Читать книгу "Седьмой рыцарь - Екатерина Кариди"

А потом все вокруг стало пожирать пламя.

От поселения остались лишь трупы и пепелище. Старики, мужчины, дети. Только молодых женщин среди полуобгоревших трупов не было. Похищены.

«Спастись» удалось лишь двоим, кого Норберт успел подготовить из верных людей. Они и рассказали об ужасном несчастье, что постигло деревню. Чудовищная весть вмиг пронеслась эхом по стране, всколыхнув общественное мнение. И, разумеется, докатилась до столицы.

Как отнесся к этому его величество Ансельм, неизвестно, потому что во дворце опасную тему обошли молчанием. Но люди, простые люди, те, что пьют по вечерам дешевое пойло в дешевых тавернах, начали шептаться.

Повисло в воздухе слово из полузабытых древних легенд.

Дракон…

Но ведь это был всего лишь первый рейд.

А таких рейдов по плану должно было быть предпринять несколько. Пока наконец народ не станет роптать, чтобы уже с полным основанием можно было начинать вторую фазу плана по захвату трона Илтирии.

Генерал Герфорт, которому поневоле приходилось присутствовать при всех инициативах наследника, искренне поражался метаморфозам. Потому что вздорный мальчишка, уехавший вместе с ним из столицы пару месяцев назад, стал неузнаваем. Раньше он словно прятался в коконе, а теперь показал себя настоящего.

Опытный вояка недоумевал, откуда у молодого Филберта Танри эти зубы и когти, эта невероятная уверенность в себе и чудовищное коварство? Уже сейчас ему было понятно, что тот задумал нечто невиданное, немыслимое по размаху.

Но больше всего генерала удивляла сопутствовашая первому рыцарю невероятная удача. Все это внушало невольный страх.

Однако менять коней на переправе поздно. Клятва принесена, механизм запушен. Оставалось только молиться, чтобы уцелеть в мясорубке, что этот юнец затеял. Генерал был не так стар, чтобы мечтать о вечном мире, но уже и не так молод, чтобы не понимать, насколько это все опасно.

Сам же молодой герцог Танри все это время жил словно в угаре. С ощущением, что его неконтролируемо несет какая-то волна. И пока что эта волна стремительно несла его к намеченой цели. Но в глубине души молодого человека нет-нет, да и мелькало сомнение, что везение не вечно, может и отвернуться однажды.

Сомнения первый рыцарь давил нещадно. Ибо только тот, кто уверен в своих силах, может добиться победы. Иначе поражение неминуемо.

Но он не мог не осознавать также и того, что эта волна уничтожает в его душе нечто важное. Сдирает слои, оставляя голым внутри. И то голое, стоило хоть на секунду остановиться и задуматься, ему не нравилось.

Говоря по простому, первый рыцарь чувствовал, что постепенно утрачивает человеческое. Утрачивает то, чему его когда-то учили. Что честь рыцаря не пустой звук. И совесть.

Однако быстрый успех опьянял. Кружил голову. Его влекло навстречу новым успехам. Драконья кровь, которую он принимал каждый вечер, пусть и в незначительных количествах, обостряла все способности, делала почти всесильным.

И она снимала те неумолимые приступы, вызванные привязкой. Теперь он не мучился страстью к своей несостоявшейся невесте, Вильгельмине Ванлерт, девушке, которую сам же и выбрал, отведя ей роль жертвы. Она перестала являться ему в снах, терзая неудовлетворенным желанием.

Все стало и лучше, и хуже.

Потому что теперь иногда, когда он не успевал задавить в себе эти ростки, по ней тосковала его душа.

Разумеется, весть дошла до Джагарта. Дошла в ту же ночь.

Как бы Виллоур не относился к Хаториану, которого мог считать узурпатором, это было прямое оскорбление Джагарта, а значит и его королевы. Он доложил немедленно, сопроводив доклад своими прогнозами и комментариями.

И впервые сделал то, чего всегда подспудно хотел, но никогда не решался:

— Сир, прошу, передайте эту весть королеве, — слегка замялся и проговорил. — И мою неизменную преданность.

Хаториана новость застала в полном ванильно-кисельном погружении в новые для него удивительные чувства. Можно сказать, в тот момент он не способен был переживать ни о чем, кроме того, как дожить этот месяц и не сорваться.

Однако, даже любовное опьянение не бросило тень на государя.

Вести из Илтирии его огорчили, конечно. Его всегда огорчала перспектива очередной войны. Дракон он или не совсем дракон, а Хаториан ненавидел кровь и убийства, презирал подлость и алчность человеческую. И всю жизнь с ними сталкивался.

— Я непременно передам, королеве твои слова, Виллоур, — сказал он магу, и видя, что тот ждет указаний, добавил. — Ваша задача проследить за тем, чтобы королю Ансельму и наследной принцессе Амелии не было нанесено физического вреда. В остальном…

Хаториан вздохнул и поморщился:

— Виллоур, скороее всего у Илтирии в ближайшее время будет новый Владыка. А мы обречены каждые двадцать-двадцать пять лет получать от них новую войну. Потому что каждый новый король норовит поточить о нас свои молочные зубки.

— Сир… — маг подался вперед, словно хотел что-то сказать, но промолчал.

Какой-то странный порыв едва не заставил Виллоура признаться в своих сомнениях и заблуждениях, но он сдержался, с легкой грустью и удовлетворением отмечая про себя, что предателя из него все-таки не вышло.

От этого у обоих стало легче на душе. У Виллоура, что нашел в себе лучшее, ибо преданность и верность, это несомненно лучшее. А король, что ему не надо сомневаться в старом соратнике.

Связь прервалась. Хаториан откинулся в кресле и закрыл глаза. Дал себе еще чуть-чуть побыть в том блаженном состоянии. Но через несколько секунд из кресла поднимался уже железный правитель.

Направился на террасу. Виль все-таки настояла на занятиях с лордами, потому что им по вполне понятным причинам следовало ограничить общение на весь ближайший месяц. Сейчас на площадке была она и Атхор, а к приходу короля там собрались все.

Когда Хаториан коротко рассказал, что за вести пришли из Илтирии, в первый момент воцарилось глухое тяжелое молчание. Нелегко было поверить, что этот молодой человек, этот с позволения сказать, первый рыцарь, все-таки пошел на такое. Выжигать руками степняков свои же деревни.

Это его народ. И если он хочет стать королем, он должен защищать их ценою своей кровью. А вместо этого…

Первыми заговорили близнецы, как всегда одновременно:

— Порвем всех к чертовой матери!

— Не угомонятся никак!

— Тихо, вы. Разорались, — проворчал Наирот. — Дайте дослушать.

Остальные молча смотрели на Хаториана, одинаковыми жестами скрестив руки на груди. А Виль спросила задумчиво:

— Значит, Филберт собирается свергнуть дядю? Как ты… э… ваше величество, думаете, сколько у нас времени? Месяц есть?

— Нет у нас месяца, — ответил за короля Атарин, опуская руки. — Пара-тройка недель, не больше.