Читать книгу "Парадокс Вазалиса - Рафаэль Кардетти"

Лопез наконец поднял голову.

— Значит, это полотно действительно существует. Вы его видели? Оно на самом деле так прекрасно, как говорят?

Валентина прошептала едва различимое «да».

Лопез продолжал свои объяснения:

— Штерн не только отверг одно за другим все его предложения, но и повсюду раструбил, что никогда не продаст картину такому невеже. Весь Париж потешался над Зерка, как над последним придурком, и тот затаил на старика смертельную обиду. Впрочем, это было давно. Возможно, они уже примирились. От этих типов никогда не знаешь, чего ждать…

— Этот Зерка, где его можно найти?

— На небе, мадемуазель Сави. Поднимите глаза и посмотрите на небо.

Все хладнокровие Валентины мгновенно улетучилось.

— Это еще что? Загадка?

— Спросите у вашего друга Вермеера. Он ведь все знает, не так ли? Это его хлеб.

Валентина раздосадованно махнула рукой и удалилась.

Комиссар Лопез провожал ее взглядом до тех пор, пока она не исчезла за спиной метрдотеля.

Все в этом мире взаимосвязано. Вот уж удивится этот паскудник Вермеер, когда поймет что к чему.

38

Около полуночи зазвонил телефон. Сначала Давид решил, что шум является частью сновидения, а когда понял, что ошибался, то с сожалением оставил Анну, Валентину Сави и девушку в футболке от «Диор», которые — почти без одежды и в сладострастных позах — прижимались к нему со всех сторон.

Резко выпрямившись, он обнаружил себя в своей кровати, всего в поту и в полном разочаровании оттого, что сон так и не удалось досмотреть до конца, хотя представить, чем все кончится, было несложно.

Звонок продолжал буравить уши.

Давид пошарил рукой вокруг кровати и в конце концов обнаружил трубку в ворохе грязной одежды.

— Гм… — пробурчал он, нажав на кнопку ответа.

— Давид? — произнес голос Анны.

— Иди… к черту…

Выражаться в столь поздний час более многословно Давид был не способен.

— Сожалею, что разбудила, но мне нужно с тобой поговорить.

— Я один, если тебя это интересует… — На сей раз неимоверным усилием воли Давид смог выдавить из себя уже целое предложение.

— Можешь приехать?

— Сейчас, что ли?

Вопрос вырвался из Давида громким восклицанием, что могло означать лишь одно: больше он уже не уснет. Ночь была вконец испорчена. Он вздохнул.

— У меня был дерьмовый день, Анна. Я выжат как лимон. Как завалился в девять утра, так все еще отсыпаюсь.

Он сделал небольшую паузу, а затем сделал решающий выпад.

— И напоминаю, что ты почти замужем. Пусть будущий супруг успокаивает твои ночные кошмары. Разбуди Поля.

— Его здесь нет.

Давид вспомнил, что Поль должен был уехать на конгресс для головастых парней в какую-то далекую экзотическую страну. Название вылетело у него из головы. Возможно, то была Бельгия. Нет, вероятнее всего, Германия.

Анне до смерти скучно в ее огромной постели. Вот чем объясняется звонок в столь поздний час. Она не может даже полдня провести в одиночестве. Нуждается в нежности не меньше, чем котенок, хотя в остальном напоминает скорее хищницу.

— Пожалуйста, Давид… — взмолилась она.

Просить по-хорошему Анна не умела. В итоге Давид уступил.

— Чтоб тебя… — вздохнул он. — Ладно, скоро буду.

Он отключился и попытался собрать разбросанную по полу одежду. Начал было натягивать трусы, но, передумав, забросил их в другой конец комнаты и направился в ванную. В конце концов, теперь, когда его разбудили, он был совсем не прочь сделать свой сон явью, пусть всего с одной женщиной. В такой перспективе хороший душ пойдет только на пользу, a Анна может и подождать.

Давид припарковал скутер на тротуаре, рядом со зданием, в котором Поль и Анна поселились вскоре после знакомства. В силу того, что он часто бывал здесь в отсутствие Поля, места эти были ему хорошо знакомы. Набрав входной код, он быстро взбежал по лестнице.

Дверь квартиры была приоткрыта. Давид толкнул ее и вошел внутрь. В глубине коридора горел свет, исходивший, как он понял, от кухонной лампы.

— Анна? — позвал он шепотом.

Ответа не последовало.

Давид медленно двинулся в сумерках в направлении источника света. На полпути споткнулся о какой-то предмет, который не смог идентифицировать, и негромко выругался. Во избежание новых разочарований верхний свет он включать не стал, предпочтя продолжить продвижение во тьме.

— Анна? — повторил он несколько громче. — Где ты, черт возьми?

Ни единый звук не нарушил царившую в квартире мертвую тишину.

Тревога нарастала. Давид сделал еще несколько шагов вперед. За секунду в мозгу пробежали десятки мыслей, от ограбления до обычной шутки.

Последнее предположение отнюдь не казалось ему несуразным. Анна вполне могла ожидать его в постели, в окружении моря свечей и с бокалом шампанского в руке. Такую, как она, Полю не следовало не то что слишком надолго оставлять одну, но даже на минуту упускать из виду.

Давид оказался в чуть более светлой — благодаря свету из кухни — части коридора. Огляделся вокруг в поисках чего-нибудь такого, чем можно было бы воспользоваться как оружием в том случае, если в квартире окажется грабитель. Выбор пал на мраморное пресс-папье, ужасную штуковину в форме пирамиды, которая досталась Анне от ее бабушки с дедушкой. Давид взял его за основание, выставив верхушку пирамиды перед собой.

Он преодолел последние метры, которые отделяли его от кухни, и, остановившись перед дверью, осторожно заглянул внутрь.

В домашнем халате Анна сидела за столом спиной к нему и смотрела на окно напротив.

Давид застыл на пороге кухни.

— Ладно, я пришел, — сказал он. — Что опять не так?

Анна не обернулась. Даже не пошевелилась. Похоже, за окном разворачивалось некое захватывающее зрелище.

— Могла бы встретить меня и с большим воодушевлением… — заметил Давид.

Никакой реакции.

Почему, Давид понял, когда увидел протянутую под волосами повязку, игравшую роль кляпа. Запястья Анны были скованы наручниками, которые, в свою очередь, были закреплены стальным тросом на одной из ножек стола. В округлившихся глазах застыл ужас.

Давид бросился к ней, поставил импровизированное оружие на стол и принялся развязывать повязку. Анна замотала головой из стороны в сторону и подбородком указала на дверь.

Он повернулся и тотчас же понял свою ошибку.

За дверью, прислонившись спиной к холодильнику, стоял его старый знакомый.