Читать книгу "Разбитое сердце - Барбара Картленд"

— Я никогда не ошибаюсь в отношении мужчин. Питэйр любит тебя, любит настолько, что готов отправиться на восток и погибнуть там, потому что ему кажется, что ты не любишь его.

— Не сомневаюсь в том, что он не сделает подобной глупости, — сказала я холодно. Я не могла говорить о Питере с Вили даже теперь, когда она перестала быть моим врагом, подрывным элементом в моей жизни.

— Какая ты гордячка! — воскликнула Вили. — Но нисколько не сомневаюсь в том, что ты добьешься своего счастья, Мела. Однако скажу тебе: ты выбираешь тернистый путь.

Я попыталась понять, что именно имела в виду Вили, поскольку слова эти были произнесены непривычно серьезным для нее тоном. Но настроение ее изменилось, прежде чем я успела что-то сообразить. Она весело трещала, спрашивала моего совета относительно своей внешности и наконец примерно через четверть часа оставила дом обворожительно прекрасной и настолько лучащейся радостью, что я нимало не сомневалась в том, что кузен снова влюбится в нее с первого взгляда.

Когда Вили уехала, Бейтс сообщил мне, что Сибил отправилась за город и вернется домой поздно.

В опустевшем доме воцарилась тишина. Я уже начала представлять себе, как счастливо заживу здесь с Питером, когда никто, кроме нас, не будет маячить в доме. Вероятно, жить здесь с Питером будет чудесно, но, если он останется со мной таким, каким был в последнее время, жизнь в этом доме превратится в ад. Время тянулось неспешно, и вот наконец я услышала, что Питер вернулся — он вошел в дом и сразу направился в свой кабинет.

С моей стороны потребовалась немалая доля решимости, чтобы немедленно отправиться за ним, дабы застать медведя в его логове. Я открыла дверь. Питер стоял спиной к двери и смотрел в выходящее на задний двор французское окно.

В большое окно можно было видеть розовые тюльпаны, посаженные вокруг солнечных часов. Но не они, как видно, занимали мысли Питера, так как он не услышал, что я вошла, пока я не позвала его по имени.

Он быстро обернулся.

— Здравствуй, Мела, — сдержанно поздоровался Питер.

Я поняла, что он намеренно стер все чувства и тепло из голоса, что изменилось даже выражение его лица.

— Вили уехала, — проговорила я, пытаясь выгадать время и понять, каким образом можно перейти к тому, что тревожит меня.

— Да, я знаю, — ответил он. — Ее кузен звонил мне в палату. Обаятельный и умный человек. Я рад тому, что он сумел благополучно добраться сюда.

— A Сибил сегодня обедает вне дома, — продолжила я. — Похоже, нас ожидает обед вдвоем.

— Боюсь, что вдвоем не получится. Я пригласил сюда к половине десятого своего давнего друга, министра иностранных дел, а до этого я заеду пообедать в «Карлтон клаб».

Надеюсь, мне удалось скрыть свое разочарование.

— А что за причина этой встречи? — спросила я.

— Мне нужно обсудить с ним разные важные дела, например предложение премьер-министра занять пост посланника на Ближнем Востоке.

— А ты уже решил принять его?

— Пока нет, — ответил Питер. — Я намерен сегодня вечером обсудить это предложение с моим другом. Впрочем, я не вижу причин, по которым мне следовало бы отказаться.

Последние слова он проговорил с особой интонацией, и я поняла, что именно он хотел сказать. Что причина отказа не может быть во мне, поскольку на самом деле я не являюсь его женой, я всего лишь женщина, носящая его имя и обманувшая его на первой же неделе совместной жизни. Ситуация была безнадежной.

Питер был подобен ледяной глыбе, и мне нечем было растопить ее. И что могла я сказать ему? Пусть я внутренне и была готова просить и молить о прощении, последние остатки гордости еще сдерживали меня.

— Что ж, интересно было узнать о твоих планах, — проговорила я.

А потом торопливо, стараясь, чтобы он не заметил слез, затуманивших мои глаза, я вышла из комнаты. Кажется, Питер окликнул меня, но я не остановилась. Взбежав по лестнице наверх, я заперлась в спальне.

Как долго я проплакала, уткнувшись в подушку, не знаю. В дверь постучали. Я было подумала, что это Питер, но это был Бейтс, он спросил, что бы я хотела на обед.

— Пообедаю в городе, — решительно ответила я.

Я не имела ни малейшего представления о том, что буду делать и куда пойду. Я просто не могла представить себе, как буду сидеть в одиночестве в столовой, понимая, что прислуживающий мне Бейтс будет думать о странном браке своего хозяина, которому он столько лет служил.

Я поднялась с кровати, надела пальто и вышла из дома. Я долго бесцельно брела по улицам, как вдруг внимание мое привлек крошечный ресторанчик, втиснувшийся между двумя высокими зданиями. Войдя в него, я села за столик и заказала какую-то легкую закуску, оказавшуюся, вопреки ожиданиям, очень вкусной.

За небольшими столиками сидела публика странного вида, и спустя некоторое время я поняла, что меня окружают в основном художники и что я забрела в Челси. Не будь я настолько расстроена, подобное окружение заинтересовало бы меня; однако собственные неприятности настолько угнетали меня, что я ни на что не реагировала — отчаяние захлестнуло меня.

Что-то будет со мной? И что хорошего может произойти в моей жизни? Я оставалась в этом маленьком ресторанчике неприлично долго, стремясь убить время; мечтая о том, чтобы скорее кончился день и я бы смогла улечься в постель и на какое-то время забыть о ситуации, в которой оказалась.

Наконец почти все посетители разошлись, смолкли разговоры и смех, и мне пришлось расплатиться и уйти.

Я не сразу сумела найти такси, но вот я села в машину и назвала водителю адрес.

Открыв входную дверь, я заметила на кресле в прихожей черное пальто и шляпу и поняла, что Питер принимает у себя министра иностранных дел. Из кабинета до меня донеслись голоса, я тихонько прошла мимо двери к лестнице. Наверху царил мрак. Направляясь в темноте к своей спальне, я заметила слабый свет, проникавший из приоткрытой двери комнаты Питера и остановилась. Комната Питера выходила окнами на задний двор. Однажды, когда Питер показывал мне дом, я заходила в нее.

Теперь, стоя в дверях его комнаты, я видела, что шторы на окнах раздвинуты. Питер говорил мне, что терпеть не может спать с наглухо зашторенными окнами. И эти окна, открытые свету, каким-то необъяснимым образом связывались в моем сознании с образом самого Питера — открытого, свободного, непричастного ко тьме и к тому, что ждало меня впереди.

Я замерла, вдыхая запахи Питера, — аромат табака, лавандового мыла, его горьковатого лосьона. Запахи эти напомнили мне о том, как он обнимал меня, как ощущала я на своих губах его губы, как волновали меня его поцелуи, одновременно вселяя смирение вопреки моей собственной воле.

И тут я поняла! В ослепительной вспышке, столь же яркой и опаляющей, как вспышка молнии. Я люблю Питера! Конечно же я люблю его! Я влюбилась в него чуть ли ни с первого взгляда — почти тогда же, когда и он полюбил меня. Вот почему горе и печаль о гибели дяди Эдварда так скоро оставили меня; вот почему, когда Тим вновь появился в моей жизни, я словно впервые увидела в нем его ребячливость и безответственность; вот почему я возненавидела Вили, вот почему я так несчастна теперь, когда Питер гневается на меня.