Читать книгу "Бриллиант для Слепого - Андрей Воронин"

— Два коньяка — по сто.

— По сто пятьдесят, — поправила его Роза.

Ей казалось, что она сейчас в состоянии выпить целую бутылку и не опьянеть. С пластиковыми стаканчиками они отошли к высокому столику с мраморной плитой-столешницей, чудом сохранившейся в гастрономе с советских времен.

— На, держи.

— Меня всю трясет.

Роза взяла из вазочки салфетку, завернула в нее камень и сунула его в ладонь Фаготу. Пальцы ее были влажными.

— Мне казалось, я вообще не умею потеть, а теперь у меня вся спина мокрая. Слава Богу, камень цел. Еще секунда — и этот урод выцарапал бы его у меня из руки. У него чемоданчик не только наручниками, но и тросиком каким-то к руке прикручен.

— Надо было оторвать его вместе с рукой.

— Хорошо, что он камень с моей рукой не оторвал. Я же говорила — гиблое это дело. С государством нельзя играть в азартные игры. Держа пластиковые стаканчики в пальцах, молодые люди соприкоснулись руками.

— Выпей, я не хочу, чтобы ты умерла.

— Мне самой этого не хочется.

Мелкими глотками, не отрываясь, Роза выпила весь коньяк и зажмурила глаза. В горле пекло. Спиртным она не злоупотребляла, но не из моральных соображений — берегла красоту.

— За все, что хорошо кончается!

— Еще ничего не кончилось, — напомнила Роза. Фагот выпил коньяк и ощутил, что страх уходит.

— Может, они следят за нами, чтобы мы вывели их на Тихона? — спросила девушка.

— Если бы они нас не упустили, мы бы уже были в наручниках.

— Надо позвонить Тихону. Никита буднично опустил бриллиант в карман куртки и застегнул молнию.

— Карманников боишься? — засмеялась Роза.

Из автомата Никита позвонил Тихону. Тот таким тоном, будто речь шла о каком-то заурядном деле, поинтересовался:

— Получилось?

— Нет, сорвалось, но, к счастью, все остались при своем: мы с товаром, они — с деньгами.

— Я так и думал. Приезжайте.

Роза впервые оказалась у Тихона в квартире. Раньше ей представлялось, что жилище Тихона должно выглядеть дворцом из «Тысячи и одной ночи», но оно мало чем отличалось от снятой квартиры, ключи к которой Тихон, не раздумывая, отдал ей и Никите.

— Вот камень, — сказал Фагот. — У меня такое чувство, что я больше никогда не прикоснусь к нему.

Он положил на стол салфетку, развернул ее. Тихон двумя пальцами сжал бриллиант, посмотрел сквозь него на свет.

— Красив, зараза, — и опустил его в пол-литровую банку с водой. Роза, впервые увидевшая этот фокус, завороженно смотрела на банку.

— Сколько я тебе должен? — не оборачиваясь, поинтересовался Павлов.

— Тихон, никакие деньги не окупят того, что я пережила сегодня.

— Значит, будем считать, что мы квиты. Когда-то я спас тебе здоровье, красоту и жизнь. Теперь ты мне ничего не должна.

— Тихон, я верю в твою звезду. Ты сумеешь распорядиться брюликом. Я собственными глазами видела живьем семьсот тысяч баксов, которые чуть не оказались в моих руках, и понимаю, он стоит большего. Тихон усмехнулся и покачал головой.

— Нет, я не стану его продавать. Пусть стоит в банке с водой в холодильнике. Вечерами, когда становится одиноко, буду доставать его и глядеть, пусть греет мою душу. Роза почувствовала себя лишней. Поднялась.

— Поздно, мне надо идти. Я переволновалась, теперь хочется спать.

— Безвыходных положений не бывает, — задумчиво проговорил Тихон, и махнул рукой, мол, можете уходить.

Роза шла по улице под руку с Фаготом. На нее навалилась ужасная усталость, глаза слипались.

— Ты не воспринимай меня всерьез, — попросила Роза. — Я самая обычная проститутка, хоть и очень умелая. Меня нельзя любить.

— Разве я сказал, что люблю тебя?

— Мне так показалось.

— Ты мне нравишься. Это другое дело.

— Нет, — покачала головой Роза, — не я тебе нравлюсь, тебе нравится заниматься со мной сексом.

— Можно сказать и так. Роза увлекла Никиту в подъезд.

— Не бойся, — прошептала она, — приставать не стану. Просто дальше тебе не стоит идти в таком виде.

— Еще пару кварталов можно, знакомых я здесь не встречу.

— Я о ментах говорю, тебе срочно нужно изменить имидж.

— Меня никто не засек.

— Береженого бог бережет.

В подъезде стоял резкий запах сырости, застоявшейся кошачьей мочи — сердобольные жильцы подкармливали бездомных животных, за что и расплачивались. Из-под надписей на стенах местами проглядывала масляная краска, темно-зеленая, какой в прежние времена была выкрашена большая часть московских подъездов. Роза раскрыла пакет и предложила:

— Бросай сюда свою бандану. Тебе она, кстати, совсем не идет.

— Сам знаю.

Никита с трудом развязал тугой узел, на который были завязаны хвосты банданы. Бросил в пакет и куртку.

— Инструмента у тебя сегодня с собой нет. Ну, ничего, доведу тебя до самого дома. Твоя девушка, если встретится нам по дороге, ревновать не станет?

— Предоставь наши проблемы решать нам самим, — немного зло ответил Никита.

— Ты злишься не на меня, а на себя, так что можешь не извиняться, — предупредила Никиту Роза.

Она тоже привела себя в порядок. Чувствовалось, что в «полевых условиях» ей приходится делать это не в первый раз. Маленькое зеркальце, — с одной стороны выпуклое, чтобы видеть детали, с другой вогнутое, чтобы видеть лицо целиком, примостилось на батарее парового отопления. Роза смачивала тампон лосьоном и снимала косметику. Затем ловко, буквально несколькими движениями нанесла новую. Это абсолютно преобразило ее: другой разрез глаз, другой изгиб губ. Тональная пудра легла на щеки, и Фаготу показалось, что даже форма головы у нее изменилась. Никита расчесал волосы, и колоритная парочка вышла на улицу.

— Когда мы встретились в первый раз, Тихон сказал, что ты просто отрабатывала со мной прегрешения. Роза засмеялась:

— Неужели ты поверил, что правильный вор может прикрывать проституцию? Для настоящего вора жить с «мохнатого сейфа» — западло.

— Тихон мне всегда казался каким-то неправильным вором.

— Неправильным он может быть в отношениях с тобой, со мной, но только не с блатными. Ты не знаешь его по-настоящему. Он жесткий и беспощадный.

— А откуда ты его знаешь?

— Я знаю многих. С кем мне только не приходилось трахаться: и с авторитетами, и с ментовским начальством, даже с министрами и депутатами. Всех не упомнишь.