Читать книгу "Орлиная гора - Инна Живетьева"

– Ваше Величество! Милости прошу, выслушайте. – Митька оттолкнул лейтенанта, бросился к королю, упал на одно колено.

Возмущенный ропот раздался в свите. Эдвин махнул рукой, и барабанщики замерли.

Митька заговорил торопливо, не вставая с колена. И только рассказав все, решился спросить:

– Скажите, Ваше Величество, не ездил ли порученец из рода Льва за Орлиную гору?

– Это ложь! – взвизгнул княжич с бронзовым гербом на мундире. – Дружка-предателя выгораживает, шакалий выродок!!! Мой король, род наш честно служит! Врет, он сам предатель!

Митька не отрываясь смотрел в лицо Эдвину. Только бы поверил! Тяжелый взгляд у короля, но княжич не опустит глаз.

– Дополнительное расследование.

Сказал, как отрубил.

Митька поднялся, оглянулся на Марка: у того из закушенной губы скатилась на подбородок капля крови.

Глава 15

Жизнь королевского порученца не стоит на месте, даже когда расследуют дело побратима. Вызвали пару раз на допрос, вымотали душу, заставляя вновь и вновь вспоминать молчаливый Митькин крик: «Не стреляй!!!»

Спрашивали и о Марке. Но что Темка мог сказать? Да, почти год жили в одной палатке, делили хлеб. Почти не разговаривали. Прав был Марк тем холодным весенним днем, когда показал иссеченную спину: ничегошеньки не знает о нем Темка. Если быть честным перед самим собой, то княжич впервые толком задумался: чем на самом деле жил Марк, во что верил? Порой Темка жалел, что ему пришлось узнать позорную тайну – признание Марка еще больше все усложнило. Казалось бы, можно со спокойной совестью относиться к байстрюку с презрением, но не получалось. За что презирать-то? Что безроден? Так Темка же не князь Крох, чтобы считать, что честь приходит лишь с титулом. Что обманул? Интересно было бы посмотреть, как Марик будет трепаться налево и направо о семейном позоре. Нож обманом оставил, это да. Но потом вернул. Неприязнь, вина (хотя – за что?!), невольное восхищение тем, как держался Марк перед казнью, спутались в такой клубок, что и не размотать. В конце концов Темка махнул рукой: как будет, так будет.

Дни шли; помост для казни не разбирали. Княжич Торн мотался с поручениями и только коротко узнавал о происходящем. Митьку допрашивают каждый день. Кажется, его положение смягчилось. Даже в свите короля о княжиче Дине кое-кто отзывался без презрения. Допрашивали и Марка. Вскоре они оба оказались в дворцовых покоях, а в той комнатушке – Фалький Ледней.

Как-то Темка видел отца Фалька. Говорили, князь возмущался: мол, нет и не было в роду Леднеев предателей, бронзовая лента не замарана грязью; как король может верить тем, кто опозорил геральдическое золото? Но Эдвин не просто верил – он собирал факты.

* * *

Фальк присел на край стула, выпрямил спину. Капитан Святослав Радан устраивался неторопливо: разложил бумагу, достал перья, подкрутил огонек в лампе. В этом спокойствии княжичу чудилась надежда. Он уже десяток раз описал тот злополучный день, когда ездил в сторону Орлиной горы. Не было ничего! Не было! Уже в ту минуту, когда смолкли голоса и деревья прикрыли спину – Фальк подумал с ожесточением: ничего не было. Просто дурной сон. Ведь ошибся-то в мелочи, свернул не туда. Так легко представить, что тропа не разбежалась на две и королевский порученец поехал прямо. Матерь-заступница, такая ерунда! Не пускать же из-за нее всю жизнь под откос? Досадная случайность. А ведь если кто узнает – конец! И геральдическая бронза не спасет. Из-за дурацкой тропинки! Нет уж, не было ничего! Фальк так страстно убеждал сам себя, что поверил. Осталось заставить поверить в это барона Святослава.

Капитан задумчиво посмотрел на кончик пера, поднеся его близко к лампе. Не понравилось, взял следующее. Фальк чуть улыбнулся, показывая, что согласен с бароном: да, трудно сразу найти подходящее. И то, что капитан не одернул, а принял эту улыбку, еще больше обнадежило.

– Ну что, король ознакомился с материалами допроса, – перо легло поверх чистого листа.

Надежда заставила Фалька приподняться со стула. Несомненно, король поверил ему, наследнику верного рода, а не какому-то шакаленку предателя.

Барон доброжелательно кивнул этому радостному ожиданию.

– Да, король ознакомился и отдал приказ. Если на сегодняшнем допросе княжич Фалький Ледней не покажет ничего нового, то передать его в руки палача.

Свет померк, точно капитан резко накрыл лампу черной тряпкой. В этой темноте Фальк услышал собственный, срывающийся на тонкие взвизги, голос:

– Нет! Ничего не было! Не было!

– Конвой! – оглушил громовой выкрик.

Жесткие руки ухватили княжича за плечи, заставляя подняться. Фальк рванулся к столу – он снова видел освещенного лампой барона и перо, лежащее в ожидание:

– Ну не было!!!

Капитан наблюдал с насмешливым любопытством, и у Фалька все обмякло внутри. Он вышел, подталкиваемый конвоирами. Происходящее казалось нелепостью: он, Ледней, княжич бронзового рода, должен был покорить короля своей преданностью и беззаветным служением, заслужить высокую оценку умом и хитростью, стать доверенным лицом Эдвина. А вместо этого его отдают палачу! Из-за какой-то дурацкой тропинки!

Вышли из дворцовых покоев. Фальк едва видел, куда его ведут. Заметил лишь, что потолок над головой сменился вечерним темным небом. Поворот, еще. Какие-то голоса. Снова поворот. Фальк вздрогнул: торопливо пересекающий двор человек добавил нереальности происходящему. Маркий Крох, все в том же мундире порученца. Почему он тут? Создатель! Шакаленка должны были казнить! Должны были! Но сын предателя остался жив, а Фалька ведут на допрос. Это же несправедливо, Создатель! Какое сосредоточенное лицо у этого прилипалы, понимает, куда ведут княжича Леднея. Сам там был. Фальк вспомнил, как зачитывали перед несостоявшейся казнью приказ, как мурлыкало в душе от радости: ничего не было, вот он – изменник. Но одна минута – и все переменилось. Будь проклят Эмитрий Дин! Шакал и сын шакала!

Дверь, обитая понизу войлоком, отошла. Упал на порог свет, приглашая шагнуть внутрь. Фальк попятился, и конвоир толкнул его в спину.

– Ба! – удивился человек с таким неприметным лицом, что княжич не мог его вспомнить. – А королевские порученцы стали у нас частыми гостями.

– Мастер, звали? – кто-то ввалился следом, толкнув Фалька еще ближе к низкому темному столу.

– Звал. Вона, погляди.

Молодой парень приветливо кивнул конвоирам и окинул взглядом княжича. Мороз прошел по коже: так оценивающе смотрит барышник на теленка.

– Работу привалили, – палач неторопливо снимал рубаху. – Хотя, думаю, с этим-то возни меньше будет. Ишь, уже скорчил морду в куриную гузку. Тот, вспомни, щипцы калю, а он только губы кривит.

– Да уж! Вы, мастер, когда ему ножичком по ребрам прошлись, точно, думал, орать будет. А молчал. Хорош был, сопляк! Этот не сдюжит.