Читать книгу "Крах плана Шлиффена. 1914 г. - Максим Оськин"

Участник Восточно-Прусской наступательной операции напоминает и о психологическом факторе. Когда в штабе фронта стало известно об отступлении 1-го армейского корпуса от Сольдау, командарм-2 А.В. Самсонов выехал в 15-й армейский корпус, таким образом, став управлять только центром армии. В этот момент, когда стало ясно, что противник стремительно движется на Нейденбург, перед военачальником встала альтернатива: отводить всю армию к линии государственной границы или продолжить сражение на грани риска. Командарм-2 не имел сведений о германской группировке (17-й армейский и 1-й резервный германские корпуса), нависшей над правым флангом 2-й армии и готовящейся осуществить двойной охват русского центра. Можно было полагаться на действия 1-й армии П.К. Ренненкампфа (командармы сообщались между собой через штаб фронта, который, как многократно показано выше, тщательно дозировал информацию, всегда в ущерб общему делу) или, в меньшей степени, на 6-й армейский корпус А.А. Благовещенского.

Самсонов попытался охватить германский фланг ударом 13-го армейского корпуса Н.А. Клюева через Алленштейн. Только в частях генерала Мартоса, после получения последних сведений от фланговых группировок, командарм-2 окончательно понял и осознал безысходность игры на грани фола. Но в момент выезда в войска он еще этого не знал. В чем же причина того, что А.В. Самсонов принял решение продолжать сражение, вместо того, чтобы отступить, спасая войска от ненужного риска? Наиболее вероятный ответ – оскорбление со стороны начальника: «Выбор между двумя решениями зависел исключительно от индивидуальности того, кто находился во главе 2-й армии. Самсонов – герой Ляояна и Янтайских копей – командующий армией, недавно получивший незаслуженное, тяжелое оскорбление от своего главнокомандующего, обвинившего его в трусости – не мог остановиться на решении отступать»[177].

В это время, также 13-го числа, на правом крыле 2-й армии 6-й армейский корпус А.А. Благовещенского и приданная ему 4-я кавалерийская дивизия А.А. Толпыго потерпели поражение немного севернее Бишофсбурга. Напомним, что передача Летценского укрепленного района в полосу ответственности 1-й армии, позволяла 6-му корпусу действовать совместно со всей 2-й армией. Если в начале операции на войска Благовещенского возлагалась задача блокады Летцена и движении навстречу 1-й армии вразрез с центральными корпусами 2-й армии, то теперь генерал Благовещенский должен был твердо обеспечивать общее наступление всей 2-й армии на Алленштейн с правого фланга.

Самой логикой вещей русский 6-й армейский корпус оказался на пути движения германской левофланговой группировки, долженствовавшей замкнуть кольцо окружения русской 2-й армии от Бишофсбурга на Нейденбург и Грюнфлисский лесной массив. Подоспевшие солдаты и офицеры германских 17-го и 1-го резервного корпусов, бросив ранцы и обозы, подвозимые частично на обывательских подводах, а частично – на грузовых автомобилях, смогли вовремя выйти в намеченный район. Немцы сумели сосредоточить на данном направлении подавляющие силы: 54 батальона против 32 у русских. При таком неравенстве в силах 6-й армейский корпус и должен был принять бой.

Впрочем, комкор-6 не очень упорствовал в обороне: не сумев должным образом распорядиться оборонительными действиями (в бою участвовала только одна неполная дивизия из всего корпуса) и понеся значительные потери, он поспешил отступить, оголив тем самым и правый фланг наступавшей армии. Отчаянно дравшаяся 4-я пехотная дивизия Н.М. Комарова имела всего 60 легких трехдюймовых орудий против 250 орудийных стволов у германцев, а потому вполне закономерно потерпела поражение. Откатывавшийся к государственной границе 6-й армейский корпус никто не преследовал: охват русского центра был гораздо более лакомой целью.

И этот факт тем более поразителен, что вплоть до Бишофсбурга, вот до этого самого боя с германскими корпусами, войска 6-го армейского корпуса еще ни разу не встретили противника. То есть части корпуса были довольно свежи, а боезапас не израсходован ни на йоту. Письмо офицера 6-го корпуса сообщает, что с 8 по 15 августа войска шли почти без выстрела: «Проперли почти 90 верст и вообразили, что немцы нас пустят так и до Берлина. Шли настолько самоуверенно, что нисколько не заботились закрепить пройденное расстояние за собой и совершенно не заботились о разведке»[178]. И, в лучших традициях полководчества А.Н. Куропаткина в Маньчжурии, комкор-6 принимает бой одной дивизией против двух неприятельских корпусов, оставляя вторую дивизию (со всей дивизионной артиллерией) в никому не нужном резерве.

16-я пехотная дивизия Г.К. Рихтера была возвращена обратно, так как уже выдвигалась к Алленштейну. Ввести ее в бой комкор-6 не отважился, а потому 16-я дивизия была вовлечена в общее отступление, даже не выстрелив по противнику. Потери 16-й пехотной дивизии составили 2 офицера и 10 солдат ранеными, и один солдат был убит. Это – при потерях соседа в 73 офицера и 5283 солдата убитыми и ранеными (потери техники – 16 орудий и 18 пулеметов). Точно так же и 4-я кавалерийская дивизия весь бой простояла в стороне, не желая подать помощь терпящей бедствие пехоте: после своего отстранения в середине октября А.А. Толпыго в 1916 г. будет назначен командиром 14-й кавалерийской дивизии, которой и прокомандует до апреля 1917 г.

Таким образом, поражение 4-й пехотной дивизии Н.М. Комарова, дравшейся в одиночку против двух германских корпусов (почти 4-кратный перевес немцев), побудило комкора-6 отдать приказ об отходе. Совершенно не пострадавшая 16-я пехотная дивизия, выдвигавшаяся во время боя к Алленштейну и затем срочно возвращенная назад, прикрывала беспорядочное отступление. Сам генерал Благовещенский трусливо бежал от своих войск: и это в то время, когда корпус должен был умереть, но не дать врагу возможности прорваться в тыл центральной группировки 2-й армии.

Ситуация с 1-м армейским корпусом в абсолютной точности повторилась в 6-м армейском корпусе. 12-го числа, убедившись в преступной бездарности руководителей 6-го армейского корпуса, А.В. Самсонов назначает начальником штаба корпуса младшего офицера – командира 4-го драгунского Новотроицко-Екатеринославского полка полковника П.И. Залесского. Прежний начальник штаба Г.М. Некрашевич бежал от войск и только через две недели был найден в Белостоке. Фактически полковник Залесский должен был возглавить корпус.

То есть уже в ходе явно обозначившегося поражения ключевые должности – фактических командиров фланговых корпусов – заняли младшие офицеры – Крымов и Залесский. Точно так же, как и А.М. Крымов, П.И. Залесский пытался остановить организованное комкором-6 беспорядочное отступление к государственной границе и перейти в контрнаступление, чтобы помочь гибнущим центральным корпусам. Точно так же, как и в 1-м армейском корпусе, ничего не удалось сделать: когда полковник Залесский останавливал отступающие войска, приказывая привести части в порядок, генерал от инфантерии Благовещенский разрешал продолжение отхода.

В свою очередь, конница – 4-я кавалерийская дивизия А.А. Толпыго, – встретив в ночь на 15 августа конные немецкие разъезды, бежала за Ортельсбург. Дивизия бежала от нескольких разъездов только потому, что начдив бежал первым[179]. Усилия полковника П.И. Залесского оказались тщетны – бежавшие в тыл генералы, бросая на произвол судьбы центр армии и с ними своего командарма, не желали слушаться какого-то там полковника.