к знаменитой на всю округу Долине Вулканов. Открывшееся зрелище впечатляло. В свете заходящего солнца окружающий ближайший вулкан пейзаж напоминал окрасившуюся багрянцем поверхность Луны. Пористая поверхность пемзы и вулканического туфа была иссечена глубокими трещинами и представляла собой невообразимый лабиринт, попади внутрь – окончишь жизнь в бесполезных поисках выхода.

– Лавовая река, – пояснил Ринчин, – на нее ни ногой, там внизу под несколькими метрами застывшей пены настоящая вода течет, если провалишься – всё. А вон вулкан Перетолчин, мы на него пойдем, на него тропка ведет, и оттуда обзор хороший. Давно я здесь не был. Сориентироваться надо, куда дальше идти.

И они направились к потухшему вулкану. Обманчиво надежный слой туфа был покрыт фиолетовой порослью, нисколько не похожей на обычную земную растительность, громоздящиеся высоченные глыбы отбрасывали кровавые тени, а вода в провалах-колодцах была черной и маслянистой.

– Там пруды целые, – рассказывал проводник, аккуратно ощупывая дорогу, когда пришлось пересекать лавовое поле. – Опасное место, народу здесь пропало – тьма.

Остальные шли молча, ступая след в след и экономя дыхание, как учил когда-то Брат: поднимаешься – два шага вдох, один выдох, спускаешься – выдох на три шага растягиваешь, чувствуешь, что пульс в висках стучит, стань, наклонись, обопрись на айсбаль, сделай восемь глубоких вдохов.

Дорога закончилась, сказал Рус на очередном привале – остались только направления. Ринчин согласно кивнул. Две версты лавового поля и невысокий подъем на поросший редким лесом, свободный от лавы Перетолчин отняли, с коротким привалом, два часа. Вид с вулкана, что вниз, в жерло, что вокруг, во все стороны от возвышенности, усилил в путниках ощущение нереальности.

– Другой мир, – прошептала Стерва.

– На западе, возле столицы, – ответил Ключник, – точно так же.

Так, да не так, сожженная земля на западе – дело человеческих рук, в отличие от поля лавы, возникшего в результате игры стихии. А двухсотметровое в диаметре, пятидесятиметровое в глубину потухшее жерло с синеющей на дне лужицей – ничтожная, сказал бы любой метаморф, жалкая ямка по сравнению с воронками, что остаются в местах излияния Божьего гнева. Новые времена рисуют новые пейзажи. Сейчас треть планеты – поверхность другого мира. Ад рукотворный много страшнее ада, созданного изобретательной природой.

Ночевать остались у кратера, а утром Ринчиндаба, вооружившись предложенным Ключником оптическим приспособлением, принялся исследовать окрестности.

– Туда, – после получаса молчаливого созерцания указал он на юго-запад. – Отсюда, из-за хребтов, почти не видно, но там пик Топографов, а рядом с ним удобный перевал на ту сторону – Хэлгин.

– Топографов? – переспросила Стерва, и только внимательный Ключник заметил, как вздрогнула Кэт, услышав название самого перевала.

– Большие люди, – пояснил Ринчин. Брат украдкой усмехнулся. – А по дороге как раз через Жойганские источники пройдем, как Санжима просила. Там земля святая, я каждый год раньше туда ходил на праздник Сурхарбан, из лука стрелял, да, боролся, на лошади скакал, важный праздник – середина лета.

До обещанного Жойгана добирались пять дней – тропы растворились меж оползней, спустившиеся с гор ледники перегораживали торосами узкие ущелья, а сложенные из камня, указывающие проходимые направления небольшие горки-туры были разбросаны и засыпаны снегом. За этот переход небольшой отряд добился одного положительного результата: к изматывающему темпу – вверх два-один, вниз два-три – приноровились все. Придем к источникам, в ваннах мозоли отпарим, подбадривал попутчиков не по годам выносливый Ринчиндаба. Грязевые ванны и теплые источники Жойганской долины оправдали все мыслимые ожидания.

Девушки, не стесняясь, совершили по настоянию Ринчина омовение в кристальных горячих источниках, заняв дарующую, по легендам, эффект омоложения купель с соответствующим названием «Молодость». Обстоятельным мужам досталась «Вечность».

– Ринчиндаба! – окликнул копошащегося в сторонке проводника вальяжно развалившийся Брат. – Смотри, это что, птица?

Провожатый повернулся в указанном направлении и обмер.

– Мечиртке, – благоговейно прошептал он. – Матушка-сова! Столько годков видно не было. Вернулась, байгуш-странница. Остальных птичек с собой привела?

Даже местные, тывины, как назвал их Ринчин, приподнялись с мест, высматривая нежданную гостью. Кэт тоже исподлобья глянула на птицу и шикнула что-то недовольно. Сова ухнула, поднялась с места и, хлопая крыльями, медленно, с чувством собственного достоинства скрылась за верхушками пихт. Чудесней зрелища, чем вид летящей твари, Ванко видеть не приходилось, хотя он, конечно, слышал рассказы взрослых о населявших раньше землю крылатых созданиях.