Читать книгу "Дневник покойника - Андрей Троицкий"

– Ты можешь идти быстрее? – спросил Дима.

– Вряд ли. Я недавно подвернула ногу. Хотела убежать оттуда, но ничего не получилось. А теперь эта боль в ноге…

– Иди сюда. Опирайся на мое плечо, будет легче.

– Нет, я сама. Немного осталось.

До брошенной саманной хибары добрались за полчаса. Когда поднялись на крыльцо, Радченко увидел, как у горизонта сверкнул и погас огонек. Через минуту он снова появился, сделавшись крупнее и светлее. Из одного большого огонька образовалось два поменьше. Это были фары дальнего света, довольно мощные. Он взял Дорис за руку и провел ее через тесную прихожую в дальнюю комнату, стеной примыкавшую к кухне. Показал пальцем в темный угол и прошептал:

– Вставай туда.

– И что делать?

– Ничего. Стой и молчи. Ни звука.

Затем поставил на пол сумку и вытащил заряженный обрез. Из окна, выходившего на задний двор, ничего не было видно. Дима встал в двух шагах от двери, прижался спиной к стене и вдруг почувствовал, как предательски дрожит левое колено. Сколько ни напрягай ногу, как ее ни поставь, дрожь не унимается.

Дорис стояла в углу и молчала. Среди грязи и запустения в своем белом платье и накидке, сделанной из куска юбки, она выглядела эфемерным существом из потустороннего мира. Радченко прижал обрез к груди; он был готов пристрелить любого, кто переступит порог комнаты. Но мысль о том, что порох во время долгого хранения мог отсыреть и обрез не выстрелит, не давала покоя.

В наступившей тишине послышался звук автомобильного двигателя. Видимо, машина остановилась совсем рядом, в десятке метров от дома или того меньше. Хлопнула дверца. Донеслись чьи-то голоса, звякнула железная цепь, а потом одни ругательства. Видимо, кто-то сбросил ведро в колодец, но вместо воды поднял наверх лишь немного песка.

Где-то рядом скрипнула половица. Стараясь справиться с дрожащей коленкой, Радченко отставил левую ногу в сторону и, перенеся на нее тяжесть тела, свободной рукой смахнул со лба капли пота. За стеной что-то звякнуло; кажется, человек пнул башмаком пустую бутылку, затем развернулся и вышел на двор. Снова хлопнула дверца, и машина тронулась с места. Вскоре все звуки стихли. Дима перевел дух.

– Сколько их было? – спросила Дорис.

– Не знаю, – ответил он. – Может быть, двое. Но они обязательно вернутся. Они найдут машину. Наши следы запутают их, но ненадолго. Иди за мной.

Радченко вошел в соседнюю комнату, включил фонарик, показав Дорис, куда светить. Он нашел моток проволоки и длинный кусок шпагата. Выдвинул железную кровать на середину комнаты с тем расчетом, чтобы верхняя спинка находилась против входной двери. Проволокой прикрутил ружье к железному каркасу кровати и верхней спинке. Один конец веревки привязал к куркам, второй пропустил через крюк, торчавший из потолка. Выставив Дорис в прихожую, плотно прикрыл дверь, натянул веревку и привязал ее конец к гнутому ржавому гвоздю, заменявшему ручку двери. Если кто-то потянет дверь с другой стороны, веревка перенесет натяжение на спусковые крючки и ружье выстрелит сразу из двух стволов. Два заряда картечи разнесут в клочки нижнюю часть живота человека, стоящего за хлипкой фанерной дверью.

Дима распахнул раму с треснувшим стеклом, перекинул ногу через подоконник и выбрался наружу. Обошел дом, вернулся в комнату, где ждала Дорис, и занял то же самое место у стены, где стоял раньше.

Было так тихо, что казалось, будто эта холодная ночь продлится вечность. Дрожала коленка, болела левая рука, а кончики пальцев немели.

– Они не вернутся, – сказала Дорис. – Я совсем замерзла. Мы можем развести огонь в печке, чтобы согреться. Я не могу больше стоять на ногах. Сил нет.

– Они вернутся, – твердо проговорил он. – И уже совсем скоро. А ты садись. Садись на пол. Знаешь… – Дима осекся, решив, что лучше промолчать, но потом продолжил: – Помнишь того бородатого человека, который выскочил на дорогу? Ну, когда мы отъехали всего два-три километра от поселка?

– Да, помню. Он что-то кричал и размахивал руками.

– Когда мы ехали из Москвы в Воронеж, я видел этого человека в поезде.

– Не может быть!

– У меня абсолютная зрительная память, ошибка исключена. Он сидел в вагоне-ресторане через столик от меня. А на обочине дороги, рядом с тем бородатым, стоял Грач. Он не махал руками и ничего не кричал, просто стоял и смотрел на меня. Машина проехала в двух метрах от Грача. У него было удивленное лицо. И одновременно какое-то настороженное, даже испуганное. Вот так… Эти люди едут за нами от самой Москвы.

– Не может быть, – растерянно повторила Дорис.

Стал слышен звук работающего двигателя. Машина остановилась, хлопнула одна дверца, другая. Радченко еще плотнее прижался спиной к стене и затаил дыхание. Секундная стрелка часов описала два круга.

– Выходите! – крикнул кто-то со двора. – Чего в прятки играть? Мы же взрослые люди.

– Так они и вышли, – отозвался другой голос. – Очень они по тебе соскучились.

Второй раз Борода вошел в хибару, захватив фонарь. Он ставил ноги осторожно, словно сапер на минном поле. Теперь он точно знал, что этот Адвокат и Дорис где-то рядом. Следы вели сюда. Они здесь или в строительном вагончике, что стоит неподалеку.

Он потянул за гвоздь, вбитый в то место, где обычно находится дверная ручка. Скрипнули ржавые петли. Дверь чуть приоткрылась, но дальше не поддалась, будто с другой стороны ее кто-то держал. Тогда Борода опустил в карман куртки пистолет, достал кусок бинта и обмотал им ржавую шляпку гвоздя, потому что не хотел оцарапать пальцы. Было слышно, как кашлял Чибис. Он стоял во дворе, держа под прицелом карабина входную дверь в хибару и старый автобус; откашлявшись, крикнул:

– Что там у тебя?

– Пока ни хрена. И луку мешок.

Борода переложил фонарь в левую руку. Указательным и большим пальцем правой руки крепко сжал гвоздь, обмотанный обрывком бинта, и с силой дернул дверь на себя. Что-то щелкнуло, тут же щелчок повторился. Борода снова переложил фонарь в левую руку, правой достал пистолет. Из осторожности он не стал переступать порог, только заглянул через приоткрытую дверь в темную комнату, светя фонарем.

Радченко слышал каждый звук, каждый шорох. Когда один за другим щелкнули курки, а выстрелов из двух стволов не последовало, он едва подавил стон, рвавшийся из груди.

В свете фонаря Борода увидел койку, стоявшую возле двери, и кусок веревки, который свешивался с потолка. Увидел двуствольное охотничье ружье, закрепленное на железном каркасе койки, и все понял. Он хотел крикнуть Чибису, что Адвокат и американка здесь, в соседней комнате. Но тут Дима сделал два шага к двери, выдернув из-за пояса пистолет с единственным патроном, оставшимся в стволе. Человек с фонарем стоял к нему боком. Это был высокий мужчина с бородой и усами, одетый в грязные штаны и запыленную куртку. Радченко поднял руку и выстрелил почти в упор. Борода не успел повернуться. Ему показалось, что в кромешной темноте вспыхнула молния и ударила ему в голову.