Читать книгу "Междуглушь - Нил Шустерман"

В палисаднике росло дерево, а окна наверху стояли настежь. Летом родители всегда оставляли открытыми окна второго этажа. Дерево — живой дуб, сучковатый, с раздвоённым стволом и множеством корявых ветвей — был словно создан для того, чтобы на него взбираться. И хотя ветка, ближе других подходящая к стене дома, была довольно хлипкой, Алли рассудила, что она выдержит ребёнка, весящего не больше пятидесяти фунтов.

Она прогулялась по соседним домам и наконец нашла подходящий материал в нескольких кварталах от дома своих родителей. Ей не пришлось усыплять мальчика — он и без того глубоко и сладко спал, как спят только маленькие дети. Алли легко захватила над ним контроль, скользнула в пару детских кроссовок, изображающих обувь Человека-Паука, спустилась по лестнице и вышла в ночь.

Ущербный серпик луны плыл по небу и, словно ятаган, разрезал попадавшиеся на пути облака. Улицы были пустынны и тихи, в доме родителей Алли не светилось ни одно окно. Да этот малец, похоже, собаку съел в лазании по деревьям! Она поняла это в тот же миг, когда начала карабкаться по стволу. Алли доверилась мышечно-двигательной памяти своего хозяина и вскоре очутилась на ветке, протянувшейся к открытому окну. Она проползла по ней и только-только потянулась к окну, как ветка затрещала.

Алли рванулась и что было сил вцепилась в выступ под окном, тело мальчика с глухим стуком ударилось о стену дома. Будь она в собственном теле, ей бы ни за что не удержаться — сорвалась бы как пить дать, но в том-то и дело, что маленькие дети в состоянии карабкаться на самую верхотуру: мальчик-носитель был таким лёгким, что Алли удалось подтянуть себя вверх. Затем она, держась одной рукой, с силой выбросила другую вперёд, пробила сетку от насекомых и вырвала её из рамы. Сетка упала вниз, в палисадник, а Алли скользнула через окно в спальню.

В щель под дверью было видно, что в коридоре зажгли свет. Алли услышала торопливые шаги по направлению к её комнате и нырнула под кровать как раз в ту секунду, когда распахнулась дверь. В комнату кто-то вошёл. Из-под кровати ей была видна только пара босых ног. Мужских ног. Её отец! Он щёлкнул выключателем, и спальню залил яркий, режущий глаза свет. Алли забилась подальше, к самой задней стенке. Несмотря на то, что она отчаянно задыхалась, а в крови кипел адреналин, она заставила себя дышать как можно тише.

Отцовские ноги прошли от кровати к окну. Алли почувствовала, как сердечко мальчика подпрыгнуло куда-то к горлу, пульс забился где-то в голове, от каждого удара темнело в глазах.

— Что там? — спросила мама, стоящая у порога.

— Ничего, — ответил папа. — Дерево вырвало оконную сетку, вот и всё.

— Говорила же — надо его подрезать! — сказала мама и добавила: — Ты уверен, что это всё?

— Зайди и посмотри сама.

Мама подошла к окну. Алли услышала, как закрылась оконная рама.

— Ох, извини, — послышался голос матери. — Но после этой женщины меня сегодня просто всю трясёт.

— Да, полоумных кругом хватает. Но чтобы ты перестала волноваться — может, нам поставить охранную сигнализацию?

Родители ушли, выключив свет и закрыв дверь. Несколько секунд Алли слышала жалобные поскрипывания пружин в соседней комнате — родители укладывались спать. Она не решалась двигаться ещё минут десять — а вдруг им придёт в голову вернуться? Наконец, она выкарабкалась из-под кровати и окинула спаленку взглядом: в неясном свете дальнего уличного фонаря всё вокруг было окутано в различные оттенки серого. Но даже при этом Алли мгновенно поняла, что это за комната.

Это была её спальня.

Или, вернее, мемфисская версия её спальни. Оказывается, Алли пряталась под собственной кроватью, убранной её собственным покрывалом. В комнате стоял письменный стол, за которым она когда-то делала уроки, стены увешивали плакаты с рок-группами, которых она не слышала уже три года. Музей. Святилище в её честь. Да что это за блажь пришла в голову её родителям? Ну, понятно было бы, если бы всё это происходило в том старом доме в Нью-Джерси, но зачем заново воссоздавать её комнату здесь, в Мемфисе? Алли не знала, что и подумать.

Она протянула руку к полке и сняла с неё плюшевого мишку. Алли втайне обожала мягкие, пушистые вещицы, но будучи девочкой не мягкой и не пушистой, всегда находила способ переделать свои игрушки в нечто невообразимое и противное природе. Этот мишка, например, был «Винни-Панк»: в его мехе были процарапаны татуировки, а бровь украшал пирсинг — английская булавка. Что это — мишка вроде бы стал побольше, чем ей помнилось? Ах, нет, это не мишка стал больше, это она находится сейчас в маленьком теле.

Алли прижала Винни-Панка к груди, в которой, кажется, разгулялись всякие чувства. Она обвинила в эмоциональной атаке психику своего носителя: мол, маленькие дети чуть что — сразу открывают водяной краник. Но кого она пыталась обмануть? Эти слёзы были её слезами. Алли присела на кровать и позволила им течь — тихо и беззвучно.

Зачем она вернулась? Неужели она намеревалась вот так заявиться в дом своих родителей в теле этого мальчика и поговорить с ними? И всё-таки она уже принялась соображать, как же ей снова прийти сюда завтра — может, в теле продавца охранных систем… И вот такой теперь будет её жизнь? Каждый день возвращаться сюда в ином теле, притворяться кем-то другим, лишь бы иметь возможность побыть рядом со своими родителями?..

Она свернулась на кровати калачиком, прижимая к себе мишку — свидетеля её прежней жизни. И тут вдруг случилось то, чего она не предвидела. А должна бы! Потому что, как бы там ни было, на дворе стояла глухая ночь, а Алли находилась в теле маленького, усталого ребёнка. Её мысли спутались, поплыли, и через мгновение она провалилась в сон.

* * *

Алли проснулась в 7:45 утра.

К несчастью, мальчик, которого она скинджекила, проснулся в 7:41. Невероятно, что может произойти в течение каких-то четырёх минут.

— Не волнуйся, малыш, с тобой всё будет в порядке. Мы отведём тебя домой!

Это был голос её мамы. Мамины руки обнимали её. Они бережно покачивали её взад-вперёд. Алли задыхалась, в глазах стоял туман, грудь судорожно вздымалась и — о Господи! — из неё вырывался надрывный рёв. Всё тело Алли вздрагивало от всхлипываний. Да что тут творится? Где она? Кто она?

— Хочу домо-о-ой! — услышала она детский голос — гнусавый, как при простуде, так что получалось: «Хочу добо-о-ой!»

И тут Алли поняла, что эти слова произносит её собственный рот. И сразу всё вспомнилось: она в теле мальчика, в доме её родителей, в своей собственной комнате. Её мама обнимает её, рядом стоит папа с телефоном в руке.

— Хочу добо-ой! — снова разревелся мальчик — он не имел понятия, как он здесь очутился.

О Боже! Алли вдруг сообразила, что больше не прячется в закоулках сознания ребёнка, что её вынесло прямо на середину его разума. Теперь, когда она проснулась, мальчик понял, что у него в голове находится кто-то чужой, и заорал от ужаса.

— Кто ты? — вопил мальчик. — Уходи! Уходи! Пошла вон отсюда! — мама отступила, подумав, что он кричит на неё. — Убирайся! Пошла вон!