Читать книгу "Белая роза - Огюст Маке"

сцену, во время которой он сообщил Маргарите, что она выдала Ланкастеру истинного потомка Йорков.

– Я сбежал из дворца, – сказал он, – оставив рыдать герцогиню, сраженную моим сообщением, и поклялся никогда более не служить гибельному делу венценосных особ. После этого я вернулся на постоялый двор, чтобы забрать моего старого друга Брекенбери, но оказалось, что он умирает. Опасаясь реакции герцогини, я сел на свежую лошадь и помчался к границе. Когда ее светлость вышла из оцепенения, она приказала догнать меня, схватить и, невзирая на сопротивление доставить во дворец. Я подумал, что мне конец, что она собирается ради сохранения государственного секрета навсегда закрыть рот этому проклятому негодяю, которого упустил Генрих VII. Но каково же было мое изумление, когда обнаружилось, что достойная герцогиня опять пылает к вам нежностью и любовью, и что ее терзают угрызения совести из-за того, что она испытывала к вам неприязнь и мстительное чувство. Она так упрашивала меня, так настойчиво умоляла помочь ей загладить ее преступление, помочь спасти ее честь и вашу жизнь, что в итоге тронула мое сердце, и в результате мы вновь начали обдумывать партию, которую нам предстояло сыграть. Мне с трудом удалось отговорить ее от того, чтобы немедленно отправиться в Лондон. Она хотела поговорить с королем, во всем ему признаться и добиться вашего помилования, угрожая, что в противном случае соберет трибунал монархов стран Европы, и там расскажет всю правду. С большим трудом я убедил ее, что своей фанатичной любовью она принесет вам гораздо больше вреда, чем неуемной ненавистью. А в это время из Англии Сюзанна привезла едва живую леди Катрин, которая с ума сходила, беспокоясь о вашей безопасности. Мы уже знали о твердости вашего духа и о вашем героизме, но мы также знали, что вы покинули обитель. Нельзя было терять время, и я помчался в Лондон, укрывшись на корабле официального посланника, направленного ее светлостью к Генриху VII.

– Ну, наконец! – воскликнул Ричард, трепеща от радости. – Теперь Катрин знает, что я не Перкен Уорбек!

– О, милорд, сказать, что она знает – это ничего не сказать, – откликнулся Фрион. – Какая была душераздирающая сцена! Жаль, что вы не видели, как гордая герцогиня валялась в ногах у этого ангела, вымаливая у нее прощение и рыдая. За две недели непрерывной истерики она постарела больше, чем за все шестьдесят лет своей непростой жизни. Что касается леди Катрин, то она сначала благодарила Бога за то, что вы оказались достойным ее происхождения, а через мгновение она уже задыхалась от отчаяния и кричала, что вы пропали. На моих глазах эти две отчаявшиеся женщины то обнимались, то отталкивали друг друга, а потом опять бросались обниматься. А уж какие взгляды они кидали! Один такой взгляд вознаградил бы вас, милорд, за все принятые вами муки!

– Ну вот и всё, – прошептал Ричард, – я словно никогда и не страдал.

Он встал на колени и, испытывая великую радость, конвульсивно свел руки в молитвенном жесте.

– О, нет, далеко не всё, – сказал Фрион и с силой развел ему руки. – А о посланнике-то мы и забыли. Именно он-то теперь и выходит на сцену.

– Что ты хочешь сказать?

– Посланник должен объяснить королю Англии, что ее светлость герцогиня Бургундская ждет от него милости. Вот тут попрошу вашего внимания, милорд: теперь, когда все политические вопросы решены, когда никто не оспаривает у Ланкастера корону, и он одержал полную победу над Перкеном Уорбеком, Ланкастеру становится довольно-таки невыгодно держать этого самого Уорбека под замком. Мы же, со своей стороны, доведем до сведения его величества, что для нас жизнь любого человека, соединившегося браком с леди Катрин, священна. Мы предложим отправить этого человека в вечную ссылку, притом, что мы сами возьмем на себя труд без шума и скандала отвезти его в какой-нибудь тихий уголок этого мира. В общем, мы собираемся выпросить вас у нашего союзника.

– Но… – перебил его Ричард.

– Никакие «но», милорд, не рассматриваются. Я явился сюда, рискуя своей головой, не для того, чтобы попросить вас поставить подпись под отречением, и не для того, чтобы вы сделали секретное или публичное заявление. Я явился, чтобы попросить вас молчать, сохранять глухое и нерушимое молчание, прикинуться немым, мертвым, да хоть сумасшедшим. Действуйте, как ваш кузен Уорвик, герцог Кларенс. Он, как и вы, соперничал с Генрихом VII и теперь, как и вы, сидит в Тауэре. Но после Ламберта Симнела про него забыли. Он сумасшедший, он помалкивает, и он жив.

– Уорвик! – прошептал принц.

– Он здесь, в шести футах от вас, возможно, за стеной, к которой вы прислонились. Делайте, как он: молчите и живите! О, господин мой, живите, если вы не хотите убить леди Катрин, живите, если не хотите оскорбить Бога, который уже готовит ваш оглушительный реванш в этой трудной партии, которую я считал проигранной. Живите! Ведь трон вы сможете обрести, только оставшись в живых. А от мертвого Йорка толку мало!

– Это правда, Фрион, это правда: выжить, чтобы получить власть.

– Ну, и чтобы обрести счастье. Для этого, кстати, тоже надо быть живым, так надежнее. Итак, дорогой повелитель, я выполнил свою задачу – доставил вам послание и дал необходимые инструкции. Теперь вы готовы к дальнейшим действиям. Ждите, вас вытащат отсюда, в полной тайне доставят к морскому побережью и посадят на корабль. Для несчастного узника такое ожидание может оказаться слишком тягостным. Но я должен еще кое-что вам сообщить.

– Друг Фрион, – сказал Ричард, – во всей этой красивой мечте мы не учли только одно: а что, если король Генрих VII откажется передать меня вашему посланнику?

Фрион приблизился к принцу и совсем тихо проговорил:

– Милорд, вероятность такого развития событий мы учли в первую очередь. Может получиться так, что весь этот план окажется лишь хитрой уловкой, скрывающей наши истинные намерения.

Ричард слушал его, затаив дыхание.

– Вполне вероятно, – продолжал Фрион, – что король откажет нам. Но посланнику велено вести переговоры так, чтобы рассеять подозрения Ланкастера. И пока его будут усыплять бесконечными переговорами, мы будем действовать.

– Но как?

– План наш такой. Мы выкрадем вас из Тауэра. Осталось четыре дня и дело будет сделано.

Ричард вздрогнул и тоже придвинулся ближе к Фриону.

– Возле нового рынка, – продолжал француз, – мы сняли дом, задняя дверь которого выходит к Темзе. Там в шлюпке вас будут ждать хорошо вооруженные друзья.

– Но, чтобы добраться до этого славного дома, надо сначала выбраться отсюда.

– А разве я не смог сюда проникнуть? – отозвался Фрион. – Говорю вам, все уже решено. Четыре двери отделяют вашу камеру