Читать книгу "Архитектурная история Венеции - Дебора Ховард"

как росло движение моторных лодок, выживание гондол оказалось под серьезной угрозой. Сохранившиеся трагетто (паромы-гондолы) зависели от больших государственных субсидий, поскольку стоимость строительства и содержания лодок стала почти непомерной.

В то же время существовало сильное ощущение необходимости сохранения облика города – ведь его уникальная городская панорама хранит память о былом величии Венеции. В последующие годы благодаря кампаниям по сбору средств международного масштаба была проведена реставрация многих выдающихся архитектурных памятников. Жесткий контроль за планированием теперь запрещал видимые изменения исторических зданий, и власти даже могли заставить владельцев убрать лишние этажи, надстроенные без разрешения.

Однако в одном ярком случае планировочные ограничения помешали возведению того, что вполне могло бы стать лучшим образцом архитектуры XX в. в городе. В 1953 г. величайший американский архитектор Фрэнк Ллойд Райт получил заказ на строительство так называемого Мемориального дома Мазьери, центра для иностранных студентов-архитекторов на Большом канале между Палаццо Бальби и устьем Рио-ди-Ка-Фоскари. К этому времени Райту было уже за восемьдесят (он умер в 1959 г. в возрасте 92 лет). Его выбрали потому, что здание должно было быть возведено в память о молодом студенте-архитекторе Анджело Мазьери, погибшем в результате несчастного случая во время паломничества к самому известному зданию Райта – «Падающей воде» в Пенсильвании. Проект Райта показывает, насколько образно традиционные венецианские элементы, такие как высокие окна с выступающими балконами, могут быть включены в индивидуальный стиль современного архитектора. Благодаря неформальному расположению горизонтальных и вертикальных акцентов и непринужденному наращиванию форм от нижнего здания слева до высокого Палаццо Бальби справа, в проекте Райта нет ни капли суровости пожарной станции дель-Джудиче, расположенной в нескольких метрах от него на Рио-ди-Ка-Фоскари.

В итоге проект встретил активное сопротивление, прежде всего со стороны соседей, богатых владельцев Палаццо Бальби, которые убедили власти отклонить проект. Окончательное компромиссное решение, которое настаивало на сохранении фасада существующего на участке здания, обратилось печальной утратой. В ходе перестройки старый фасад обрушился, и его пришлось в значительной степени перестраивать. В результате получился экстерьер, лишенный какого-либо характера.

Всего через год после того, как Райт спроектировал свой венецианский дом, на городской сцене Венеции появился новый железнодорожный вокзал – здание значительно меньшего масштаба. На национальный конкурс, проведенный двадцатью годами ранее, в 1934 г., было представлено пятьдесят четыре проекта, но все они были отклонены, и в итоге Управление железных дорог заменила их собственным, менее новаторским. Расположенное в стороне от Большого канала и возвышающееся на широкой лестнице, здание не бросает вызов по масштабу, стилю или расположению окружающих его зданий. Но благодаря своим чистым горизонталям и неформальной асимметрии длинный белый фасад показывает свою современность, а перспектива, которая открывается перед гостями Венеции с портика на вершине ступеней, захватывает дух.

В том же году на берегу Рио-Нуово было начато строительство нового офисного здания для компании электроснабжения, Società Adriatica di Elettricità. Архитекторы этого здания, Анджело Скаттолин и Луиджи Ветти, взяли примерный масштаб и ритм пролетов из венецианской архитектурной традиции, но то, что можно назвать «международным послевоенным стилем офисных зданий», даже при уменьшении до трех этажей, не очень хорошо вписывается в контекст Венеции в целом. Даже жесткость стального каркаса и железобетонных конструкций проблематична на неустойчивом венецианском рельефе. Тем не менее, район Рио-Нуово находился в стадии масштабной застройки, что делало его идеальным местом для внедрения нового архитектурного языка.

Судьба архитектуры в послевоенной Венеции, как и в других местах, похоже, свидетельствует о том, что государственные органы, а также лица, обладающие богатством и влиянием, были серьезно ограничены контролем за планированием, чем обычно. (Исключением, конечно, была Биеннале, где архитектурные инновации всегда приветствовались и даже ожидались). Одним из самых заметных вторжений в венецианский исторический центр стала новая штаб-квартира главного банка Венеции, Касса-ди-Риспармио, на Кампо Манин. Первоначальный облик этого кампо, бывшего кампо Сан-Патерниан, известен по гравюрам и старым фотографиям.

На них изображена живописная шестиугольная колокольня Сан-Патерниана, которая была снесена в 1871 г. вместе с одноименной церковью, чтобы освободить место для памятника Даниеле Манину. В 1906 г. Касса ди Риспармио возвела на этом месте свое первое здание – сдержанную постройку в неоломбардском стиле. Однако немногим более полувека спустя банк решил заменить его. Новый проект, созданный в 1964 г., был работой видного архитектора Пьера Луиджи Нерви в сотрудничестве с венецианцем Анджело Скаттолином. Блестящее использование Нерви бетона для создания смелых, динамичных пространственных эффектов, которые можно увидеть, например, в двух спортивных залах и стадионе, построенных им для Олимпийских игр в Риме в 1960 г., делает интерьер нового банка драматичным и внушительным. Фасад, основанный на сетке горизонталей и вертикалей, как штаб-квартира электрической компании Скаттолина, менее смел, если не считать виртуозности удивительно тонких элементов, которые, как кажется, поддерживают два верхних этажа.

Парадоксально, но самые известные архитектурные проекты второй половины XX в. в Венеции были наименее заметными. Это были всемирно известные интерьеры местного архитектора Карло Скарпы (1906–1978). Будучи преданным последователем Райта, Скарпа сохранил чертежи Райта для мемориального дома Мазьери после того, как этот проект был отвергнут. Примерно пятнадцать лет спустя, в 1968–1969 гг., он разработал собственный интерьер для дома, который должен был служить архитектурной галереей для Фонда Мазьери, используя треугольную геометрию участка. Скарпа уже подарил Венеции несколько запоминающихся интерьеров. Как совместный победитель премии «Оливетти» в 1956 г., он был приглашен для проектирования магазина «Оливетти» на северной стороне площади Сан-Марко. Здесь пространство было глубоким и плохо освещенным. В ответ Скарпа создал плавную серию взаимосвязанных пространств, сочетающих барочное чувство движения и театральности с линейной модернистской эстетикой. Незаметно скрытые источники искусственного света ведут зрителя по всему пространству. Добавив антресольные уровни, на которые ведет динамичная лестница – ее мраморные плиты словно парят в пространстве, – Скарпа оживил магазин.

Касса ди Риспармио ди Венеция (Сберегательная касса Венеции), Кампо Манин, арх. Пьер Луиджи Нерви и Анджело Скаттолина, проект 1964 г.

Самым большим вкладом Карло Скарпы в венецианскую архитектуру было его чуткое отношение к использованию материалов. Каждая строительная деталь была задумана как скульптурный объект, резко подчеркивающий соединения между различными материалами (дерево и металл, кирпич и камень, мрамор и дерево и так далее). В 1959–1963 гг. он перестроил первый этаж и сад Палаццо Кверини-Стампалия, дворца начала XVI в., в котором находится одна из главных публичных библиотек города, а также художественная галерея. Здесь Скарпа занялся одним из своих самых поэтичных размышлений о диалоге между старым и новым. К дворцу ведет элегантный мост из настолько осязаемого материала, что у посетителя возникает искушение почувствовать каждую деталь перил. Водяные ворота из открытого железа с метрическими узорами, слегка напоминающие решетчатые бронзовые двери Сан-Марко, ограждают вход. Через них можно заманчиво заглянуть в светлый