Читать книгу "Молчание сонного пригорода - Дэвид Галеф"

Я не могу оглянуться, так чтобы не потерять равновесие, поэтому я вижу только серое пятно позади.

— Эй, Алекс! — зову я.

Когда он равняется со мной, я протягиваю руку, чтобы похлопать его по плечу. В конце концов я облокачиваюсь на него, а он пытается стряхнуть меня с плеч.

— Ты меня уронишь.

Он движется быстрее, моя рука уже свисает с его тела, как хвост. Другой мальчик оглядывается и ухмыляется.

— Я решил покататься с тобой.

Я чувствую себя жалким. Он отталкивается, я продолжаю держаться за него. Но из-за его ускорения я теряю равновесие, хватаюсь за воздух, и под руку подворачивается мой сын. «Падаю, падаю» — мы оба летим на пол в путанице ног и рук, Алекс каким-то образом оказывается подо мной. Я разбиваю коленку. Чертов твердый бетонный пол! Я отползаю в сторону, берегу ногу. Прямо какая-то змея на роликах. Девочка-ракета проносится между нами с недовольным видом.

Алекс вскарабкивается на ноги (как это у него получается на роликах?). Кажется, ему не больно, он просто ужасно злится.

— Ты как? — озабоченно спрашиваю я, как любой родитель.

— Отстань от меня.

Не дожидаясь моих оправданий, он укатывает прочь. «Я не знаю, что сделать, я не знаю, что сказать», — подбадривают меня динамики с потолка.

— Подожди!

Но он не ждет, и поэтому жду я и качусь все медленнее и медленнее, пока окончательно не останавливаюсь у поручня. Он скоро поедет мимо — вот в чем прелесть катания по кругу. Если только не решит поехать в другую сторону, и это будет совершенно в его стиле, не правда ли? Мой сын — иллюстрация к определению «идиосинкразия». Так получается, что на следующем круге я пропускаю его, вероятно, потому, что его с обеих сторон закрывают другие мальчики. Так что я наполовину еду, наполовину ковыляю к концу одного из длинных прямых отрезков, за которым начинается овальное закругление. Электрическая вывеска на стене привлекает мое внимание:

«ВСЕ ЕДУТ ПРЯМО, РАЗВОРАЧИВАЮТСЯ,

НАПЕРЕГОНКИ

ВПЕРЕД, ПАРЫ, ТРОЙКИ

ВАЛЬС, ПОВОРОТ, НАЗАД»

Сейчас горит «ВСЕ ЕДУТ ПРЯМО». Я пытаюсь представить себе вальс на роликах, и дело кончается тем, что несколько раз подряд врезаюсь в кого-то.

А вот мой второй шанс: Алекс выходит на прямую, подталкиваемый к бортику центробежной силой. Дело в том, что он плохо умеет поворачивать — в конце концов, ему всего лишь восемь лет. И с координацией у него не все в порядке. Рыжеволосый мальчик из его класса и какой-то светловолосый толстячок катаются так ловко, будто брали уроки. Совсем как на футболе: когда я вижу, как какой-нибудь ровесник Алекса забивает отличный гол, я жалею, что я не из тех пап, кто гоняет с сыном старый футбольный мяч на заднем дворе. Как бы там ни было, я решаю, что пристроюсь рядом и проеду с ним пару кругов. Когда он подъезжает ко мне, я отталкиваюсь, чтобы набрать скорость.

Но вспышка розово-желто-зеленого света сбивает меня. То, что мне казалось пустым местом, оказывается мальчиком в зеленой футболке, и он врезается мне в ноги. Мне удается устоять, но мальчик падает. Я не могу остаться, чтобы ему помочь, — я должен быть со своим сыном.

— Прости, пожалуйста… — говорю я мальчику на полу и отталкиваюсь, чтобы догнать Алекса.

Вот я тащусь вслед за ним, и мы поворачиваем на первый круг. Я машу ему руками, как автомобильными «дворниками», но он мне не отвечает.

— Ты чего?

Я тянусь к нему. Никакой реакции. Я стискиваю зубы, желая того, чего желают все отцы. Я хочу обнять его, хочу врезать ему, хочу, чтобы он обращал на меня внимание. Но когда я подъезжаю вплотную к нему, он поворачивает к середине катка.

— Эй! — Я тянусь к нему, но он уже слишком далеко.

Перед тем как вернуться в круг с другой стороны, он оглядывается.

— Уходи! — кричит он через плечо. — Ты вообще не мой папа!

Когда Тед начал кататься увереннее, он стал больше внимания обращать на окружающую обстановку. Вот на дальней стене старый знак, где написано «ХОККЕЙНАЯ ПЛОЩАДКА», и табло с надписями «ИГРОК, ШТРАФНОЙ БРОСОК, ЗАМЕНА, ДОМОЙ, ПЕРИОД, ГОСТИ». Он никогда не пробовал играть в хоккей. Это игра для настоящих драчунов, которые не боятся потерять половину зубов. Может, кто-то из этих мальчиков такой же? Трудно сказать, хотя один из них, крепенький паренек с копной волос и недобрым взглядом, мчится, наклонившись вперед, как будто с клюшкой наперевес. А другой едет так, будто у него перед носом книга, и всегда опаздывает повернуть. Время от времени он понимает, что далеко отстал, и проезжает поперек овального катка, чтобы догнать приятелей. На нем серая футболка, он кажется знакомым, но, только дважды проехав мимо, Тед узнает его — это тот самый странный мальчик из булочной.

На роликах Теду удается как следует столкнуться лишь с немногими мальчиками. На такой скорости их очень трудно щупать как бы случайно, а если с размаху врезаться, неизвестно, как выйдет в результате. «Только тот, кто одинок…» — стонут динамики над головой. Когда он в третий раз натыкается на мальчика из булочной — кажется, его зовут Алекс, — он решает двигаться с ним в ногу. Это нелегко, потому что мальчик едет неровно, но Тед справляется. Кажется, что Алекс совершенно не замечает, что делает, будто проигрывает в голове совершенно другую сцену. Но мальчик, безусловно, хорошенький, у него пухлые щеки и такие надутые губы, отчего у Теда за ширинкой становится тесно. Тед держится поблизости уже полтора круга и думает, может, стоит отъехать и тайком последовать за другим мальчиком. На следующем повороте ролики Алекса, вместо того чтобы развернуться, продолжают катиться по прямой. Он пытается повернуть слишком быстро, его слегка заносит, и Тед удерживает его за талию:

— Вот так.

Он отпускает его через секунду и гладит мальчика по голове. Все очень благопристойно.

— Спасибо. — Алекс минуту едет прямо, потом оборачивается к своему помощнику: — Эй, а вы не тот человек из булочной?

Тед кивает. «Да, — не произносит он, — а ты мальчик, который меня лизнул». Вместо этого он ждет, чтобы что-нибудь отвлекло Алекса, увело его в другом направлении, хотя, конечно, они продолжают ехать в одну сторону. Но что-то в мальчике беспокоит и влечет, как в ядовитом фрукте. «Лишь тот, кто одинок… может играть в эту игру…» — стонет сверху музыка. Попеременно вспыхивает фиолетовый и розовый свет.

Алекс нарушает шумное молчание.

— Вы сюда часто ходите?

Вопрос настолько неожиданный, что Тед смеется, потом быстро подавляет смех, когда видит, насколько мальчик серьезен.

— Я-то? Сюда? — Он решает сам задать вопрос. — А почему ты спрашиваешь?

— Потому что… — Алекс неуклюже разворачивается и чуть не падает в ожидающие руки Теда, — потому что вы очень хорошо катаетесь.

Тед отмахивается от комплимента рукой, случайно задевая плечо Алекса.